— Ранга Тигг Илиари, Дэвид.

— Но это будет означать…

— Что выше вас останется лишь Око Илиари.

— И вы.

— Даже и не я.

— Какая огромная ответственность!

— Да, Дэвид. Но как Проводник, я не могу взять это на себя. Я рассчитываю на вас. Мы должны найти предателя, и быстро.

— Я повинуюсь, Проводник… Но у меня личная просьба.

— Какая?

— Два часа сна.

— Четыре часа, — сказал Моддард, — и не примите это за великодушие. Может статься, пару следующих суток вам не придется спать вообще.

Прозвучал сигнал телефона. Моддард снял трубку, молча слушал около минуты. До Тернера доносилось только монотонное бормотание, слов он не разбирал, но видел, как меняется выражение лица Проводника. Моддард положил трубку и с печалью посмотрел на Тернера.

— Плохие новости, Дэвид. Пленник Хойланда и Норда сбежал.

На голову Тернера словно опрокинули ведро ледяной воды.

— Как?

— Мэлли погиб. И пилот его вертолета… Мы должны очень торопиться, Тигг Илиари. Увы, теперь лишь два часа сна.

— Да, Проводник, — сказал Тернер и вышел.

Дождь в Вашингтоне лил с раннего утра, но в четыре часа пополудни свежий ветер с юго-востока разогнал тучи, проглянуло клонящееся к закату солнце. Мир выглядел привлекательным, будто был создан Творцом только вчера, а когда в желудке у тебя болтается двести граммов дешевого виски, тем более.

Чернокожий Сэм Робинсон вышел из бара «Голден Чейн», насвистывая любовную песенку. Он сидел бы в баре и дольше, потому что альтернативного времяпрепровождения не признавал принципиально, но из карманов улетел последний доллар. Будучи мелким жуликом, Сэм поправлял свои финансовые дела не слишком разнообразными методами. Направляясь к универмагу, где он не без оснований рассчитывал что-нибудь стянуть, Сэм сменил песню на более подходящую к случаю. «У меня нет девушки, потому что нет машины, — напевал он, — у меня нет машины, потому что нет работы, а работы нет, потому что машины нет…»

Вдруг Сэм оборвал на полуслове сетования по поводу работы и машины и остановился как вкопанный. В конце квартала маячила фигура его злейшего врага — полицейского сержанта Донахью. Сэм инстинктивно качнулся к ближайшей подворотне, надеясь, что сержант не видит его… Но Донахью уже манил его согнутым указательным пальцем.

— Добрый день, мистер Донахью! — лучезарно заулыбался Сэм еще метра за три до сержанта. — Как я рад! Иду, смотрю — ба, да это же самый уважаемый полицейский нашего квартала! Дай, думаю, поприветствую. Как дела, мистер Донахью? Ваша семья в порядке?

— Пойдем-ка в участок, Сэм, — оборвал сержант излияния своего лучшего друга. — Потолковать надо.

— О чем, мистер Донахью? — изумился Сэм так искренне, будто за все свои двадцать семь лет и не подозревал о существовании полицейских участков. — Да каждая собака знает, что человека честнее Сэма Робинсона еще не рождалось на свете.

— Да? А кто позаимствовал приемник из машины мистера Уайта на прошлой неделе?

— Не я, сэр. Чем угодно клянусь, — быстро соврал Сэм.

— Тебя же видели, — укоризненно покачал головой сержант. — Ну пошли, пошли.

Сэм уныло поплелся за Донахью.

В полицейском участке все настолько пропахло табачным дымом, что единственным способом проветривания было бы снести его целиком. По дороге в свою отгороженную клетушку сержант Донахью здоровался с сослуживцами, подначивавшими его насчет вечного противоборства с Сэмом. Сержант привычно отшучивался. В клетушке он усадил Сэма перед столом, на котором под толстым стеклом были разложены фотографии разыскиваемых лиц, и повел разговор насчет приемника мистера Уайта и пагубности воровства вообще. Довольно скоро Сэм догадался, что его берут на пушку, свидетелей нет, и заметно повеселел. Сержант ругал его, стоя лицом к окну.

— Ты ведь молодой, здоровый, — увещевал Донахью. — В мастерской Билла Реймса требуется механик, вот бы ты…

— Эй, сержант, — перебил Сэм.

Донахью недовольно обернулся. Палец Сэма упирался в лежащий под стеклом фоторобот так называемого Фабио Домицио, полученный из Сент-Питерсберга.

— Ну, в чем дело?

— Я знаю этого парня.

Грейс Оуэн в белом сияющем платье, с кроваво-красной розой в волосах, продефилировала по зеркальному паркету ресторана отеля «Альби» под обстрелом восхищенных взглядов. За три дня, проведенные в отеле, она стала темой номер один для сплетен и личным врагом для женщин. Дуглас Норд, то появлявшийся возле девушки, то исчезавший (в зависимости от оперативной обстановки), также не избежал повышенного внимания. Большинство сходилось на том, что молодой человек — подкаблучник любовницы, которая вертит им как хочет и вдобавок изменяет со скуки направо и налево. Прекрасный имидж для работы.

Беда была в том, что все усилия актерского дуэта по добыче золотых крупиц информации оставались тщетными. Более того, сама Грейс попала под пристальное наблюдение с довольно неожиданной стороны.

Рэнди Стил, исправно дежуривший на посту в особняке на улице Риволи, начинал тяготиться бездействием и отсутствием реальных сдвигов. Слежка за квартирой Хойланда ничего не давала ему. Хойланд приезжал и уезжал, но и только. Микрофоны, установленные в «фольксвагене», не фиксировали никаких примечательных разговоров. Однажды Рэнди попытался погнаться за машиной Хойланда на прокатном «саабе», но из-за того, что хватил лишку, перепутал автомобили в темноте и увязался за совершенно другим «фольксвагеном». Словом, воз Рэнди Стила был и ныне там. Его энергичная натура протестовала против отупляющего сидения у окна, скрашенного лишь обильными ежедневными возлияниями, и он принял решение расширить географию поисков. Рэнди намеревался вернуться на исходную позицию.

Поздним вечером его темно-синий «сааб» затормозил у подъезда отеля «Альби». Рэнди, одетый в дорогой неброский костюм, взял с сиденья завернутую в бумажный пакет флягу виски, отвинтил жестяную пробку, глотнул, блаженно зажмурился. Потом он вышел из машины, уверенно взбежал по ступеням подъезда, взялся за позолоченную литую ручку двойной застекленной двери ресторана и вдруг замер.

За столиком у эстрады сидела женщина, которую он впервые увидел в квартире того сотрудника ЦРУ, Тернера, на бульваре Клиши. Ошибиться он едва ли мог.

— Ай-ай, — пробормотал Рэнди, отступая подальше в тень мраморной лестницы, — похоже, это заведение интересует не меня одного…

Он поймал за рукав пробегавшего мимо мальчишку-рассыльного:

— Эй, Джо! Ты говоришь по-английски?

— Немного, мсье. Меня зовут Поль, мсье.

— Раз я сказал Джо, значит — Джо, — наставительно произнес Рэнди. — Твоих познаний в английском хватит на то, чтобы понять, что такое сто долларов?

Глаза мальчишки загорелись.

— Моих познаний хватит на что угодно, я ведь обслуживаю американских туристов… Скажите только, что надо делать!

Рэнди подтолкнул Поля-Джо к ресторанной двери и прошептал:

— Вон та красивая леди возле эстрады, в углу… Знаешь, кто это?

Парень бросил на Рэнди задорно-заговорщицкий взгляд:

— Шикарная, правда? Тут вы не обойдетесь ста долларами, мсье.

Рэнди дал ему символический подзатыльник.

— Не твое дело, Джо. Выкладывай.

— Говорят, она американка из Невады, мсье. Ее зовут мисс Линда Берковиц или как-то так, она живет в четыреста шестом. Еще говорят, что у ее папаши куча денег, но я — то думаю иначе…

— А что ты думаешь, Джо? — полюбопытствовал Рэнди.

— Думаю, у нее нет ни гроша. А деньги она тянет из того дурачка, который тут вьется вокруг нее, ну и из других тоже… Вы миллионер, мсье?

— Миллиардер.

— Берегите кошелек, — подмигнул мальчишка.

Рэнди достал из кармана стодолларовую купюру, задумчиво повертел в руках. Поль, нежданно-негаданно перекрещенный в Джо, не сводил глаз с бумажного прямоугольника.