Прошу вас, чтобы вы назначили вместо меня на должность политкома бригады. Я работать в этой должности с партизанами не могу. Желаю остаться зав. политотделом. На должность политкома бригады временно можно назначить одного из сотрудников или комиссаров части. Сейчас затрудняюсь назвать кого, так как сейчас в бригаде полный хаос. Завтра созываю собрание всех политкомов и политсотрудников, тогда только могу сказать, кого назначить врид комиссаром бригады, но боюсь, что желающих заступить на эту должность, возможно, не окажется, так как все сотрудники и политкомы резко осуждают дезорганизованность и взгляды на армию чапаевских помощников, которые находятся в бригаде, в частности, вновь назначенный начальником бригады Потапов.
Мюрат: За сведения благодарю. Вызывать охотников на вашу должность не рекомендую. Скажите, ваш уход объясняется последней причиной или есть еще другие?
Ефимов: На три четверти повлияли последние путаные распоряжения штарма-IV и анархия, внесенная Чапаевым. Об этом завтра представлю протокол нашего заседания. Кроме того, я занимаю две должности, истрепался нервами и думаю, что необходима моя замена другим, более хладнокровным работником. А меня прошу заменить как в должности политкома бригады и в последующем заведующего политическим отделом.
Мюрат: Скажите, существует ли единство мнений по отношению к чапаевцам между вами и Фурмановым? А также как относитесь к аресту штаба бригады, и не примешано ли тут что-нибудь другое? Рекомендую по окончании разговора взять ленту нашего разговора. Вопросы, поднятые вами, поставлю на обсуждение и отвечу завтра.
Ефимов: Между мною и Фурмановым почти не было никакого разговора о Чапаеве, за исключением моих слов, что я с Чапаевым работать не могу. Арест поименованных лиц произведен правильно, так как некоторые бесчинствовали и были в бессознательном состоянии. Как работники они сейчас были бы, ввиду перегруппировки, крайне необходимы»[506].
Между тем группировавшийся в районе Чижинских форпостов противник предпринял наступательные действия на город Новоузенск. Ему противостояли только небольшие силы, собранные новоузенским военкомом[507]. Успешное наступление белых по тылам Александров-Гайской группы могло привести к захвату Новоузенска и Александров Гая, к нарушению железнодорожного сообщения с Саратовом и Уральском, к изоляции Александров-Гайской группы в степях, к срыву ее дальнейшего наступления на Лбищенск — в тыл основной уральской группировки противника. От Чапаева требовалось срочно перегруппировать свои силы навстречу противнику в район Шильной Балки.
Фурмановым в то время сделана следующая запись о Чапаеве: «Насколько он быстр в решениях, настолько же тверд и в проведении этих решений. Свое дело знает, в себя верит крепко, в чужих советах не нуждается и делает все самостоятельно. Работник он неутомимый. Голова не знает иных забот, кроме своего дела. Оно его поглощает всецело. В ночь моего отъезда, например, он сидел до 6 часов утра и все разрабатывал план переброски полков на Шильную Балку, писал приказы, говорил по прямому проводу с центром, а меня будил через каждый час, чтобы подписать тот или иной приказ. Работник, повторяю, неутомимый. Инициативы в нем много. Ум у него простой и ясный, схватывает все быстро и схватывает за самую сердцевину. В нем все простонародно и грубо, но и все понятно. Лукавства нет, за лукавство можно по ошибке принять требуемую иногда обстоятельствами осторожность. Словом, парень молодец. Натура самобытная, могучая и красивая»[508].
Командарму Чапаев 12 марта доносил, что в 5 часов Балаковский и Савинский полки выступили на Шильную Балку под руководством командира Балаковского полка Зубарева[509]. На следующий день, 13 марта, через дежурного по штабу армии Чапаев доложил, что путь в той местности испортился совершенно. Дорога на Лбищенск через чижинские разливы залита водой. Люди в валенках. На санях ехать невозможно, фургонов нет. Выступить на Лбищенск ранее, чем через четверо суток, не сумеет. Главные силы направлены в Шильную Балку и на их возвращение потребуется не менее четырех суток. В Сломихинской же всего 700 человек, с которыми идти на Лбищенск, при всей слабости противника, недопустимо. К тому же через 4 дня чижинские разливы отрежут путь и, в случае неуспеха и вынужденного отхода, люди могут погибнуть. От Сломихинской до Шильной Балки, как и до Лбищенска, 150 верст. Для перехода всеми силами потребуется 10 суток. Наступление станет возможным, если в течение недели будут морозы[510].
Понимая создавшиеся для Александров-Гайской группы условия, М. В. Фрунзе из Самары к исходу того же дня ответил: «Сегодня Уральской группой занят Скворкин, где опять сдалось 200 человек. Это доказывает полную деморализацию противника и диктует вместе с тем необходимость скорейшего окончательного удара. Я хочу не допустить отхода хотя бы части сил его к югу и главное — увоза оружия. Вот почему при первой возможности атакуйте. Ничего больше сказать не могу, полагаясь на то, что, зная общую задачу, вы сами на месте решите, как ее лучше выполнить»[511].
Одновременно 13 марта 1919 года Фрунзе отдал приказ № 014, в котором говорилось, что боевая задача армией частью уже выполнена, войска Александров-Гайской группы овладели районом Сломихинской, войска Уральской группы — Скворкином. Взяты трофеи и 800 пленных, часть из которых сдалась в конном строю и с оружием. Войскам выражалась благодарность и приказывалось: Александров-Гайской группе, удерживая район Сломихинской, овладеть районом Богатырев, Шильная Балка, Чижинский 3-й для обеспечения тыла, продолжать, насколько возможно, наступление в направлении на Мергеневский, Лбищенск, угрожая тылу главных сил противника. Уральской группе продолжать наступление и овладеть Лбищенском[512].
Понимая общую задачу армии, Чапаев принимал все меры, стремясь выполнить приказ, но безуспешно. Через сутки он доложил, что наступление на Лбищенск приостановлено: дороги совершенно испортились, кругом вода, снег сошел весь. Лошади в санях через 5 верст попадали. Через чижинские разливы перебраться невозможно. Направленные батальон пехоты и эскадрон кавалерии перейти их не смогли. По сведениям, полученным от местных жителей, выйти к Уралу будет невозможно до мая. Просил распоряжения формировать транспорт для летней операции или перебросить на другой участок, так как бездействовать целый месяц невозможно. Дислокацию группы пока наметил в Сломихинской, Киргизской Таловке, Шильной Балке и Чижинском 3-м, так как более остановиться негде. На донесении — резолюция Фрунзе: «Действия Алтайской группы, по-видимому, засыпались»[513].
В разговоре по прямому проводу с командующим войсками фронта 18 марта М. В. Фрунзе сообщал, что «к югу от Уральска мы почти у Лбищенска (на следующий день Лбищенск был взят. — Авт.). Должен сказать, что противник все время оказывал ожесточенное сопротивление, особенно упорно отстаивал форпост Кожехаровский. В одном переходе от Лбищенска, где бой шел почти целый день и где он переходил в наступление, у нас в 1-й бригаде 25-й дивизии выведен из строя почти весь командный состав и вообще потери значительны, но и противнику досталось здорово. Указанную бригаду отвожу в тыл для отдыха и пополнения, а также для подготовки к будущим операциям».
На это сообщение командующий войсками фронта С. С. Каменев ответил Фрунзе: «Работа вашей армии превзошла все ожидания — единственная светлая страница нынешних дней фронта. Меня бы очень устроило, если бы 1-я бригада расположилась в районе Кинель, но опасаюсь ее слабости, привязанности к месту. Вот из-за этого приходится довольствоваться, если она расположится где-либо между Самарой и Саратовом, хотя если опасений в этом отношении у вас нет, то Кинель особенно желателен исключительно из-за обстановки на фронте»[514].
