Став командующим армиями Южной группы, М. В. Фрунзе 25-ю стрелковую дивизию воссоздал. Оставшееся без войск управление дивизии и 224-й полк также были возвращены в IV армию. Приказом от 17 марта 1919 года определялся состав соединений и частей Южной группы, порядок их комплектования и формирования[525]. Этим приказом положено и начало воссоздания 25-й стрелковой дивизии.
В день подписания приказа В. И. Чапаев и Д. А. Фурманов уже выехали по вызову М. В. Фрунзе из Александров Гая в Самару. «Путь грандиозный, свыше четырехсот верст, — писал в своем дневнике Фурманов. — Мы были в пути четыре дня: выехали семнадцатого в час дня, приехали двадцать первого в три часа дня.
Чапая всюду крестьяне встречали восторженно; в Совете лишь только узнавали, что приехал Чапай, — начинали говорить шепотом, один другому передавал, что приехал Чапай, и молва живо перебрасывалась на улицу. Стекался народ посмотреть на героя, и скоро Совет сплошь набивался зрителями. А когда уезжали, у ворот тоже стояли любопытные и провожали нас взорами. Популярность его всюду огромная, имя его известно решительно каждому мальчугану. В одном селе как раз попали на заседание Совета. Его пригласили „хоть что-нибудь сказать“, и он рассказал крестьянам о положении наших дел на фронте. Крестьяне шумно выражали ему свою благодарность»[526].
В Самаре М. В. Фрунзе коротко ознакомил прибывших с обстановкой и тяжелым положением, создавшимся на Восточном фронте, с вытекавшими из него задачами Южной группы и IV армии. Вечером пригласил к себе во флигель рядом со штабом (теперь в этом здании музей М. В. Фрунзе) пить чай. Там, выслушав мнение и Д. А. Фурманова, он объявил Василию Ивановичу о назначении его начальником 25-й дивизии.
Сведение прежних пяти боевых полков вновь в 25-ю дивизию, оказание доверия этим полкам, как и ему, Чапаеву, назначение начальником именно той дивизии, от которой его изолировали, — все это никто не мог понять, прочувствовать и оценить лучше, чем сам Василий Иванович.
Непринужденная обстановка, в которой происходил разговор с командующим, простое обращение переполнили сердце Чапаева чувством величайшей благодарности к этому человеку. Большое уважение и любовь к М. В. Фрунзе Чапаев сохранил до конца своей жизни, а его выбор и доверие блестяще оправдал, как оправдали и созданные им полки. Комиссаром дивизии назначался Д. А. Фурманов. В итоге разговора и обмена мнениями на следующий день Александров-Гайская бригада приказом войскам Южной группы № 2 от 22 марта 1919 года была включена в состав 25-й стрелковой дивизии как 2-я ее бригада. Интернациональный полк бригады этим приказом расформировывался. Савинский полк, согласно ранее отданному приказу № 015 от 19 марта 1919 года, оставался в оперативном подчинении начальника 22-й (Николаевской)[527] дивизии в районе Сломихинской; остальные части бригады, согласно тому же приказу, должны были отправиться в Илецкий Городок, в оперативное подчинение командующего Туркестанской армией[528].
Чапаев и Фурманов, не задерживаясь в Самаре, выехали в Уральск. Попутно, как и при следовании в Самару, заехали в Клинцовку, к семье Василия Ивановича. В тот день провели в селе митинг, а вечером по случаю приезда гостей в Народном доме был показан спектакль, поставленный участниками художественной самодеятельности. С утра следующего дня выехать не смогли: нездоровилось Д. А. Фурманову, но днем он выступил в том же Народном доме с лекцией о Парижской Коммуне. Из Клинцовки убыли через день после приезда. Это был последний приезд Василия Ивановича в семью.
В Уральске было много неотложной работы. Расформировывался Интернациональный полк. Интернационалисты с полным вооружением отправлялись в распоряжение штаба IV армии в Самару, остальной личный состав полка распределялся по частям внутри бригады. Все части дивизии требовалось срочно отправлять в районы Самары, Бузулука, Илецкого Городка. Подвижного состава на железных дорогах не хватало. Отправлять части без промедления своим ходом не представлялось возможным: санный путь кончился, колесный транспорт в войсках отсутствовал. Необходимо было повсеместно мобилизовать крестьянские подводы. Нужна была кожаная обувь.
1-я бригада дивизии была отправлена в район Бузулука только 27 марта, то есть через 8 суток после подписания приказа, походным порядком. Артиллерию удалось отправить железной дорогой. Александров-Гайская бригада перевозилась по железной дороге в Уральск для дальнейшего следования в Илецкий Городок своим ходом. Не закончившие формирование Иваново-Вознесенский и Самарский полки отправлялись в Самару. Управление дивизии, бывшее до этого в I армии, находилось в Илецком Городке и, вследствие оторванности от войск, в перегруппировке частей не участвовало. Для некоторых это было и не столь важно, их интересовало другое, о чем свидетельствует разговор по прямому проводу комиссара штаба дивизии Чакина и заведующего политотделом Шунякова с адъютантом М. В. Фрунзе Сиротинским.
«Сиротинский: Тов. Чакин, тов. Кучмин поручил мне вас выслушать.
Чакин: Здравствуйте, товарищ. Я хотел бы выяснить более ясно положение в нашей дивизии. В настоящее время у нас имеется три начальника дивизии: т. Восканов, т. Луговенко (начальник штаба дивизии Луговенко оставался за Восканова. — Авт.) и, по последним сведениям, т. Чапаев. Тов. Восканов производит закупку в Москве для дивизии различных необходимых вещей. Тов. Луговенко управляет сейчас дивизией. Тов. Чапаев тоже издает приказания, которые в некоторых случаях расходятся с приказаниями т. Луговенко. Кроме того, штаб группы делает распоряжения как Чапаеву, так и Луговенко и тоже иногда противоречивые. Еще желательно узнать, кто у нас сейчас политком дивизии? До сих пор у нас был Куклин, который сейчас находится в Самаре. Но за последнее время мы стали получать телеграммы на имя политкома дивизии т. Фурманова, который находится при Чапаеве и уже подписывает телеграммы совместно с Чапаевым. Если вы на это мне ответите, то я еще буду с вами разговаривать. Еще будет говорить заведующий политодивом тов. Шуняков.
Сиротинский. Приказом по армии начдивом назначен т. Чапаев, а военным комиссаром дивизии т. Фурманов Дмитрий Андреевич. Это я вам сообщаю официально, и, следовательно, все ваши недоумения по вопросу, кто начальник дивизии и кто комиссар, — отпадут. Во всяком случае, весь разговор передам и командарму, и т. Кучмину. Какие вопросы есть еще? У тт. Фурманова и Чапаева имеются соответствующие мандаты о назначении того и другого. Куклину это известно.
Шуняков: У аппарата заведующий политодивом. Здравствуйте, т. Сиротинский. Мы на днях получили в распоряжение 25-й стр. дивизии первую бригаду, бывшую до сего времени в распоряжении Николаевской дивизии. Бригада в боевом отношении хорошая, по в смысле дисциплины и всего остального сильно разложена. Наблюдаются партизанские замашки, что, как видно, есть результат временной работы бригады в Николаевской дивизии. Когда 1-я бригада находилась в нашем распоряжении, таковая была передана Николаевской дивизии по образцовому порядку в смысле дисциплины. Теперь к нам как раз назначен начдивом т. Чапаев, который, как нам известно, благодаря своему психологическому свойству, всю работу во всех частях не централизовал, а придавал ей характер партизанской работы. С назначением его к нам в дивизию его работа будет продолжаться, как видно, и у нас. Мы не являемся сторон никами партизанства и до сего времени таковую централизовали по общему плану и со своей стороны не можем быть спокойны за судьбу нашей дивизии.
Сиротинский: Как понять вас, что вы одновременно говорите, что бригада в боевом отношении хороша и далее — сильно разложена? Поясните.
Шуняков: В смысле храбрости и отваги стоит на должной высоте. Но в подчинении никакой дисциплины нет. Когда части находятся на мирном положении, наблюдается поголовное пьянство, насилие к мирному населению.
