Я кивнула.

   ― Я просмотрю твои воспоминания, начиная с концерта в Крелуне и заканчивая сегодняшним днем. Буду искать происшествие у стагеров, любые следы конфликта, концерта, пребывания там. Прикрывай, что хочешь, но не забудь беречь силы для основной задачи.

   И в следующую секунду Селена была в моей голове, извлекая мельчайшие детали. Она была со мной в кабине, там, где я пела фальшивым голосом бодрые пошлые песни, где я кусала губы от непрошенных чувств. Она была со мной в лесу, где я справляла нужду; она была там, где никто не нуждается в третьем. Срывала наспех приделанные заплатки с варварский небрежностью, чтобы смотреть дальше. Но на концерт она не попадала. Ландыши. Нежность. Эльфы.

   И вдруг ― она со мной в фургоне Кима, где на столе лежит изящный метательный нож с инкрустированной рукояткой, и все мои старания рассыпаются в прах. Тщательно пришитая вышивка с ландышами отрывается враз, оставляя все воспоминания о прошлом концерте ясными, как на ладони.

   Селена усмехнулась и пожала плечами:

   ― Неплохо, ― прокомментировала эксперимент и двинулась к фургонам.

   Я молча последовала за ней, морщась и поджимая пальцы от мучительной неловкости.

   ― Кори продержалась против меня около десяти минут, ― объявила женщина, когда мы добрались до костра, ― Она почти наверняка практиковала это раньше. Пара месяцев тренировки ― и сможет скрыть мысли от любого.

   Три пары глаз скрестились на мне, Ким одобрительно кивнул.

   ― У нас нет пары месяцев, ― сказал Эрин.

   ― Прикроем, если что, ― ответила Селена, ― я буду рядом с ней везде, где мы можем встретить кого-то опасного. Все равно в ближайшее время не будет никаких крупных городов, едва ли они найдут нас по дороге.

   ― Верно, ― согласился Эрин, ― значит решено?

   ― Ты будешь с нами еще два месяца? ― спросил Ким.

   ― Буду, ― сказала я, и это обещание каким-то странным образом сделало меня более счастливой, но менее свободной. Так часто бывает, что эти два состояния обратно пропорциональны друг другу, и я обычно предпочитала второе за основательность и надежность. ― Так куда мы едем? Теперь я могу знать?

   ― Можешь, ― улыбнулся Эрин. ― Мы едем в затерянный рай.

  Глава 25

   Следующая неделя по-прежнему туманна и расплывчата в моей голове. Я потратила два часа и применяла все техники, которые узнала от Селены и в Институте, и ценой неимоверных усилий мне удалось вспомнить некоторые обрывки. Это еще раз подтверждает― всю жизнь восстановить не удастся, увы, никогда.

   Ту неделю я уничтожила сознательно, но неумело. Как всегда при удалении небольшого фрагмента памяти остались ассоциации, неувязанные хвосты и проблески воспоминаний, поэтому не все оказалось потеряно. Я буду рассказывать хронологически, поэтому сначала попробую собрать в кучу обрывки воспоминаний, и лишь потом расскажу, когда и почему стерла это время. Почему я, пережившая полное стирание, сама подняла руку на свою память.

   Лучше всего я помню музыку. Гармоничную, идеальную, соответствующую каждому порыву теплого нежного ветра. Музыку, исполняемую на инструментах, не умещающихся в воображении. Мелодии, деликатно затихающие, когда вокруг говорят люди. Поддерживающие слова аккуратным аккомпанементом, на который голоса ложатся, как весенняя вода в русло реки. Мажорные аккорды, набирающие триумфальную силу, когда я смотрела вдаль. Ритм, совпадающий с ударами сердца. Я не была уверена, слышат ли остальные ту же самую мелодию, или эталонный звук существует лишь в моем воображении. Скорее всего, каждый двигался под свой идеальный ритм.

   Не уверена, что я на самом деле шла по удивительному лиственному лесу, пропускающему светящуюся паутину солнечного света. Под ногами проседала мягкая тропинка покрытая золотыми листьями, хотя все деревья стояли с нетронутой зеленой кроной. Эта дорожка была естественной, и казалось совершенно нормальным и логичным, что тропа слегка двигалась под усталыми после длинного перехода ногами, делая каждый шаг в пять раз длиннее, позволяя свежему влажному ветру умывать лица, каждый миг открывая новые горизонты.

   Помню жилища, не ограниченные стенами, но защищенные волной тепла от порывов ветра, и укрывающиеся, как за шторами, за густыми скоплениями тьмы по вечерам, когда люди хотели уединения.

   И, конечно, помню детей. У детей всегда богатое воображение, они могут накормить дерево манной кашей, построить домик из стула и маминого фартука, летать на швабрах. Но только здесь фантазии детей не ограничивались рамками возможного. Мальчишки в самом деле строили замки из облаков, девочки догоняли радугу и играли в горку ― их радуга была теплой, как летний песок и прочной, как сталь. Малыши играли в салки, и юные пантеры могли бы позавидовать их грации и скорости. И они были образованы, эти дети, каждый ребенок знал об устройстве мира больше, чем обычный житель Нелоуджа, и они были охочи до знания. Обступали гостей живым, неугомонным роем, расспрашивая обо всем, иногда бесцеремонно залезая в мысли. Я едва успевала прикрывать интимные сцены, оставляя все остальное на растерзание любопытных ментальных щупалец. Ребятишки смотрели на нас с сочувствием, как мы оглядываем юродивых, оставляя медяки в треснутом блюдце. Пританцовывающая девочка со светлыми кудряшками, пушистым облаком обрамляющими лицо, спросила, искательно заглядывая в глаза: "Хочешь, я попробую посмотреть, кем ты была?". "Хочу, " ― ответила я. Девчушка вглядывалась так долго, что заплесневевшая надежда успела проснуться ― под сказочным небом правда могла быть окрашена только в розовый цвет. Но под конец пушистая девочка отвела взгляд и сказала: "Не могу. Мама права, надо еще учиться. Но ты не была счастлива, сейчас тебе лучше. Оставайся с нами?"

   Девушки постарше играли в ароматические лабиринты ― ведущие строили невидимые заслоны из еле осязаемых запахов, остальные пытались отыскать верный путь по цветочным переплетениям ощущений.

   Вечерами пили травяной настой. Как заядлые курильщики кальянов в Нелоудже пускали кольца из дыма, так затерянные собирали обжигающий напиток в неестественные капли, размером с кулак. Жидкость дрожала на ветру, но не проливалась, нарушая законы гравитации и смачивания. Для гостей извлекли старинный фарфоровый сервиз, в хрупкую чашку налили приторный травник со вкусом меда, напоминающий сбитень. Мне не хватило такта скрыть разочарование, не люблю сладкие напитки, но сидящий рядом мальчишка решил проблему, не задумываясь. Я с расширенными от изумления глазами наблюдала, как на погруженную в чашку ветку наматывается мёд, собираясь янтарными нитями, оставляя фосфоресцирующие следы. Жидкость горчила после процесса, оставляла привкус ромашки и шиповника без капли меда.

   Я почти не помню остальных людей, лишь ощущение красоты и силы запечатлелось где-то позади рациональной памяти. Затерянные учили нас чему то: "Ваше воображение ограничено вашим жизненным опытом. Вы можете сделать то, что вы уже видели быстрее, сильнее, громче. Но часто вам нужно совсем не это. Это как запертый сундук. Вы будете вскрывать замок, возможно, будете ломать сам сундук. Но на самом деле достаточно протянуть руку из другого измерения и забрать все, что расположено внутри, не оставив ни царапины на замке. Вы можете оставаться на месте, а мир будет двигаться вокруг вас".