- Вот скажи, каким надо быть дебилом, чтобы лезть к окну двенадцатого этажа и это делать?!
Тяжело дышу, вмиг заводясь. Сердце скачет как бешеное, и я с силой сжимаю кулаки, борясь с желанием метнуть в чёртово окно вазу. В моей комнате ведь тоже эта дрянь написана! Бегу к себе и убеждаюсь, что чёрные буквы со стекла не исчезли. Меня кто-то дурит, мне вкололи какой-то препарат и теперь целенаправленно издеваются. Я угадал?
- Глупо напакостили-то, - тихо говорит Билл, заходя ко мне.
Сейчас он увидит ещё один вариант «пакостничества», будет ещё веселее.
- Надо смыть. Могли бы что-нибудь поумнее изобрести, - стараюсь придать голосу нотку нормального настроя. Всё же ещё глупее, чем эта надпись, моя реакция для человека, который ничего не знает. А что тут нужно знать?
- Том, обернись.
Машинально поворачиваюсь к стеклу и киваю головой. Я нормальный парень, у меня всё хорошо. Мысленно повторяю, вбивая себе эту прописную истину. Помутнение рассудка бывает, подумаешь, переволновался.
- Видел уже. Смою, плевать. Фантазии нет.
- Зато есть лестницы, - со странным видом констатирует Билл.
В эту минуту по его лицу пробегает какая-то тень, и мне даже кажется, что он тоже пострадал от чего-то непонятного, что и в нём борются два человека с разным восприятием мира, просто он это скрывает более тщательно. Или же я так увлечён собой, что не замечаю. Нужно прекратить заниматься дурью. Когда намечаются какие-то проблемы, всегда пытаешься найти поддержку рядом с тем, у кого такая же беда. Это очень ободряет морально, хотя, решив свою проблему, чужая теряет своё глобальное значение. Это эгоизм. Я думаю, с близкими он не проявляется так явно.
- Давай до завтра тогда, уберу это дерьмо.
- Да, давай.
Провожаю его до двери и коротко притягиваю к себе на прощание, всё же не сумев побороть это желание внутренним, отлично завуалированным и накрытым сотней крышек мировоззрением.
Когда за Биллом закрывается дверь, у меня внутри всё начинает ухать с удвоенной силой. Я обхватываю голову и принимаюсь натирать виски, по которым стало несильно постукивать. Сойду с ума ведь такими темпами.
Прохожу по квартире, но больше ничего подозрительного не обнаруживаю. Возможно, надпись была и утром, а я не заметил. Да и той, что в моей спальне, особой важности не придал, раздумывая над другими вещами. А если это всё связано между собой? Я никогда в жизни не нуждался так в расставлении всех точек над пресловутой i.
***
Найти что-либо в ванной оказывается крайне сложно. Всего два шкафчика, а барахла столько, что можно в нём зарыться, и тебя никто не найдёт. Я не интересуюсь премудростями стирки со всякими отбеливателями или ещё какой-то фигнёй, поэтому меня уже бесит обилие всяких бутылочек на полке с порошком. В конце концов средство для мытья окон обнаруживается не в шкафчике, а в дальнем углу, закрытое шваброй.
Думы где-то далеко, и мой план по осмысливанию происходящего терпит фиаско. Надо взять себя в руки и прекратить думать о чём-то отвлечённом. Пока был Билл, вспоминалось отлично, сейчас же впечатление, что мне поставили хороший такой блок, из-за которого круг моих мыслей резко сузился.
Часть воды из ведра выплёскивается, как только я ставлю его на пол. Шарахнуть хочется ещё сильнее, но мне не стоит сейчас разводить злобные истерики и раскидывать вещи.
На улице крапает дождик, поэтому мытьё окна снаружи представляется не самым приятным занятием, но выбора у меня нет.
- Как бы..?
Раздумывая, смотрю на ведро и в итоге ставлю его на подоконник, на котором я уже удобно примостился. Необходимо применить всю свою гибкость, которой у меня нет, чтобы это грёбаное ведро не полетело на пол, добавив мне ещё одной работки – мытья полов.
Раскрываю окно и прикидываю, как бы мне не вывалиться, а то, судя по последним событиям, фортуна от меня благополучно сбежала к более хорошему хозяину. И чем я её не устроил? Ещё и сделала гадость напоследок, суть которой я так и не смог понять.
Слово написано чем-то очень подозрительным и отвратительно смывающимся. Такими темпами я проведу на этом подоконнике весь оставшийся день, а результатом будет эта же надпись в поблёкшем варианте. Драить стекло быстро становится скучно, думать не получается, и мне остаётся только покрывать себя любимого матами.
Надо сосредоточиться. Я гей. Бл*ть.
Кажется, не с того начал. Хотя вполне нормально, что вопрос ориентации является для меня чуть ли не первостепенным, потому что от него танцуют многие вещи. Например, поэтому я влюблён в Билла Каулитца, хотя раньше испытывал к нему исключительно отрицательные чувства. А вот из этого звена следует то, что случилось нечто ненормальное и противоречащее здравому смыслу, так как сам Билл не видит никаких проблем с этой стороны, а мой лучший друг превратился в человека, за что-то меня ненавидящего. За версту понятно, что меньше всего рядом с собой Кай хочет видеть мою персону. Чёрт возьми, что я такого сделал-то?
По идее, я тоже должен его возненавидеть или просто перевести в ранг нежелательных знакомых. Смысл «наоборот» пронзительно врезается в мысли, и я принимаюсь драить стекло с ещё большим остервенением.
Ладно, если к психотерапевту ходить опасно по той простой причине, что меня отправят в лечебницу, то можно наведаться к гадалке или какому-нибудь экстрасенсу, хотя большая часть этих людей – шарлатаны, да и вообще, я не верю, что у кого-то есть подобные способности, а всяческие передачи на данную тематику не внушают мне никакого доверия. Нужно придумать что-то более действенное, к чему я мог бы подойти со всей серьёзностью и ответственностью. Кстати, раньше я этими качествами не отличался. Собственно, вблизи Билла они тоже не особенно проявляются, я вообще очень расслабленно чувствую себя в его обществе. Вот даже сейчас мне было сложно переключиться на некоторые моменты, а с ним никаких стесняющих границ.
Чую, что скатываюсь на скользкую дорожку и стараюсь вытурить Каулитца из своей головы поскорее, но в памяти, как назло, всплывают немногочисленные картинки сегодняшнего дня. Кажется, он мне улыбнулся тысячу раз, но «снимков» этой улыбки в памяти так мало (или они попросту перемешались), что я уже не различаю. Ясно только одно – мне снова нестерпимо хочется его увидеть. Зачем вспомнил?
А ведь когда-то я бросал ему ничем не обоснованные презрительные взгляды. Он меня не устраивал как человек. Да, я знал о нём совсем немного, но его увлечения и свободный образ жизни, который, тем не менее, не опускает Билла, раздражали и являлись причинами негативных эмоций. Видимо, это я – сплошная негативная эмоция, которая не умеет думать головой.
Ну вот, теперь мне мерещится, что всё на свете сводится к одному-единственному человеку, и перемена моей жизни – это игра воображения, которое достало огромное количество моих недостатков.
Считается, что чем старше человек, тем меньше у него шансов измениться, а после тридцати об этой способности людей вообще забывают. Но как меняются те, у кого которых ещё есть шанс сделать себя лучше? И с чего я об этом думаю? Я не доставлял никому сильных неудобств, жил, не принося вреда окружающим меня людям, и никто не требовал от меня кардинально поменяться или сломать стержень какой-то пакостной черты в характере. Так что я снова не о том.
Буква «н» поддалась моему напору и начала оттираться, что нехило меня приободрило, а то я уж подумал, нам что-то радикальное с окнами придётся делать. Хотя интересно, как бы отреагировали родители на такой подарок. Пытаюсь вспомнить, какие у нас были отношения раньше, но эта сторона моей жизни огорожена какой-то стенкой, и ничего толкового я понять не могу, кроме того, что меня по утрам будила мама, ибо функцию будильника я признавать отказывался. Чаще всего мы завтракали всем семейством, но отец иногда уходил на работу раньше, а ещё периодически ездил в командировки.
С девушками у меня проблем никогда не было, и я не упускал возможности привести подружку домой, когда родители отсутствовали или же пользовался радушием Арнольфа, который второй год жил отдельно от родителей и постоянно где-то пропадал, в итоге квартира часто пустовала.
