- Я бы, конечно, спросил, где нечистый носит твоего муженька, но это потом. Милый, мы с отцом скоро будем у тебя. Я сейчас вызову врача, если они приедут раньше, то езжай с ними, а мы с Джастином сразу направимся в больницу, понял? А теперь потихоньку пойди и отопри входную дверь. Потом ложись и не паникуй. Все будет замечательно, вот увидишь.

В трубке раздался какой-то оглушительный грохот, цветастая брань папы, приглушенное отцовское "возьми себя в руки" и после этого Авиан сбросил вызов - его снова скрутило ужасной болью. Только через несколько минут ему удалось подняться на ноги и дойти до двери. А когда он вернулся, телефон, лежащий на кровати, вибрировал.

Номер оказался незнакомым, поэтому Авиан с некоторой опаской принимал вызов. Он чувствовал себя странно, будто в полете с огромного обрыва. Уже подсознательно осознавая, что спасения и надежды нет, но все еще бездумно размахивая руками-ногами в бесплодной попытке зацепиться хоть за что-то.

- Да?

- Это Авиан? - голос был грубый и неуловимо знакомый.

- Да.

- Это Роб...

Нет!

- ...звоню насчет Эльмана...

Замолчи!

- ...всякое бывает, ты же понимаешь...

Замолчи же ты!!!

- ...он давно не тренировался, переоценил себя...

Заткни-и-ись! Авиану казалось, что он орет это во всю глотку, но на самом деле все это билось внутри, не находя выхода.

- ...да и маршрут был сложный...

Из носа полилась кровь - почти бурая, она часто капала на белоснежную простынь. Перед глазами стало совсем темно; Авиан не знал, что это - кровь, слезы? Или, может, он ослеп? Умер?..

- ... мне жаль, он погиб...

Погиб... Погиб... Жаль...

Жаль.

Примечание к части Все, ребятушки, ненавистное мною предупреждение написано. Я сожалею, что некоторых из вас огорчу. Думаю, многие спросят "зачем было его убивать?". Отвечаю: я изначально обещала для Авиана настоящий ХЭ. Если бы Эльман был жив, полноценного счастья Авиан бы не дождался. Он бы так и не полюбил его, они слишком разные люди. Но и не развелся бы, не хватило бы решимости и мотивации. Вот так я пожертвовала одним для будущего счастья другого.

Благодарю всех, кто мне поймет.

Спасибо вам за поддержку!

Люблю вас!

Часть 30

- Чудесно, мы застряли намертво! - сквозь зубы прошипел Кристиан, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. Где-то впереди произошла масштабная авария, и теперь поток машин растянулся на несколько километров. Сзади истошно сигналил то ли какой-то слепец, то ли идиот, на заднем сидении заливался криком младенец, жара стояла просто адская - и в итоге Кристиан сорвался. В конце концов, он же не святой - и так проявлял чудеса выдержки последние два месяца, с тех пор, как родился внук. Он резко высунул руку в раскрытое окно и, показав фак этому нетерпеливому уроду, удовлетворенно хмыкнул. Правда уже через секунду его лицо вновь выражало лишь раздражение и усталость - нелегко было сохранять хорошее расположение духа под аккомпанемент крика двухмесячного ребенка. - Авиан, ты можешь его нормально качать? - рявкнул Кристиан, поворачиваясь к заднему сидению, где его сын медленно раскачивался, меланхолично смотря пустым взглядом в окно.

- Он плачет, - невпопад заметил Авиан, взглянув на кричащего сына так, будто до этого не замечал его присутствия и теперь жутко удивился.

- Поверь, я слышу, - заметил Кристиан и, подавив тяжелый вздох, произнес: - Дай мне его сюда. Все равно стоим.

Авиан безропотно передал ребенка папе и закрыл глаза, не замечая тревожных взглядов, которые иногда бросал на него в зеркало Кристиан.

Волноваться действительно было из-за чего. После смерти Эльмана Авиан тоже стал напоминать покойника - этакая неприкаяная душа из фильма ужасов. Бледный до синевы, болезненно худой, со впалыми щеками - он мог часами бродить по родительскому дому, в который вернулся, или сидеть недвижимо, смотря в одну точку. Он очень удивлялся, когда к нему обращались: вздрагивал, непонимающе прикусывал губу и зачастую просил повторить, потому что, конечно же, все пропускал мимо ушей, затерявшись в каком-то своем мрачном мире. А еще он был патологически абсолютно равнодушен к малышу: брал его на руки лишь тогда, когда его вынуждали, не кормил, не смотрел на него, игнорировал его плач. Даже имя за два месяца он ему так и не дал! Кристиан, злясь, угрожал, что назовет внука сам, но потом, остыв, понимал, что никогда не сделает этого, не отнимет это право у Авиана. Потому что когда он выберется из своей раковины - сам или с посторонней помощью - то пожалеет о своем равнодушии, о том, что такой важный момент прошел без его участия. Но время шло, а лучше не становилось... Доктора велели ждать и набраться терпения, мол, тяжелая психологическая травма и послеродовая депрессия не проходят так быстро, но Кристиану все чаще хотелось ударить Авиана. Сильно ударить, так, чтобы было больно, стыдно и обидно - как угодно, но только не равнодушно. Так хотелось, чтобы он заплакал, или бился в истерике, или ненавидел весь мир - делал хоть что-нибудь!

Иногда Кристиан подумывал отвезти его на кладбище, на могилу Эльмана. Да, жестоко, но может быть хоть это вскрыло бы его ледяной панцирь, выпустив наружу боль. Потому что она пока вся копилась внутри - с каждым днем все больше и больше. Но опасение сделать еще хуже останавливали, да и Джастин был против, утверждая, что Авиан обязательно съездит туда, но лишь когда будет готов. А вообще Кристиан был рад - если слово "рад" вообще можно было применить к подобной ситуации - что во время похорон Авиан все еще не пришел в себя после тяжелых родов. Эльмана хоронили в закрытом гробу: он очень обгорел при аварии, но вся эта угнетающая обстановка, еле стоящий на ногах Эрик, постаревший, кажется, на двадцать лет, все равно стали бы для Авиана очередным серьезным потрясением. Но рано или поздно ему необходимо было попрощаться - увидеть собственными глазами и понять, что все закончилось и необходимо идти вперед, как бы сложно не давался каждый шаг.

- Вот и все, он уснул, - тихо проговорил Кристиан, отгоняя от себя навязчивые мысли. Ему уж точно сейчас необходимо было твердо стоять на ногах, не отвлекаясь на мрачные думы и размытые планы на будущее. - Возьми его, Авиан. Авиан, милый, слышишь?