Институт эвакуировали сначала в Гурьев, потом в Ташкент. Там же оказался и Московский институт связи. Для рационального использования преподавателей и лабораторного оборудования институты объединили, и – удивительное дело – возглавил объединённый институт не московский, а одесский директор. В результате из эвакуации В. А. Надеждин с москвичами уезжает в столицу, а «восстановленный в правах» Одесский электротехнический институт инженеров связи возвращается в Одессу. В начале 1945-го года его вновь возглавляет С. Д. Ясиновский.
Как и другим одесским ВУЗам, институту связи пришлось возобновлять занятия в очень тяжёлых условиях: лабораторные корпуса были разрушены, в учебном (в бывшем здании еврейского училища) был, как ни странно, действующий немецкий госпиталь.
В результате невероятно трудных организационных и восстановительных работ уже в октябре 1944-го года впервые после освобождения Одессы от фашистских захватчиков в институт приняли 60 студентов. Они не только учились, но и жили в учебных аудиториях, так как полуразрушенное здание студенческого общежития на Манежной улице – прекрасный образец конструктивизма – временно предоставили преподавателям, возвращавшимся в институт.
Но уже в 1946-м году начинается строительство нового учебного корпуса. Завершили его в 1948-м, но – как бывает в строительстве – отделочные работы длятся до сентября 1953-го года. Архитектор Исидор Самойлович Брейбурд создал очень типичное для того времени здание – трёхэтажное, но монументальное, в чём-то тяжеловесное, с полукруглой центральной частью, украшенной колоннами, объединяющими второй и третий этаж ризалита. Как говорится, классический «сталинский ампир».
Институту было очень важно получить новое просторное здание. Первые же студенты, полностью отучившиеся в нём и закончившие институт в 1959-м году, дали невероятный научный результат: в этом выпуске 7 докторов и 46 кандидатов технических наук, два лауреата Государственной премии и один лауреат премии Совета министров СССР.
Как бы ни смеялись над наивностью той эпохи – эпохи, когда «партия торжественно провозглашает – нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме»[66] – но все эти лозунги про химизацию, «догнать и перегнать Америку» и прочие привлекали в технические ВУЗы громадное количество энтузиастов.
Они, в частности, в 1954-м году построили в Одессе один из первых в СССР телецентров общего вещания (в 1962-м там впервые появился на экране – в восторженно любующейся химическими опытами массовке учебной передачи – Анатолий), в 1959-м году создали одесские куранты, по сей день исполняющие каждый час на Приморском бульваре мелодию из оперетты Исаака Осиповича Дунаевского «Белая акация» (кстати, очень по-одесски: гимн города – песня из оперетты). Среди таких энтузиастов – выпускников института связи – четыре лауреата высшей премии СССР – Ленинской, четыре лауреата Государственной премии СССР.
В 1967-м году институту присвоено имя изобретателя радио А. С. Попова. Как мы уже отметили, говоря об Императорском Русском техническом обществе, одну из первых демонстраций своего изобретения он провёл в Одессе. В 1970-м напротив центрального входа в Главный корпус института установлен памятник Александру Степановичу. На памятнике азбукой Морзе выбита надпись «изобретатель радио».
В мире с этой надписью согласны далеко не все. Ведь даже первый работоспособный приёмник Попова содержал множество элементов, изобретённых задолго до него другими физиками и инженерами.
Бесспорно и непосредственно ему принадлежит разве что узел обратной связи в приёмнике. Для обнаружения радиоволн, попадающих в антенну, он использовал созданный французским физиком Эдуаром Эженом Дезире Эдуар-Жозефовичем Бранли когерер – стеклянную трубку, заполненную металлическими опилками. Под воздействием высокочастотных электрических колебаний между опилками проскакивают микроскопические искорки, опилки свариваются – и проводимость трубки возрастает в сотни или даже тысячи раз. Соответственно растёт и проходящий ток, так что можно привести в действие сигнальный прибор. Обычно для этой цели использовали обычный электрический звонок: молоточек, притянутый электромагнитом, бил по металлической чашечке. Но чтобы принять новый сигнал, надо восстановить зазоры между опилками. До Попова когерер встряхивали вручную или в лучшем случае часовым механизмом (в обоих вариантах легко пропустить сигнал). Он же установил звонок так, чтобы молоточек бил не только по чашечке, но и по трубке когерера. Каждый принятый сигнал сам готовил систему к приёму следующего.
В мире куда известнее Гульельмо Джованни Мария Джузеппич Маркони. Он публично продемонстрировал полноценную радиосвязь почти через год после Попова, зато сумел сразу заинтересовать ею директора британской почты и телеграфа, так что быстро стал коммерчески успешным производителем. Попов же сделал своё изобретение, будучи на военной службе (он тогда преподавал электротехнику в минном офицерском классе главной военно-морской базы – Кронштадта), и долго занимался только флотской связью, да и для неё оказался вынужден партнёрствовать с французской электротехнической фирмой Дюкрете. Поэтому продукция Попова стала известна в мире, когда Маркони уже заполонил своими изделиями флоты и наземную связь десятков стран.
Тем не менее радио как полноценную систему связи – взаимодействующие передатчик и приёмник, между которыми прошло содержательное сообщение – первым в мире 7-го мая 1895-го года создал и продемонстрировал именно Попов. А Маркони и другой пионер радиотехники (он первым заменил когерер кристаллическим детектором – одним из первых практически применённых полупроводниковых приборов), а заодно изобретатель кинескопа Карл Фердинанд Конрадович Браун удостоены в 1909-м году Нобелевской премии «в знак признания их вклада в развитие беспроволочной телеграфии». Заметьте: не в создание, а в развитие!
Вообще чем сложнее техническая система, тем сложнее однозначно определить её автора. Скажем, выход СССР в космос обеспечили сразу шестеро Главных конструкторов, отвечающих за разные ключевые элементы конструкции. Тем не менее открывателем космоса признан Сергей Павлович Королёв, ибо именно он взял на себя ответственность не только за своё направление деятельности, но и за объединение на этом направлении результатов труда коллективов, возглавляемых остальными Главными. Так и Попов объединил результаты труда многих десятков исследователей. Поэтому надпись на памятнике сделана по праву, и День радио мы отмечаем именно 7-го мая.
Слева от главного входа – ещё один памятник, установленный пять лет спустя: к 30-й годовщине Победы. Это памятник связистам – дань уважения живых к памяти погибших. К сожалению, не все наши современники испытывают должное уважение к людям, без которых их самих не было бы в живых. Мы хорошо помним: на памятнике был силуэт связиста, пронзаемого молнией. Но охотники за цветным металлом похитили этот барельеф, не только снизив художественную ценность памятника, но и выставив себя в крайне неприглядном свете. Надеемся, когда-нибудь они устыдятся своего деяния.
Во времена нашего студенчества институт связи считался очень тяжёлым для обучения: обилие математики и абстрактных понятий, высокие шансы после окончания работать в «ящике»[67]… Но число студентов росло, ибо по мере развития связи и, далее, информационных технологий институт становился всё престижнее.
Подобно своему соседу – техникуму измерений – институт связи стал создавать филиалы и заочные факультеты в более «важных» городах: в 1962-м году в Кишинёве, в 1967-м – в Киеве. Теперь в Киеве – благодаря нашей Академии – Государственный университет телекоммуникаций.
Нам не жалко: институт с 1993-го года стал Украинской государственной академией связи, а с 2001-го – Одесской национальной академией связи. Интересно, что в табели о рангах «Одесская национальная» выше «Украинской государственной». Есть о чём задуматься…
