- Молодой человек, не подскажете время?

Понимаю, что обращаются ко мне, и лезу в карман. В итоге по тротуару разлетаются какие-то бумажки, выпадает жвачка и сигареты. Чудно.

- Ой, простите, - быстро произносит девушка и спешит уйти.

Собрать этот мусор? Чувствую себя заторможенным дебилом и, плюнув на выпавшие вещи, бреду дальше по улице. Интересно, что скажет Билл, когда увидит меня? Прохожие – одно, а Билл-то меня знает, я же не всегда таким придурком выгляжу. Надеюсь, во всяком случае.

Только не ржать снова. Надо было зайти в кафешку, позавтракать и валить в школу. Без всяких Биллов Каулитцев, от которых я вообще-то стараюсь держаться подальше. Имя Билла даже в мыслях действует как-то волшебно, и я немного успокаиваюсь и ускоряю шаг. И так задержался везде, где только можно.

Захожу во двор многоэтажки, где рефлекторно здороваюсь с какой-то мамашей с коляской. Та кивает, приветливо улыбаясь.

- Может, тебе дверь открыть? – предлагает она.

- Да нет, спасибо.

Пальцы выбивают «302». Сердце вновь принимается играть в азбуку Морзе и играет до тех пор, пока через домофон не раздаётся голос Билла:

- Проходи.

Дверь пищит, а сердце перебирается на американские горки. Так всегда? Что вообще происходит, и с чего я так нереально хочу растянуть губы в счастливой улыбке?

В лифте тоже действую на автомате, на этаже у распахнутой двери меня ждёт Билл, около его ног крутится серый кот.

- Привет, - выдыхаю я и замираю в нерешительности.

А что делать-то? Казимир подбегает ко мне и начинает виться вокруг моих ног… Кхм. Казимир?

- Что застыл? На кухне обалденная домашняя пицца, - Билл показательно облизывается и скрывается в квартире. Кот бежит за ним.

Мой мир просто рухнул сейчас. И я падаю в неизведанную пропасть, там всё черным-черно, мне ничего непонятно, но я других путей искать не собираюсь, мне так комфортно падать, лететь туда. Как под гипнозом, скидываю кроссовки и прохожу на кухню вслед за Биллом. Обстановка квартиры знакома, я знаю, где его комната. Комната, между прочим, светлая, там стоит кровать, небольшой столик и глубокое кресло. Ноутбук, скорее всего, валяется на кровати, как обычно.

Кухню тоже знаю. Мебель, вытяжка, овальный стол и моё место справа, напротив Билла. Ага, я здесь всегда сижу.

- Ты какой-то задумчивый сегодня, - замечает Билл, разрезая пиццу. – И вообще сдаётся мне, мы опоздаем.

- Ну и пусть, - небрежно говорю я, следя за каждым движением Каулитца.

- Между прочим, Диди себя не очень хорошо чувствует. Мне кажется, наши эксперименты в этом тоже виноваты…

Он продолжает что-то говорить с улыбкой, а я жадно уминаю пиццу и не свожу с него глаз. Билл либо не видит, либо предпочитает не видеть, либо я так всегда смотрю. Мне несвойственно чувство влюблённости, я чаще обхожусь обыкновенной симпатией, но пару раз мне сносило крышу. Жаль, я никак не могу понять, от кого. И к чему об этом думаю, тоже туго доходит.

- А ты как?

- Отлично, - тут же отмираю я. – Только футболка всё же пострадала, конкретно так прожгли.

Чем прожгли?

- Главное – результат. Просто четвёртый человек нужен, зря ты от помощи Аниты отказался.

Показательно давлюсь, вызывая улыбку у Билла. Кажется, до меня дошло, кто такая – да, девушка – Феллер и почему она у меня записана по фамилии.

- И без неё нормально.

- Что ты к ней так относишься вообще?

- Билл, у нас с ней несовместимость по всем параметрам, я её не выношу рядом и не могу понять, как ты с этой… общаешься, - выплёвываю я.

Билл пожимает плечами. Он, кажется, погрустнел, и мне от этого светлее не становится.

- Как знаешь.

- Ладно, прости. Просто мы с ней не можем контачить, это как ясный день…

- Я тоже много с кем контачить не могу, это для людей нормально, знаешь ли, - Билл слегка снисходительно улыбается, и я узнаю в этой улыбке ту, что когда-то видел раньше. Только что это теперь – то раньше?

Я всегда раздражался, когда он посылал мне гаденькие взгляды, полные неприязни, и снисходительно улыбался. Вообще такая улыбка от любого человека – не самое приятное, что может случиться в светлый час. Но без чего-то негативного равновесия в жизни мы бы точно никогда не увидели.

Если рассуждать об этом, то можно предположить, что моя жизнь таким образом это равновесие восстанавливает, хотя теория достаточно глупа.

- О чём задумался?

Билл убирает со стола опустевшие тарелки и скидывает в посудомоечную машину, видимо, до лучших времён.

Во мне разгорается что-то отрицательное, я буквально вижу со стороны, как меняется моё выражение лица, но ничего не могу с собой сделать. Мне надо срочно ответить ему что-то, просто немедленно, но ни одна из желаемых фраз не может сорваться с уст. Рот мне заклеили, что ли?!

- Ни о чём, - загнанным голосом, наконец, отвечаю я.

Билл недоверчиво выгибает бровь, но никаких допросов не устраивает. В эту минуту я отчётливо чувствую себя настоящего, а не влюблённого – кажется, это действительно так – придурка, на которого свалилась такая глобальная и воистину не решаемая проблема. Меня снова охватывает паника, и я еле удерживаюсь от того, чтобы не начать метаться по чужой, но хорошо знакомой квартире.

- Том, тебе не кажется, что нам пора в школу? – Билл нагибается вперёд, держась руками за столешницу, и, приоткрыв рот, зачем-то проводит языком по губам. Мне должно было полегчать?

- Точно, нельзя биологию пропускать, - это я сказал?

Билл цепляется за слово «биология» и начинает стрекотать о его занятии, которое, оказывается, случилось в реальности, а не в моих галлюцинациях о какой-то иной вселенной. Может, зря я в детстве не верил Юстусу, который убеждал меня в существовании зелёных человечков, проводящих эксперименты на человечествах?

- …Поэтому я подумываю над тем, чтобы завести трёх кроликов, - между тем продолжает Билл.

- Кроликов?

- Одну белую самку, рыжего самца и чёрного самца. Просто разбираться на бумаге – это одно, а наблюдать всё это дело – совсем другое. К тому же они забавные.

Мне неожиданно нравится эта идея. Я восхищённо смотрю на Каулитца, словно это ему приснилась таблица химических элементов, а он явно радуется такой моей реакции.

- Ты будешь видеть меня в два раза чаще, - обещаю я и хищно клацаю зубами.

Моё глубоко зарытое внутрь Я дохнет с каждой секундой, то ли смиряясь, то ли подавляясь новым положением вещей. Чувствую какую-то тошноту или дискомфорт в желудке.

- Ты сегодня странный, - произносит Билл.

А я, наивный, полагал, что он ничего не заметит. Конечно, странно, когда тебя сначала возводят в ранг богов, ловя каждое слово, а потом переключаются на свои мысли, не обращая внимание. Похоже на женскую тактику флирта, но ко мне это не относится.

- Не выспался.

Билл кидает мне смущённый взгляд и утыкается себе под ноги, снова улыбаясь. Если увижу падающую звезду, загадаю, чтобы он никогда не прекращал это делать.

- Билл, посмотри на меня.

Мне страшно представить, как это выглядит со стороны. Мы стоим посреди площадки, через которую всегда ходим, чтобы срезать угол. Тут полно мамочек, ведущих детей в садик: этот путь самый короткий не только до нашей школы.

Бегло оглядываю его лицо, почему-то думая о том, что мы с ним ни разу не целовались, хотя ни он, ни я не против. Особенно сейчас, когда меня тянет к нему магнетическая сила, сопротивляться которой – смертный грех. Я сейчас умру, если не прикоснусь к нему, но тут толпа народу, и совершенно неважно, что им нет до нас никакого дела.

- Мне долго на тебя смотреть? – тихо спрашивает Билл.

Мотнуть головой или лучше кивнуть? Шагнуть к нему самому или продолжить этот дурацкий транс? Пусть на меня снизойдёт уже что-нибудь. В конце концов Билл дёргается с места и, поначалу порывисто, прижимается губами к моим, а затем движения его снова походят на замедленную съёмку, и я отвечаю на неторопливые действия, то ли с ужасом, то ли с восторгом осознавая тот факт, что целуюсь с Биллом Каулитцем. Мне такого даже не снилось – причём и в хорошем, и в плохом смысле фразы.