- Она и не собиралась, - Адам задумался на секунду и исправил показавшуюся неправильной фразу: - То есть он.

- Может, все-таки объяснишь, что это за представление вы последние несколько дней разыгрывали? Я, если честно, так и не смог понять нафига? Неужели для меня старался?

- Нет, - Адам вздохнул, закрыл кран и признался: - Меня Билл попросил. Мой Том на тебя реагирует… - передразнил он, вспомнив, с чего всё началось.

Томми Джо нахмурился.

- У его гитариста на тебя встал, что ли? А ты тут причем? На тебя у каждого второго стоит, и если ты со всеми будешь… сотрешь себе всё нахрен, - мрачным голосом предсказал он, не поняв сути проблемы.

Адам рассмеялся.

- Я когда эту фразу про реакцию услышал, почти то же самое, что и ты подумал, но оказалось, что я просто как повод для ревности нужен. Билл его хочет много лет, а Том этот... вроде как тоже хочет, но у него какие-то свои заморочки, нормальному мозгу недоступные, - пояснил он. Желание веселиться вдруг пропало так же быстро, как и появилось. – Ты знаешь, а ведь Билл в конечном итоге получит его в полноправное владение, - задумчиво протянул Адам. – Малолетка совсем, в сексе вообще нифига не смыслит, даже не целовался ни разу, но Тома своего не отпустит. Будет прессовать, пока не добьется. И ведь добьется же, вот я, например, на сто процентов уверен, даже если он сам этого еще не понял.

- Молодец. Хвалю. Достойная уважения целеустремленность, - неожиданно занервничал Томми Джо.

- А мы, мой котенок? – тихо спросил Адам, посмотрев по-настоящему, без красивой сексуальной придури и привычной веселости. – Мы с тобой так и будем вокруг друг друга круги навинчивать до самой старости и болтаться, как один общеизвестный объект в проруби?

- Сам ты дерьмо, - медленно начал закипать Томми. – Я, например, от тебя никуда не бегал. Черт знает сколько времени, как идиот, на одном месте стоял, покорно дожидаясь, пока ты меня из вереницы подстилок своих одноразовых выделишь.

- Я выделю?! – повысил голос Адам. – Да я чуть из шкуры не выпрыгнул, твое внимание привлекая! Ревновал к каждому столбу. От тоски загибался. Ты же всё прекрасно понимал, видел, как я к тебе отношусь! А тогда… после того раза… я же первый к тебе пришел. И таскался за тобой потом, как собака, след в след, а ты всё нос воротил и оскорбленную невинность из себя строил!..

- Ты дурак, Бэбибой, - зло оскалился Томми. – «Таскался» он… сколько? День? Два? На сколько тебя хватило? Мне просто нужно было время. Не мог мне дать хотя бы неделю подумать?! На кой х*р с тем, первым, после нашего раза связался?!

- Хотел показать, что не держу, и никаких обязательств у тебя передо мной нет, – убито выдохнул Адам. - У нас же с ним тогда так ничего и не получилось. У меня на него не встал просто…

- Твою мать! Ну, ты и идиот! – как-то надрывно рассмеялся Томми. – Да пошел ты, знаешь куда, - резко оборвав неприятный смех, он дернулся в сторону выхода из нестерпимо тесной ванной комнаты.

Адам не пустил. Резко захлопнул дверь прямо у него перед носом и, сграбастав в медвежьи объятия, прижался всем телом к спине. Томми попытался вырваться, расцепить перехватившие поперек живота руки, но сил не хватало.

- Прости, прости меня, - зашептал ему в синие волосы Адам. – Не могу так больше. Я ведь сдохну без тебя скоро, знаешь? Хотя… кого спрашиваю? Ты-то как раз всегда все знаешь, только почему-то предпочитаешь отмалчиваться…

- А что, по-твоему, я о своих чувствах во все горло на всех углах орать должен?! – прошипел Томми, всё еще не оставляя попыток вырваться из захвата.

- Может, и должен, - устало хмыкнул Адам, наконец, расслабляя руки. – Может, если бы ты хотя бы раз закричал, нам обоим стало бы легче.

Томми Джо медленно отстранился. Повернулся к нему лицом. Посмотрел огромными немигающими глазами, затененными ощетинившейся нестерпимо-синей челкой, и вдруг громко и четко выкрикнул:

- Люблю тебя!

У Адама появилось странное чувство, будто у него расслоился мозг. Одна часть стала мягкой, ватной и ничего не соображающей. А вот вторая, наоборот, сбилась в плотный комок, деятельный и на удивление трезвомыслящий. И вот эта вторая часть заставила действовать. Снова притянуть к себе. Погладить пальцами по щеке, осторожно, всё еще до конца не веря. Отвести в сторону родную синюю челку. И поцеловать. Как же давно он хотел это сделать. Поцеловать… Тягуче-медленно. Словно голода, сжирающего изнутри, и не было вовсе. Хотел…

Но не получилось. А получилось наоборот: резко, надрывно, яростно. Адам чувствовал, как вздрогнул Томми под его напором. Видел, а может быть, просто представил, как распахнулись его глаза, когда сдавил пальцами беззащитное горло, не в силах поднять руку выше и потрогать, наконец, чертову челку-наваждение, которая притягивала все эти годы, как магнит, оставаясь запретной и недоступной…

Не вышло у него ничего медленного. И тягуче-романтичного тоже не вышло. Адам напористо проникал языком в чужой рот, стукаясь зубами о зубы Томми со странным звуком, но не обращал на это внимания. Главное было то, что сейчас Томми Джо с ним – здесь, в ванной комнате осточертевшего до отвращения отеля, отвечает на его поцелуй.

Адам трогал его безостановочно, словно поверить не мог. Сдавливал плечи. Гладил руки, сверху вниз и обратно. Без конца зарывался лицом в синие волосы, словно не мог надышаться их запахом. Но, несмотря на уже дозволенное, ему было мало, и нестерпимо хотелось больше. Больше хрипловатого дыхания куда-то в висок, вожделенного вкуса на языке, голой кожи под пальцами. Больше Томми Джо.

Недовольный количеством надетых на Томми вещей, Адам принялся методично их стаскивать одну за другой. Сначала толстовку, рывком расстегнув неподатливую металлическую молнию. Потом непонятно зачем оказавшуюся под ней рубашку, слава Богу, хотя бы не застегнутую на все пуговицы. И напоследок футболку. Садистски медленно поднимая вверх по миллиметру, и почти осязаемо лаская взглядом каждый вновь открывающийся участок кожи.

Томми молчал какое-то время, позволяя ему это издевательство и гадая, кого конкретно Адам решил помучить: его или себя самого?