Какое-то время мы сидели молча. Промелькнула странная мысль, что никто в обозримой памяти не называл меня дочкой. Солнце грело непривычно тепло после долгих пасмурных дней. Отражалось от заснеженных вершин ближайших гор так ярко, что больно было смотреть.

   ― А если туда телепортироваться? ― спросила я.

   ― Подумай, малышка, ― покачал головой старик. ― Невероятно сложно телепортироваться туда, где ты не был. Особенно в неизведанное место, когда даже приблизительно не можешь представить, что скрывается за пятном на карте. Но основная проблема не в пути туда. Никто точно не уверен, работает ли ресурс в легендарном заповеднике. Так что это отчаянный шаг, для тех, кто готов не вернуться назад. Возможно, легендарные маги отправились туда в конце своего пути, но не осталось даже историй.

   Видимо, на моем лице очень отчетливо проступило разочарование.

   ― Не грусти, девочка, ― сказал Ри Никль, улыбнулся в бороду. ― От недоступности ответа твое имя становится еще красивее. Пойдем, я покажу вид, от которого у тебя захватит дух, ― предложил Ри Никль, ― Ким обожает это место, поймешь почему.

   Отшельник уверенно подошёл к выступающему краю плато, чуть правее подъема, который мы с Кимом одолели часов ранее. Под небольшим, открытым буйным ветрам балконом, гора круто уходила вниз. Разделяла реальность, предъявляла для изучения смертельную грань. Еще два шага ― и мы стоим у невероятной высоты обрыва. Можно увидеть извилистую тропку, по которой мы поднимались, знакомые фургоны ― маленькие яркие точки, лес, расчерченный сеткой дорог и бурную горную реку внизу, похожую на серебристую змею. Больше всего раскинувшийся лес похож на роскошную карту, что висят в кабинетах у королей, когда маршалы обсуждают планы завоеваний ― яркую, детальную, но все же двумерную копию настоящего мира. В ушах свистит ветер, такой свежий и свободный, какой невозможно встретить в низине.

   ― Ким говорил, ― осторожно сказала я, ― что вы были в Институте.

   ― Был, ― согласился отшельник, прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца и мечущегося ветра, ― Но не обольщай себя надеждами. Оттуда не так просто уйти.

   ― Вы же ушли? ― сказала я.

   ― Ушел. Так получилось, что про меня все забыли.

   Ри Никль замолчал и отвернулся, явно не желая давать лишних пояснений.

   ― Хорошо, ― громко сказала я, перекрикивая ветер. ― А как туда попасть? С остальным разберусь по ситуации.

   ― Попасть ― проще, ― снова согласился отшельник.

   ― Люди говорят, что пройти не просто. Что нужно вызвать молнию, настоящую, на себя, и выжить. А еще говорят, что есть только одна попытка.

   ― Про одну попытку ― правда. Про молнию ― зависит от твоего воображения.

   ― В смысле? ― уточнила я. ― Я сама придумываю себе испытание?

   ― Почти, ― кивнул он. ― Твое подсознание придумывает.

   ― Страхи?

   ― Зачем же страхи? ― удивился он, ― Испытание. Препятствия. Что отличает настоящего ученого от обычного человека?

   ― Ум?

   ― Что такое ум, девочка, подумай? ― возразил отшельник. ― Слишком общий ответ. Фантазия и дерзость. Возможно, придется преодолевать страхи тоже, но не исключено, что все будет очень мирно. Один человек решал кроссворд на испытании.

   ― Серьезно? ― подняла я брови.

   ― Говорят, ― пожал плечами Ри Никль.

   ― И он прошел?

   ― Нет.

   ― Он не смог решить кроссворд, составленный в его подсознании?

   ― Не в этом дело, ― сказал Ри. ― Значение имеет не результат, не цель ― цель у всех одна: попасть в Институт. Дочка, пойми, значение имеет лишь путь, то, что ты способна и готова сделать.

   В этом была логика, но мне абсолютно не нравилась мысль преодоления препятствий, которые может учинить мое подсознание. Я вспомнила тварей и поежилась ― почему их было трое? Я совсем ничего про себя не знаю. На что я способна, где мой предел, насколько эластичны границы морали? Я заглянула вниз, ветер свистел в ушах и мягко подталкивал к обрыву. К соседней вершине подошло облако, оно было на уровне глаз, такое же обыденное, как ежедневный утренний туман. Мне подумалось, что кусты внизу похожи на цветную капусту, и эта бытовая аналогия сделала весь пейзаж будто бы доступным для понимания, мне захотелось почувствовать его высоту, почувствовать всю силу ветра. Я слегка наклонилась вперед, рискуя потерять баланс.

   ― Хочешь ― прыгай, ― предложил Ри Никль.

   ― Но как? ― спросила я. ― Здесь же не работает ресурс, это самоубийство.

   ― Здесь ― не работает, ― подтвердил он. ― Мы на высоте около восьмисот метров над уровнем моря.

   ― Ого, ― восхитилась я.

   ― Да... Смотри, ― он указал на тропку по которой мы поднимались, ― видишь, где изменилась растительность?

   Это трудно было не заметить, даже отсюда разделительная линия вьюнков между миром, где действует ресурс и царством отшельника выглядела неестественно четкой, как будто бы высаженной садовником, питающим нездоровую страсть к геометрии.

   ― Она проходит на уровне примерно четырехсот метров, половина высоты.

   Я кивнула.

   ― Это значит, девочка моя, что первые четыреста метров ты падаешь свободно, а потом появляется ресурс, и ты тормозишь падение.

   ― Вау, ― я выдохнула. ― Это вообще возможно?

   ― Еще как! ― вмешался Ким, серые глаза горели, как у мальчишки. ― Я всегда здесь прыгаю. Рискнешь?

   ― Рискну, ― кивнула, принимая безумный вызов.

   ― Когда прыгнешь, считай до десяти, ― озабоченно сказал Ри Никль. ― Лучше так: пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два... А не то протараторишь слишком быстро, и только потом пытайся задействовать ресурс. Начнешь раньше ― запаникуешь, и не сумеешь сосредоточиться вовремя. И группируйся, чтобы полет был контролируемым. Дочка, аккуратней, прошу тебя.

   Странная смесь отеческой заботы и обыденности, с которой старик рекомендовал прыжок в ощерившуюся горными выступами бездну, смешила и умиляла. Нигде, кроме Дороги, нельзя встретить таких людей.

   ― Поняла, ― кивнула я, мой желудок скрутился в тугой узелок и кажется, хотел спастись из меня. ― Что еще?

   ― Когда будешь приземляться, займи вертикальное положение, сведи ноги вместе и смотри не вниз, а на линию горизонта. Особенно если будешь приземляться не в реку.

   ― Почему не под ноги? ― удивилась я. ― А как я пойму, что земля близко?

   ― Смотри, пока будешь спускаться, ― уточнил он. ― Когда увидишь мелкие детали ― цветы, ветки ― значит, приземление скоро, отводи взгляд на горизонт и своди ноги, иначе сработает инстинкт пешехода, и ты потянешься к земле одной ногой. И тогда ты скорее всего ее сломаешь, потому что в воздухе скорость падения не чувствуется и едва ли ты ее снизишь до абсолютно безопасной. Кори, девочка, я буду ждать вашего следующего визита. Возможно, ты расскажешь мне больше про тайну имени.