Опять эта Ким… Какая ирония. «Достойное место в памяти», хотя я даже её не помню…

Я устало вздохнул и поднял глаза на зазвонивший телефон. Медленно притянув его к уху, я грустно сказал:

- Слушаю.

- Билл?

- Мишель? – я неуверенно нахмурился, решив, что ослышался.

- Да.

- Ты где? Тебя что уже выписали? – я вскинул бровь.

- Нет. Я в больнице, - молчание. – Знаешь, я с самого начала знала, что ты притворяешься. Вся эта амнезия, потеря памяти… Глупо. Не знаю, как Том тебе поверил, - я хотел возразить, но она продолжила. – Я сделала экспертизу. Это был твой ребёнок, Билл.

Послышались гудки, которые коротким эхом начали скользить по моему сознанию. Пальцы, сжимавшие сотовый, побелели, на глаза начали наворачиваться слёзы обиды и боли, сердце снова начало отчаянно болеть и разрываться.

Я всё вспомнил. В один момент, в секунду…

Перед глазами промелькнули последние два года, словно я в быстрой съёмке просматривал кассеты из жизни.

Конкурс фанаток, вечеринка, бал, предложение Лили встречаться, стычка с Томом по поводу Мюнхена, авария, кома, признание брата, любовь, Америка, Ким, захват самолёта, разрыв с Лили, подстава Тома, его отъезд, Мишель на пороге квартиры, первый поцелуй с ней, первый секс, первое признание в любви, ужасная речь Мишель в конце недели, возвращение брата, ребёнок, свадьба, авария, амнезия…

Теперь мозаика собралась, но от этого мне лучше не стало. Только вернулась боль. Ужасная боль, от которой хочется перерезать вены. Я прикрыл глаза, чувствуя, как по щекам стекают дорожки солёных слёз. Так больше нельзя… Я так больше не могу.

Я резко замер, услышав открывающую дверь.

- Том?! – крикнул я, старясь, чтобы голос не дрожал.

- Да! – донеслось до меня.

Я стёр рукой слёзы и уставился на письмо Ким, которое всё ещё было зажато моими пальцами.

«А твой брат всегда тебя поймёт, даже если ты будешь думать, что уже слишком поздно. Не бойся, Билл. Ведь даже такая как я смогла в тебя влюбиться».

Простит ли он? Хотя, уже слишком поздно, Ким…

Ты же знаешь, я трус. Но я действительно так больше не могу. Нужно со всем этим завязывать.

Я отложил листок на кровать и вздохнул, медленно направившись в сторону гостиной. Том сидел в кресле и потирал виски. Самое ужасно было то, что он и так себя мучает за всё случившееся, а ещё и я…

- Том, - я решительно остановился недалеко от него. – Мне нужно с тобой поговорить.

- О чём? – он устало откинулся на спинку кресла и вздохнул.

- О Мишель. Обо мне. О тебе… - я запнулся, стараясь не смотреть в глаза брату. – Только… Только пообещай, что не будешь перебивать, а то я струшу. И… Чтобы я тебе не сказал… Я хочу остаться для тебя твоим любимым младшим братишкой…

- Билл, что ты несёшь? – не понял Том. – Ты всегда им был и будешь.

- Хорошо, - облегчённо вздохнул я. – Понимаешь… - я решил пойти по простой дороге. – Это я прислал Мишель фотографии, - я не смотрел на Тома, но знал, что он сейчас внимательно наблюдает за мной. – Я всё это подстроил. Потому что… Я люблю Мишель, - я замолчал. Слова давались с трудом, но я продолжил. – После комы мы с ней сблизились, и я это понял. Но она любила тебя. Всегда. А когда ты уехал в Америку, Мишель пришла ко мне и сказала, что к её подруге приехали родители и ей негде жить. Я предложил ей остаться. И… мы с ней переспали, - я прикрыл глаза. – Всю неделю мы были вместе, а потом она сказала, что просто мстила тебе.

Я вздохнул и поднял глаза на Тома. Тот задумчиво смотрел куда-то в пространство, а затем, наверное, решив, что я больше ничего не скажу, медленно приподнялся и встал ко мне в пол оборота.

- Этот ребёнок, - я заметил, что его глаза испуганно засверкали. – Он был твой, - соврал я, но прекрасно понимал, что Том не поверил.

Мне хотелось, чтобы он подошёл ко мне и ударил, избил, наорал, в конце концов. Но Том молчал. Стоял и просто молчал. Это было хуже всего. Я видел, как ему больно – мне было так же плохо. Брат осторожно перевёл на меня глаза – упрёк, боль, печаль, одиночество и пустота. Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза, затем Том развернулся и ушёл. Ушёл, оставив меня в этом аду одного.

В этот момент я понял, что больше не могу, да и не хочу здесь оставаться. Я собрал вещи и решил улететь из Германии. Последний раз я осмотрел квартиру, которая ещё сегодня была моей, и ушёл. Как Том. Оставив на столе лишь письмо.

«Дорогой Том. Прости. Так вышло. Я позволил, чтобы между нами встала девушка. Надо было сказать тебе раньше, но уже поздно. Надеюсь, ты будешь счастлив без меня. Для тебя меня больше нет. Не ищи меня. Надеюсь, что я навсегда останусь в твоём сердце, как твой младший братишка.

С любовью.

Твой брат.

Билл».

Я сел на ближайший самолёт и навсегда исчез из жизни Тома. Последнее, что я сделал в Германии, – отослал большой букет цветов Мари и записку.

«Я все вспомнил. Спасибо тебе. Я улетаю из Германии, так что мы больше не увидимся. Билл.

P.S Лучше бы я ничего не вспоминал».

(Саундтрек - CINEMA BIZARRE - My Obsession)

Самолёт рейс Берлин-Нью-Йорк приземлился ровно в час дня по местному времени. Погода была солнечная, отчего казалось, будто всё в этом мире настроено против меня. Яркие лучи ослепляли мои и так опухшие и красные глаза, отчего первое время приходилось щуриться. Я забрал багаж и вышел в главные двери аэропорта, остановившись на улице и внимательно осматривая тот город, который я выбрал для своей новой жизни. Слишком шумный, как мне показалось на первый взгляд, - на фоне всей этой «живой» толпы я казался мёртвым и потухшим.

Изящно надев тёмные очки, я ухватился за ручку чемодана и покатил его в сторону свободного такси. Приказав водителю ехать в сторону отеля, я поудобнее устроился на заднем сидении и начал печально наблюдать за тем, что творится за окном. Обычный город с обычными людьми в обычное летнее время. Скучно.

Мы добрались до нужного места спустя двадцать минут, и, после того, как мой чемодан успешно вылез из багажника, я направился внутрь. Спустя несколько минут я уже входил в номер, где планировал прожить ближайшее время до того, как подыщу себе подходящую квартиру.

Оставив чемодан у двери, я достал из кармана пачку сигарет и вышел на балкон, осматривая улицу и прикуривая. Настроения совершенно не было, поэтому город представал передо мной в чёрно-белом цвете, отчего казалось, будто на улице вместо солнца пасмурная погода.