- Это ещё не всё. Эта кукуруза попала бы скотине и превратилась бы в три фунта живого мяса. Потом оно попадёт к заготовителю, который превратит его в пятнадцать центов. Затем оно попадёт к мяснику, который сделает из него пятьдесят центов. А потом оно попадёт в ресторан, где уже станет стоить два доллара. Так что видишь, как получается, мы съедим на полтора цента кукурузы и на доллар восемьдесят восемь с половиной центов прибыли. Мы должны просто вспухнуть.
- Нет, не всё прибыль, - сказал Генри. - Из них ещё надо заплатить за услуги.
- Конечно. Прибыль просто так не получишь. Возьми подрядчика, мостящего улицу.
Он получает в сто тысяч раз больше, чем это стоит. А разве он получает деньги просто так? Нет. Политический босс вытряхнет из него, может быть, тысяч двадцать пять. Но это всё равно прибыль. Всё дело в распределении.
У них было прекрасное настроение, как это бывает у людей, нажравшихся ворованной жареной кукурузы. Они завернули восемь початков в большой горячий пакет и отправились в Омаху.
- Я считаю, что порт Лерида - это просто райский сад, - сказал Генри.
- Несмотря на змей?
- Да. В Эдемском саду ведь уже были змеи. Но у них были более жёсткие туловища, и они прыгали вокруг на хвостах. И они разговаривали, а не шипели. Нет, мне больше нравятся техасские змеи.
Лицо у Блэки сияло от радости. - Ребята, в западной Небраске строится железная дорога. Туда набирают триста бродяг. Это значит по крайней мере два месяца постоянной работы, каждый день, в любую погоду.
Для Блэки это значило последние сто долларов для Долорес. Для Генри это означало всю осень тяжелейшей работы вместо приятного ветерка с залива. Но воля Блэки была законом. Им не нужно было ехать на крышах вагонов. Железная дорога предоставила им старые телятники, которые можно было поставить на запасные пути в качестве временного жилья. Первостепенной задачей железнодорожной компании было прорубиться через ряд поросших травой холмов, которые находились на трассе прокладываемой дороги. Сначала спахивали вершину холма, а разрыхлённый грунт скреперами сваливали в долину. Лом и лопата - там, где грунт слишком твёрдый.
Ручной бур и чёрный порох - для слоёв известняка.
У рабочих был длинный барак, вмещавший более трёхсот человек, а нары были расположены вдоль обеих длинных стен. Было ещё одно такое же длинное строение, где они принимали пищу. Оба строения были щитовыми и крепились болтами, так что их можно было легко разбирать на части и снова собирать по мере того, как земляные работы перемещались дальше. Генри тщетно искал кого-либо из бродяг, с кем работал раньше на пшеничных полях. Да неважно. Скоро у него было полно новых знакомых.
Среди них был огромный мужчина с тяжело нависшими черными бровями и воинственным носом, а сквозь мрачное выражение у него нередко поблескивал юмор. Его звали, как Генри узнал у какого-то бродяги, Джосая Гилфойл. Говорили, что он сын проповедника, который в каждой из своих проповедей стремился пропесочить молодое поколение.
Было очевидно, что Джосая - вожак у бродяг. Если бывали жалобы на питание, обогрев барака, по поводу инструмента или другого оборудования, то именно Джосая выкладывал их прорабу, г-ну Картеру, по городскому деловитому человеку, которому по плечу была гораздо более ответственная работа. Он был большим человеком в железнодорожной компании, третьим или четвёртым вице-президентом, но взял на себя эту работу, как он говорил, ради опыта, или ради забавы, как об этом говорили остальные вице-президенты. Как бы там ни было, а справлялся он хорошо.
Было очень мало жалоб, которых бы он не предвидел, и к которым был не готов. Он не любил Джосаю, но уважал его.
Однажды за ужином Джосая тяжёлым взглядом посмотрел на Генри, сидевшего за столом напротив.
- Паренёк, а что тут делаешь ты, среди этих трёхсот бродяг?
- Закаляюсь.
- Ты убежал из школы?
- Да. А от чего убежали вы?
- От отца. Ты бы и не подумал, глядя на меня, такого тщедушного и мягкого, что я сын такого могучего человека. Он проповедник и проклинает меня в каждой проповеди, не называя меня по имени. Как-нибудь я переоденусь, подкрадусь незаметно и послушаю его.
Генри засмеялся. Как можно такому мрачному гиганту сделать что-либо незаметно?
Босс распределял работу, а Джосая перераспределял её, не с одобрения, а с согласия босса. Оба хотели поставить людей на такую работу, к которой они лучше пригодны, но Джосая знал людей лучше. Распашка была самой лёгкой работой, и Джосая оставлял её более пожилым людям, таким как Блэки. Работа со скреперами требовала больше живости и умения управляться с упряжкой мулов. На эту работу поставили Генри. Наиболее ответственной работой было бурение скважин в камнях, которые были слишком велики для перемещения, закладка правильного количества чёрного пороха, установка взрывателя и правильная закупорка скважины. Эта работа досталась Джейку. Работа с ломом и лопатой, погрузка камней на волокуши и тому подобное предназначалась мужчинам с крепкой спиной и спокойным нравом. Однажды утром упряжка мулов Генри что-то заупрямилась. Она тянула нагруженный скрепер вниз по склону, но отказывалась подниматься даже на слабый подъём. Генри обошёл упряжку вокруг, чтобы проверить, правильно ли одеты хомуты и остальная упряжь.
Мулы уже стали скалить зубы и пытались его укусить.
У мулов вообще дурной характер, но когда они начинают свирепеть, то хороший погонщик начинает искать причину. Генри заставил их тянуть груз, широко пользуясь кнутом, что было временной мерой, как ему было известно, так как он уже научился разбираться в мулах.
Он убежал с завтрака и пошёл посмотреть, чем питаются мулы. Такой овёс! Прелый и свалявшийся в комки. Он разломил один из них. От него несло резким запахом гниющего сена. Он вернулся назад в столовую и поманил Джосаю, который уже уходил.
- Пойдём, посмотри, чем они кормят наших мулов.
Джосая взял один из комков, разломил его, понюхал и бросил прочь.
- Это не корм. Это навоз. Я поговорю с боссом.
Он зашагал к конторе г-на Картера.
- Босс, сегодня мы больше не можем работать на мулах. Они голодают. Нельзя заставить мула работать на голодный желудок. Он упирается и лягается при любой первой возможности.
