В. И. Чапаев, имевший богатый боевой опыт в новых, революционных, условиях, в письме председателю Реввоенсовета IV армии Г. Д. Линдову писал из академии: «То, что здесь преподают, я прошел на практике»[475].
По воспоминаниям другого сослуживца Чапаева А. Ф. Федорова, в дни учебы в академии Василий Иванович близко сошелся с Александром Михайловичем Чевыревым[476]. Чевырев был членом большевистской партии с 1908 года, принимал активное участие в установлении Советской власти на Урале, во главе им же сформированного отряда геройски сражался против белоказаков и белочехов, был несколько раз ранен. После преобразования отряда в полк регулярной Красной Армии А. М. Чевырев стал его командиром. За героический штурм Ижевска полк был награжден Почетным революционным красным знаменем, а его командир — орденом Красного Знамени и золотыми часами.
По воспоминаниям сокурсников, Чевырев, как и Чапаев, тоже стремился на фронт. Не потому Чапаев рвался в бой, что чувствовал себя «дезертиром» с фронта, как трактуют авторы некоторых публикаций. Ему просто не хватало необходимых знаний для продолжения учебы. Об этом, обращаясь в Реввоенсовет IV армии с просьбой отозвать его на фронт, он написал сам вернее всех, что нуждается в общеобразовательной подготовке, которой в академии не получает. На фронт стремился потому, что не хотел, по его выражению, «лежать без дела», а желал «приносить пользу»[477]. Наибольшую пользу он мог принести только на фронте и действительно ее принес.
Интересуясь военным положением страны, Василий Иванович особенно внимательно следил за событиями под Уральском.
В начале 1919 года возобновились бои за овладение этим городом. До этого времени наступление на Уральск с ноября месяца было приостановлено, т. к. производили отправление Уральской дивизии на Южный фронт, передачу некоторых ее полков в Николаевскую дивизию, перегруппировку частей в полосу убывавшей Уральской дивизии. Не обошлось и без осложнений, вызванных нежеланием некоторой части личного состава ехать на Южный фронт. Уральская дивизия, как и другие соединения IV армии, формировалась из местных красногвардейских отрядов, а затем из таких же полков и бригад Красной Армии. Добровольцы, многочисленное батрачество и беднота Поволжья, испытавшие беспощадную эксплуатацию помещиков и кулаков, зверство белогвардейцев и интервентов, были замечательными бойцами, проявлявшими образцы мужества и героизма в борьбе за свою родную рабоче-крестьянскую власть. Но личный состав был неоднороден по классовой принадлежности. Далеко не всегда и не везде строго соблюдался принцип классового отбора в армию, что приводило к большой засоренности чуждыми элементами — кулаками и эсерами, проводившими подрывную работу среди бойцов. Кроме того, все эти местные формирования имели один существенный недостаток: стойко защищая родные места и свои семьи, они неохотно шли, а иногда вовсе отказывались воевать вдали от своих мест, говоря так: «там» пусть другие так же воюют. Эти настроения, подогреваемые подстрекательством несознательных и неустойчивых элементов, особенно сильно проявлялись в моменты неорганизованности, необеспеченности, тяжелой обстановки и военных неудач.
Такие организаторы и командиры, как В. И. Чапаев, умели держать эти массы в руках, поднимать и водить на большие дела, вдохновлять на героические подвиги. Позже Д. А. Фурманов в своей книге написал: «Чапаев этим даром управления обладал в высокой степени, — именно управления такой массой, в такой момент, в таком ее состоянии, как тогда»[478]. Там же, где не было необходимого влияния командно-политического состава и коммунистов, не было твердого руководства, организованности и боевых успехов, начинали распространяться нездоровые настроения, проникать чуждые влияния, контрреволюционная агитация и прямые призывы кулаков и эсеров к неповиновению и восстанию. В Уральской дивизии, не отличавшейся высокой дисциплиной, организованностью и боеспособностью, как повод к беспорядкам враги Советской власти использовали распоряжение об отправке дивизии на Южный фронт. В этом, в частности, была и одна из причин слабого продвижения дивизии на Уральск и вынужденного выезда в нее командарма Хвесина в конце октября 1918 года, когда Николаевская дивизия рядом находилась в окружении, а Уральская дивизия не оказала ей помощи. В декабре 1918 года в Ново-Орлово-Куриловском полку этой дивизии были убиты прибывшие из политотдела IV армии для наведения порядка комиссары Челыхаев и Букреев[479].
В январе 1919 года, после отправления Уральской дивизии (без бригады) на Южный фронт и подчинения 25-й дивизии I армии, из действующих войск в IV армии остались только Николаевская дивизия и Александров-Гайская бригада, сформированная на базе отряда Винермана. В Николаевскую дивизию из убывшей Уральской была передана ее 1-я бригада (1-й Мусульманский, 2-й Новоузенский, 3-й Ново-Орлово-Куриловский стрелковые полки), а также Покровско-Туркестанский стрелковый полк[480].
Численность Николаевской дивизии возросла, однако боеспособность ее до времени не повышалась. В некоторых полках, принятых из Уральской дивизии, продолжались открытые контрреволюционные выступления. В Покровско-Туркестанском полку были убиты один за другим два командира полка. Выехавший в дивизию председатель Реввоенсовета IV армии Линдов на станции Озинки был ранен и от паралича сердца умер. Покровско-Туркестанский полк, вступивший в связь с уральскими казаками, 28 января был разоружен другими полками дивизии[481]. Участие в освобождении Уральска Николаевская дивизия могла принять только в своем прежнем составе, в каком она была при В. И. Чапаеве. Остальные полки, вошедшие в ее состав, получили задачу «поддержать своих боевых товарищей 1-й бригады», обойти Уральск с юга и не дать возможности казакам отходить на Лбищенск[482]. Но и эта задача ими не была выполнена. Собравшиеся по этому поводу и по поводу убийства Линдова, а также работников политотдела армии Мяги и Майорова член Реввоенсовета IV армии Берзин, начальник политотдела армии Кучмин, начальник Николаевской дивизии Дементьев, бывший начальник 25-й дивизии Захаров и другие на станции Деркул (в Зелененьком) 25 января во время проведения собрания представителей частей были ими арестованы, но вскоре выпущены[483].
Для совместных с Николаевской дивизией действий из 25-й дивизии были назначены 1-я бригада и кавалерийский полк, наступавшие на Уральск с севера, через Красный. Николаевская наступала с запада и северо-запада. Глубокий снег затруднял движение казачьей коннице. В пешем же строю казаки действовали слабее. Бывшие чапаевские полки обеих дивизий наступали решительно. Смело обходили очаги сильного сопротивления, атаковали противника с фланга и тыла. Несмотря на упорное сопротивление противника, к 14 часам 24 января Уральск был взят. Первыми в город вошли Пугачевский и Разинский полки 25-й дивизии, которыми командовал И. М. Плясунков, а двумя часами позже вступили и полки 1-й бригады Николаевской дивизии.
Взятие Уральска, как административного центра области и узла важных путей, имело большое значение. Оно впервые нанесло непоправимый удар по уральской контрреволюции, отбрасывало ее в глухие степи. Однако уральские казаки, как и оренбургские, сохранили большую часть своих сил и территории областей, откуда могли получать людские и материальные ресурсы и помощь интервентов через Гурьев. Контрреволюционное казачество еще долго боролось и неоднократно пыталось вернуть себе Уральск. Первая попытка была предпринята уже 26 января, то есть через двое суток после падения города. Подтянув и перегруппировав войска, казаки повели наступление на Уральск с трех сторон значительными силами. Зная о неблагополучии в Николаевской дивизии, они рассчитывали также на поддержку Покровско-Туркестанского полка и других. Бой длился 10 часов. Восточная часть города горела от артиллерийского огня. Противник настойчиво рвался в город, но все его атаки были отбиты.
