- Я даже не целовался еще ни с кем, не говоря про что-то большее, - тихо признался Билл, как-то в одно мгновение, решив хотя бы раз за семь лет этого затяжного непонятно чего поговорить предельно откровенно. – Просто не мог, зная, что ты есть. С Адамом у нас ничего не было. Я специально попросил его за мной поухаживать, видя, как тебя это злит. В тот первый раз, когда он меня обнял, у меня голова закружилась, он поддержал, чтобы я не упал, а ты увидел и взбесился. Вот я этот спектакль и разыграл. Хотел чтобы, пусть недолго, но твое внимание принадлежало только мне.

Реакцию его слова вызвали какую-то странную.

- Ты меня доконал, этой преданностью своей щенячьей! – как ненужную вещь, отшвырнув показную холодность в сторону, заорал Том, не заботясь о тонких отельных дверях, благодаря которым любой проходящий мимо мог легко его услышать. - Я же всех своих баб уже года два с тобой сравниваю! Она на какого-нибудь мужика при мне посмотрит, а у меня мысли, как рефлекс: будь на ее месте Билл, он бы даже не заметил, что в комнате кто-то еще есть, если Я рядом…

- Том… - такого Билл абсолютно точно не ожидал.

- Что?! Что «Том»?! Думаешь, я реально ничего не вижу и не знаю?! Не знаю, как гримерку перед концертом, словно Цербер охраняешь, потому что мне, видите ли, настроиться нужно, а на самого себя наплевать?! Не знаю, что когда я в прошлом году с температурой под сорок свалился, именно ты кипеш устроил, заметив, что мне плохо?! И что в самолетах стюардесс как назойливых мух отгоняешь, потому что я летать боюсь и предпочитаю весь полет проспать, а ты весь этот гребаный полет мой сон стережешь, чтобы ни дай бог никто не потревожил?! Как же ты меня за*бал!

Том резко рванул к нему, напугав яростью и неожиданным движением. Билл зажмурился: сейчас точно ударит больно и обидно… и потрясенно распахнул глаза. Боль была, только совсем не та, которую он ждал. Просто Том действовал настолько порывисто, что, стукнувшись о губы, поранил зубами.

Билл выдохнул, покорно обмякая в его руках, и снова закрыл глаза, проваливаясь в вязкий, липкий шок. Не может. Этого. Быть. Том его поцеловал. Пусть совсем не так, как мечталось, - ласково и трепетно, - а зло, агрессивно, почти неприятно из-за сильного давления губ о губы, но всё-таки это был поцелуй. Ни с чем не сравнимый. Настоящий. С Томом. Билл заскулил от переизбытка эмоций и начал отвечать, торопливо и неумело, стремясь урвать еще хотя бы одно мгновение. Хотя бы один кусочек своего личного счастья.

- Тихо, - шикнул на него Том, зарываясь пальцами в волосы, и оттягивая голову немного назад. – Не суетись, - и вдруг ухмыльнулся очень довольно. – А ведь правда, целоваться не умеешь совсем…

Билл вспыхнул от смущения за собственную несостоятельность, но сказать ничего не успел, втянутый в новый поцелуй. Том покусывал его губы, проходясь языком по зубам и сильно вжимаясь металлическим кольцом пирсинга в уголок рта. Билл вздыхал и чуть отклонялся назад, в попытке ослабить давление, но прервать, отстранившись окончательно, даже в голову не приходило.

Нежность во всем происходящем Биллу удалось заметить не сразу. У Тома она была какой-то странной, скрытной и немного ворчливой, показывала себя неохотно и едва уловимо и, наверное, поэтому еще более ценно. Том грубовато тискал его, сдавливая ребра ладонями, настойчиво тыкался языком, пытаясь проникнуть в рот как можно глубже, а потом вдруг оборвал почти насильственный поцелуй и погладил свои губы его длинными, жесткими из-за туши ресницами.

Это было именно то, что Билл урывками улавливал в нем все эти годы. Тщательно срываемую ото всех ранимость и романтичность, которых Том почему-то стыдился.

- Том, - что делать с руками и истерично бьющимся сердцем, Билл не знал.

- Челюсть не напрягай, просто позволь мне вести и всё… - вибрирующе-низко, словно крупный представитель кошачьих, не поймешь, рычит или мурлычет, приказал Том.

Чмокнул в эту самую челюсть, провел языком до подбородка, едва прикасаясь и заставляя гадать: померещилось или правда? А потом прижался губами к губам и замер. Билл подождал пару секунд – ему же сказали «позволь вести» - но ничего не происходило. Хныкнув, то ли испуганно, то ли нетерпеливо, он шевельнул губами сам. Билл до физической боли не мог сейчас оставаться безучастным - ведь скоро в любом случае всё закончится, так разве можно бездарно тратить эти непонятно за какие заслуги подаренные секунды?! Том улыбнулся, не разрывая контакта, и снова рычаще мурлыкнул:

- Молодец…

Билл приободрился, «ожил», подняв безвольно висевшие до этого вдоль туловища руки, несмело положил их Тому на плечи, впитывая тепло озябшими от нервного перенапряжения пальцами, и коснулся его губ кончиком языка, тут же испуганно отпрянув.

- Вот лань трепетная, - совсем необидно фыркнул Том, притягивая его обратно, и всё-таки взял бразды правления в свои руки.

Билл выгибался и постанывал под его поцелуями, легкими укусами, прикосновениями. Он знал Тома разным: веселым, уставшим, пьяным, задумчивым, злым и расстроенным. Даже флиртующим с кем-то другим знал. Но только не таким. Билл даже не подозревал раньше, что ласкать Том будет медленно, но с нажимом. Никаких поспешных движений, только уверенные, будто неторопливые даже, всей ладонью по спине и бокам. Что через каждые пару минут поцелуя Том будет прерываться, отстраняясь и заглядывая в лицо. Или что ему может понравиться его, Билла, шея.

Это было похоже на какой-то странный повторяющийся ритуал. Том целовал, отстранялся, не прекращая гладить руками, прижимался губами под подбородком, проводил языком вниз к ключицам, прикусывал тонкую кожу на горле, снова проводил языком, только уже вверх, опять целовал… и так по кругу. Билл плавился под этими нарочито неспешными ласками и все ближе подбирался пальцами к запретным ранее косичкам.

- В кровать пошли, - вдруг шепнул Том, не переставая терзать его шею.

И вот тут Билл запаниковал. О таком он точно не фантазировал. Чтобы прямо сразу, после первого же прикосновения - и в кровать. Почему-то даже в голову не приходило, что может получиться именно так. Наверное, потому что в принципе не думал, что у них может дойти до чего-то подобного. Одно дело мечтать и надеяться, наблюдая издалека, а другое - отдать себя полностью, без остатка, наплевав на завтрашний день, ведь совершенно непонятно, как вести себя потом, когда всё закончится. И что теперь делать? Билл даже дышать перестал и задеревенел всем телом. Кроме того…

Он же не знает ничего. Даже порно и то всего пару раз смотрел, потому что противно было видеть кого-то, кто не Том, и сейчас костерил себя за это последними словами. Это же надо быть такой трусливо-несведущей бестолочью?! Но… времени на обдумывание ситуации не было совсем. Том уже почти гладить по спине прекратил, удивленный отсутствием реакции на свою просьбу. Надо решать немедленно. Чего он боится больше? Первого в жизни секса или оттолкнуть Тома своей нерешительностью и упустить, может быть, единственный в жизни шанс?