- Ну что?

- Совсем ничего, если я сейчас приду в себя.

Билл самодовольно усмехается и хватает меня под руку.

- Я даже готов довести тебя до дома, - с ноткой шутливой самоотверженности оповещает он. – Так что можешь прийти в себя попозже.

***

Просыпаюсь от громких голосов в прихожей. Недовольно морщусь и смотрю на часы – ещё нет шести утра. Неудачно ставлю часы на место, и они летят на пол.

- Вот чёрт.

Глаза снова закрываются, но голоса, как назло, становятся только громче. Через пару секунд я узнаю маму и отца и кое-как начинаю разбирать реальность. Вспоминаются картинки сна, всё того же, но уже вроде бы не такого страшного, о чём свидетельствует хотя бы то, что я проснулся не от сновидения, а от приезда родителей. Весёленькая перемена.

Надо, наверное, на них посмотреть, чисто из интереса. Голоса-то те же, это несомненно, но мало ли, что могло случиться. Кое-как поднимаюсь с постели, убеждаюсь, что заснул я не голый, и плетусь на кухню, куда переместилась эта громкая парочка. На стол водружён большой белый пакет с рисунком пышного цветка, отец копается внутри, не додумываясь вытащить всё купленное, а мама суетится с минеральной водой, которой что-то слишком много. Большие и не очень бутылки загружаются в холодильник; меня никто не замечает.

- Привет, - решаю падать голос, пока родители не стали пытаться пройти сквозь меня.

- Том!

Мама распахивает объятия и крепко меня стискивает, отец, бросая своё увлекательное путешествие по пакету, с радостной улыбкой пожимает мне руку. Мне ничего не остаётся, только как изображать такую же радость и улыбаться как можно менее натянуто. Просто дело в том, что мы раньше как-то по-другому друг друга приветствовали. Мне немного непривычно.

- Мам, а зачем тебе столько минералки? – задаю животрепещущий для меня вопрос.

- В смысле? – не понимает мама.

- Без смысла. Зачем так много?

Оба смотрят на меня как на сумасшедшего, потом переглядываются и, видимо, решают, что разбираться со мной должен папа.

- Том, но Симона ведь пьёт только минеральную воду.

- Только минеральную? – переспрашиваю я, всей душой желая, чтобы мне послышалось.

Это прямая дорога к финишу просто. Моя мать, конечно, пьёт минералку, но это не ограничивается словом «только».

- У тебя всё хорошо? – с неподдельным волнением интересуется мама.

Помимо моего постоянного сновидения скоро будет сниться этот вопрос. Я подозреваю, что ни хрена у меня не хорошо, и пора уже с этим что-то делать, потому что дальше так продолжаться не может. Какого чёрта тут происходит?

- У меня всё отлично, - тем не менее, отвечаю я. – Что ты будешь с ней делать?

- Пить чай, - несмело начинает свой экскурс мама. – Заваривать кофе…

- Варить суп, - не удержавшись, вставляю я.

На эту мою реплику получаю очередные переглядки ошарашенных родителей. Я уже не засну после этого представления, можно пойти одеться, они пока отойдут за это время, и я потом узнаю много нового.

Внезапно отец начинает громко смеяться, потрясённое выражение на лице мамы сменяется расслабленным, и она присоединяется к папе. Похоже, мне тут одному не смешно. Я попал в дебильную комедию, не иначе.

- Смотри, какого сына мы вырастили, - не прерывая смех, выдавливает мама, хлопая отца по плечу. – Ты такой шутник, - обращается уже ко мне.

Прямо распирает задать ещё хотя бы парочку вопросов, но что-то мне подсказывает: это ничем хорошим для меня не закончится. Кривлю губы и удаляюсь к себе в комнату, оставляя родителей одних.

Что ж, мне удалось выяснить, что моя мать помешана на минеральной воде, она не варит суп и ведёт себя довольно странно. Интересно, что мы вообще едим? Решаю всё-таки закинуть удочку и снова возвращаюсь на кухню, где у холодильника орудует уже папа.

- Симона в спальне, - бросает он.

В комнате мама разбирает вещи, перетряхивая каждую шмотку раз по двадцать.

- Если что, я шучу, - предупреждаю сразу во избежание неловкостей. Мама заинтересованно ко мне оборачивается, прижимая к груди красный пиджак. – У нас сегодня будет завтрак?

- Да, конечно, - слава Богу. – Я купила хлопья и молоко. А ещё есть очень вкусные пирожные.

Молчу, не имея сил произнести хоть слово. Мне хочется рассыпаться по полу и собраться в прошлом. Я не выдержу такой пытки, это для меня слишком.

- А что на обед?

Внутренне я уже содрогаюсь.

- Гордон обещал приготовить какую-то греческую ерунду.

Гордон обещал приготовить? По всей видимости, степень удивления на моём лице отражается чересчур заметно, и мама начинает странно на меня поглядывать, несмело потряхивая красный пиджак. Честно говоря, никогда не видел её в красном.

- Я предупредил, что шучу, - напоминаю. – А ужин ты приготовишь или лучше я сам?

- Ужин я приготовлю, - словно почувствовав благодатную почву, с энтузиазмом выдаёт мама.

Груз с плеч, однако, сваливаться не спешит, я предполагаю, что меня ждут не слишком замечательные будни в плане пищи. Мама остаётся довольной тем, что удалось выдать такую фразу, и продолжает раскладывать вещи с двойной прытью.

Удаляюсь из комнаты и возвращаюсь к себе. Это что-то невозможное. Родители всё так же громко разговаривают, точнее уже перекрикиваются, нисколько не заботясь, сплю я или нет. Мне в корне не нравится такая постановка вещей, и я хочу, чтобы в моей семье всё снова стало по-старому. Чтобы мама готовила и не пила минералку, чтобы отец… Ладно, это оставим. Чтобы она улыбалась по-другому, этот её широкий оскал невыносим.

Я недоволен абсолютно всем, что увидел в своих родителях за эти короткие сколько-то минут. Меня передёргивает, но я предпочитаю думать, что это просто в комнате прохладно. Такие преобразования, как обнаружилось, переживать очень тяжело и лучше не надо. Уверенная позиция, которая не смещается долгое время – прекрасное явление, я убедился на собственном опыте.

Тёплые чувства к родителям не спешат проявляться. Мне кажется, передо мной совершенно другие люди, несмотря на то, что внешне они идентичны моим… настоящим, что ли, родителям. Похоже на жалобы малолетнего ребёнка, но это не имеет значения.

С какой целью на меня наслали этот кошмар? Я не хочу бороться с засильем минералки, с громкими разговорами в часы сна и прочим дерьмом, которое меня ожидает впереди. Мои родители – эгоисты, вот так новость.

Мне что-то подсказывает, что я сам не сильно отличаюсь от них, но всё же хочется верить, что в моём случае всё не настолько запущено. Родителей не выбирают, родителей не исправляют. Можно я сделаю что-нибудь из этого?

Заснуть уже не получается, как ни стараюсь, хотя через час голоса стихают. Наверное, с дороги всё же устали и решили восполнить недостаток сна. Вместо того, чтобы насладиться тишиной, выбираюсь на кухню и делаю себе завтрак самостоятельно. Я не собираюсь есть никакие хлопья, поэтому сковородка мне в помощь, обойдусь простой яичницей. Хочешь жить – умей вертеться; спасибо, мудрый человек. Если моя мать не в состоянии сделать элементарные вещи, то я попробую как-нибудь обойтись без её помощи.

К моему удивлению, яичница получилась вполне сносной. Они купили помидоров, поэтому я их добавил в свой завтрак, решив, что будет вкуснее. Жаль, колбасы нет. Такими темпами я из сына превращусь в дочку. Какая перспектива-то, чёрт возьми.

В кофеварке обнаруживаю кофе. Ну, хоть это за меня уже сделали, а то, сдаётся мне, мои дни будут наполнены чудесными вещами, которых я раньше не касался. Смотрю в дверной проём и включаю телевизор, не собираясь убавлять громкость. Ничего толкового нет, утренняя передача, как я понимаю, маму больше не интересует. По спортивному каналу повторяют какой-то футбольный матч. То, что надо, все орут, комментатор обладает прекрасным громким голосом… Пусть спят, я на них посмотрю.

Походит на детский протест, но я не знаю, что мне делать. Просто не знаю, как с этим бороться, кого просить о помощи, да и какая тут может быть помощь. Сходить к гадалке-шарлатанке?