- И все-таки, зачем тебе это? – Адам продолжал сомневаться: а вдруг подставить решили именно его? – Прежде чем ответить, подумай хорошенько. Если соврешь мне сейчас, я увижу, и тогда на этом наш с тобой разговор закончится.

- Устал, - тихо, с предельной искренностью выдохнул Билл, не задумываясь и не пытаясь приукрасить.

В его взгляде всплыла такая хроническая, какая-то, практически, многовековая усталость, что от ее вида становилось жутко. Своя собственная сразу показалась Адаму нелепой и незначительной. Это сколько же боли скопиться должно было, чтобы научиться так смотреть?

- Ладно, давай представим, что я заинтересовался твоей странной идеей, - с нарочитой легкостью выдал Адам, пытаясь не показать, насколько сильно его зацепило. – А еще представим, что я не очень умный, и мне всё, как маленькому, досконально надо разжевывать. Так что, по пунктам, пожалуйста… a, b, c, и так далее. Излагай.

Билл от его напора немного встряхнулся, выныривая из своего собственного, судя по всему, не очень радужного мира, но прежнюю высокомерную уверенность так до конца вернуть и не смог.

- Ничего сверхъестественного я не прошу. У тебя ведь, как я понял, функция «соблазняй и очаровывай» автоматическая, вот и позволь ей работать в усиленном режиме, когда я буду поблизости крутиться. А крутиться рядом с тобой на этой неделе я буду часто. Буду милым, смущенным и польщенным вниманием столь представительного молодого человека, как ты.

- Хочешь вызвать у своего дружка ревность? – криво ухмыльнулся Адам, не в силах разобраться какие чувства в нем сейчас преобладают.

- Давай я перед тобой душу наизнанку выворачивать не буду, - во взгляде накатила новая волна боли и усталости. – Я понимаю, что прошу многого и странного, но, всё-таки, несмотря ни на что, прошу, помоги. Утром, после нашего с тобой разговора, Том такие эмоции показал, каких мне у него видеть раньше не доводилось. Мне необходимо посмотреть на это еще хотя бы раз, - Билл замолчал. Адам не мешал и не торопил его, размышляя об услышанном, хоть почти ничего и не понял из этого сумбурного повествования. – Я не знаю, что конкретно это было. Ревность? Хотелось бы верить, что да. Но даже если и нет, всё равно это было внимание... Так что, давай устроим здесь настоящее шоу? Мы ведь оба умеем делать это профессионально. Ладно?

- А если не справимся с игрой?

- Мы? – Билл откинулся на спинку стула, копируя позу. Отмеченная пирсингом бровь взлетела нереально высоко. Сквозившие в нем, до этого момента, печаль и обреченность, словно изморозью покрылись тонкой коркой высокомерия, которая подержалась мгновение и растаяла без следа, оставляя после себя нежность и смущение.

- Да уж, - ухмыльнулся Адам, выпуская на волю свою фирменную сексуальную придурь. - Глупость сморозил, - где-то внутри настойчиво начала проявлять себя почти задушенная рутиной авантюрная жилка, заставив, вопреки логике и здравому смыслу, выдохнуть: – Договорились. Только у меня есть одно условие, - неожиданно пришла на ум подходящая случаю бредовая идея.

- Какое? - насторожился Билл.

- Играть будем не только перед твоим Томом, но и перед моим. Мой, конечно, умный, и на такое ни за что не поведется, но чем черт ни шутит… Может, хоть повеселюсь, глядя на выражение его лица.

В ресторане они сидели еще минут тридцать, заказав еду, и за приятным, получившимся довольно веселым и увлекательным ужином пошагово разработали план действий. Билл оказался не по возрасту взрослым, остроумным и ироничным. Адаму он нравился всё больше с каждой проведенной вместе минутой. Начинать было решено с завтрашнего дня. Первый день репетиций и совместной работы, когда придется сталкиваться почти постоянно, очень удачно подходил для старта их гениального плана по выведению Томов на сильные эмоции.

Адам и не догадывался, что в нем до сих пор сохранился этот по-детски веселый авантюрный азарт. Но внутри что-то пузырилось и щелкало, в предчувствии настоящего, давно не испытываемого развлечения, заставляя ощущать себя очень молодым и беззаботным.

Расставшись с Биллом, он сразу же отправился к себе, даже не пообщавшись ни с кем из бэнда, что случалось крайне редко, только Томми Джо позвонил и предупредил, что пораньше ляжет спать. Очень хотелось, чтобы побыстрее наступило завтра.

Проснувшись довольно рано, но, несмотря на это, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим, Адам заказал легкий завтрак и рванул в душ, чтобы поскорее отвязаться от дел насущных и начать уже веселиться. Интересно, Билл такое же нетерпение испытывает или, несмотря на то, что предложил всё именно он, ведет себя более адекватно?

Посмеиваясь над собственной нелепостью, Адам выскочил из номера, намереваясь найти хоть кого-нибудь знакомого. Оставаться один на один со своими мыслями и эмоциями сил больше не было. Первым нашелся Томми Джо. Он тихо сидел на нижней ступеньке, ведущей к сцене, своим внешним видом вызывая легкий шок у окружающих, и невозмутимо настраивал гитару, оглаживая ее и осматривая со всех сторон. Группа Билла тоже уже была здесь, сбившись в кучку в дальнем углу сцены. Заметив это краем глаза, Адам сосредоточился на собственном странно выглядящем гитаристе.

- А ты чего это синий*? – удивился он.

- Не знаю, - пожал плечами Томми. – Настроение такое. Фиолетовое, - Адам намек понял.

- Вот всегда поражался, - он вздохнул, разглядывая и смиряясь с очередной цветовой гаммой. – Мне «свой» цвет приходится месяцами искать, а если найду, сменить боюсь, вдруг новое не подойдет. А тебя хоть в пурпурно-розовый выкраси, всё равно красиво…

- Может и выкрашусь, если настроение будет пурпурно-розовым, - на полном серьезе отозвался Томми Джо и растерянно заморгал, вглядываясь во внезапно засветившееся, словно лампочку в темной комнате включили, лицо своего босса.

- Билл, - с безграничным счастьем, почти благоговением, выдохнул Адам, в приветственном жесте протягивая руку очень высокому и очень худому, совсем еще молодому пацану.

Томми Джо потупил взгляд, чтобы не было заметно появившейся там неприязни. Из-за своего не самого высокого роста он никогда особо не комплексовал, но как-то неуютно становится, когда все вокруг нависают над тобой, будто ты единственный лилипут в стране гулливеров.

- Привет, - чуть смущенно, но с явным намеком на интимность, отозвался подошедший юнец.