Брат поднял на меня глаза и пристально посмотрел в них. Какую-то долю секунды во мне, словно взорвалась куча эмоций, и я в страхе таращился на Тома.

Восторг, брат, наконец, влюбился и понял, каково это.

Боль. Сердце отчаянно сжали невидимыми тисками, и оно начало разрываться на части.

Негодование и даже гнев. За что, сам не знаю…

И ужас. Да, именно ужас. Ведь только сейчас, после того, как брат раскрылся мне, я понял, что я тоже люблю Мишель.

Теперь всё встало на свои места, и я окончательно распутал этот клубок моих мыслей и чувств. Только теперь я понял, что я никогда не любил Лили. Да, она мне нравилась, но никакой любви не было. И не могло быть.

А те непонятные чувства, которые я испытывал к Мишель, – это и была любовь.

Ревность – вот что взрывалось во мне, когда я смотрел, как Томми касается её своими руками и губами.

Злость. Я злился на себя. Ведь я сам же и свёл их. Тогда, на конкурсе фанаток.

А вот и обида… За то, что я не успел, не смог, опоздал. Мишель зацепила меня ещё тогда, когда единственная отстранилась от остальной «кучи».

Столько эмоций за долю секунды. Интересно, а брат увидел их все?

В любом случае, теперь мне предстояло сделать выбор. Либо сказать Тому правду, тогда он точно бросит Мишель, ведь наша дружба ему дороже. Или же промолчать. Ведь братишка впервые нашёл то, что всю жизнь пытался поймать я – любовь. Он заслужил счастье. Заслужил, как никто другой, и я это знал. Но тогда я врятли смогу добиться, чтобы моё сердце хоть когда-нибудь успокоилось.

Я затолкал все эмоции в самый дальний угол своей души и улыбнулся.

- Том, ты засранец! – весело протянул я. Тот вскинул бровь и рассеянно взглянул на меня. – И надо было распинаться передо мной? Сказал бы сразу, а то устроил мне лекцию на полчаса.

- Да. Ты прав, - брат скромно улыбнулся, и мне показалось, что он облегчённо вздохнул, словно боялся, что я не одобрю его выбор.

- Так, значит, ты прекратил её контролировать? – я усмехнулся.

- Да, - Том кивнул. – Я просто… Понимаешь… Никогда не любил, ты же знаешь. И не умею это делать. Точнее, тогда не умел. Надеюсь, что сейчас я хоть немного научился. Благодаря тебе.

- Хочешь сказать: «Спасибо тебе, Билли, за то, что пролежал в коме полгода?» - я рассмеялся.

- Нет! – весело воскликнул Том. – Но всё равно спасибо. Я думал, ты рассмеёшься и не поверишь.

- Да уж, - я печально улыбнулся. – Ты заслужил это.

Том благодарно взглянул на меня.

- А у тебя как с Лили? – вдруг спросил он.

- С Лили? – я уже успел забыть про её существование. – Ну… Наверное, хорошо.

Брат улыбнулся.

- Вы отличная пара.

Из его уст это звучало гораздо убедительней, нежели тогда, когда я об этом думал. Я кивнул.

- Ладно. Я побегу, - Том встал, обнял меня и вскоре скрылся за дверью.

Некоторое время я бесчувственно смотрел на неё, затем зажмурился, сдерживая слёзы обиды. Достав из-под одеяла тетрадь, я вырвал последние пустые страницы и нервно смял их, бросив на пол. Пытаясь унять ужасную боль в сердце, я взял ручку и написал в тетради: «Я люблю тебя, Мишель». Затем вырвал этот лист, встал с кровати, достал из сумки зажигалку и, слегка держась за ближайшие предметы, чтобы случайно не упасть, подошёл к окну и открыл его. Нервными движениями пальцев, зажёг огонь и, долю секунды посмотрев на слова, поджёг бумагу. Пламя захватило его через несколько секунд, а я, наблюдая, как в чёрном цвете исчезают слова, которые я никогда в жизни не скажу Мишель, вытянул руку в окно и выбросил маленький клочок, на котором осталась всего одна буква «я».

По щеке предательски скользнула слеза, которую я тут же смахнул. Закрыв окно, я без сил рухнул на кровать.

Ровно через неделю меня выписали, гипс сняли, и я спокойно смог пройтись по твёрдому полу без какой-либо помощи. Всё было в порядке, прекрасно работало после такого длительного застоя. Всё, без исключения, кроме сердца, которое изредка что-то сдавливало и пыталось заставить замолчать. Я сам умолял его успокоиться, просил, чтобы мне стало легче, порой даже приказывал и заставлял, но всё равно ничего не помогало. Я не мог от этого избавиться, возможно, поэтому мне совершенно ничего не хотелось делать, помимо того, чтобы лежать дома и смотреть телевизор с банкой пива в руке. С ним я забывался. Мне становилось ненадолго легче, проще…

Но это не моя жизнь, но мне отлично удавалось играть такую роль. Я всегда умел натягивать различные маски и скрывать настоящие эмоции и чувства. Но только в том одиночестве, которого я всегда боялся, я мог больше не сдерживаться, хотя, порой, только это мне помогало.

И вот я в очередной раз лежал на диване и смотрел какой-то фильм, изредка отпивая из узкого горлышка стеклянной бутылки светлое пиво. Я заметил боковым зрением, как в гостиную влетел Том и недовольно упал в кресло.

- Ты в последнее время много пьёшь, - некстати заметил он.

- Я бросил курить, - протянул я, не отрывая глаз от экрана, - Нужно же мне чем-нибудь занять этот пункт.

- Тоже мне… - буркнул брат.

- А что случилось? – я сделал глоток и хмыкнул, когда какому-то солдату подстрелили ногу.

- Йост звонил, - выдавил Том, пытаясь понять, что меня могло рассмешить в этом зрелище.

- И что? Когда они прилетают?

Молчание.

- Откуда мне знать? – раздражённо сказал брат. – Он сказал, чтобы я опять привёз ему какие-то документы. Что у них других людей нет что ли?.. Видите ли, он только мне доверяет их…

Я широко зевнул и пристально начал наблюдать за взрывами и стрельбой.

- И?

- Придётся лететь в Америку, - Том обиженно скрестил руки на груди. – А я как раз планировал это время с Мишель провести…

От звука имени девушки я словно проснулся и повернул к нему голову.

- Давай, я полечу?

- Что? Ты серьёзно? Это опять, наверное, затянется на месяц… Меня тогда припахали к какому-то проекту, чтобы я за детьми из музыкальной академии присматривал… Ужас. Уверен, ты тоже легко не отделаешься.

- Я полечу, - твёрдо сказал я и повернулся к телевизору. – А ты займись своими делами…

Я замолчал. Мне пошёл бы на пользу отдых в Лос-Анджелесе, тем более, надеюсь, что я там смогу хоть на время забыть о Мишель. А то я последние две недели ни разу не выходил на улицу, не дай бог опять в больницу положат с временным отказом конечностей. Я хмыкнул и, допив остатки пива, поставил бутылку на пол рядом с диваном. Идти за второй было лень, так что я скучающе подпёр голову рукой и продолжил лицезреть фильм, который, насколько я помнил, назывался «Спасти рядового Райна».