Встречавший их отец Тао заметно повел носом, когда обнимал сына, но более виду никаким образом не подал. Тао, конечно, понимал, что отец в курсе всех слухов, и, возможно, даже не доволен тем, что лично его в известность никто не поставил, но Тао оправдывал себя тем, что отец ему еще в прошлый раз дал разрешение на все, и должен был предполагать к чему это приведет.

Первый вечер Чунмен не подавал вида, что его как-то волнует ситуация с альфой сына, показывая свое гостеприимство: кормя их, обеспечивая горячей ванной и укладывая спать. Но Тао не обманывался таким поведением, он знал, что отец просто дает ему время собраться с духом и подкопить сил.

Терпения надолго у Чунмена не хватило, и уже на следующий день, пользуясь тем, что Сехун с непривычки к другому времени в обед ушел поспать, он позвал Тао в сад на разговор.

- Я, конечно, догадывался, - с трудом сдерживая волнение в голосе, начал Чунмен, после того как Тао закончил свой долгий и подробный рассказ, - что с ним что-то не так, но такого даже я предположить не мог. Принц драконов, - все еще под впечатлением повторил Чунмен, словно пробуя на вкус это словосочетание. - Хотя я удивлен, что он берет тебя в супруги, зная из какого ты рода.

- Наша семья не имеет прямого отношения к случившемуся, - ощетинившись, выдал Тао, откладывая ложку, которой размешивал сахар в чае.

- А он об этом знает? - выдал Чунмен. - Не выкинет потом, если узнает правду?

- Отец, - раздраженно протянул Тао, - он любит меня, и не откажется из-за этого. Тем более он знает правду про нашу семью, - в завершение произнес Тао, отворачивая лицо от родителя.

- Не злись, солнце, - примирительно проговорил Чунмен, кладя свою ладонь поверх ладони Тао. - Я просто переживаю. Я понимаю, что уже ни на что не повлияю и не изменю, но ты все же мой ребенок и, наверное, это понимание, что я должен отдать тебя другому альфе, меня просто оглушило.

- Но ведь ты сам разрешил... - растерянно начал Тао.

- Разрешил, - убеждающим тоном и с улыбкой на губах перебил его Чунмен, - просто я так же, как и ты, думал, что он простой военный, и мое слово будет иметь серьезный вес в решении ваших проблем. А он принц, и не мне ему теперь указывать, - задумчиво выдал Чунмен, отводя взгляд.

- Но ты не заберешь назад свое благословение? - осторожно поинтересовался Тао.

- Нет, конечно, - вновь улыбаясь сыну, ответил он. - Я бы, разумеется, теперь хотел с ним переговорить, но все же думаю, что он и без моих напутствий и советов будет тебе хорошим супругом.

- Отец? - протянул Тао, видя, что его отца что-то мучает, но он молчит об этом.

Чунмен его слышал, но продолжал молчать, обдумывая, стоит ли это рассказать Тао. Но решившись, он вздохнул и произнес:

- Одного из наших далеких предков похитил дракон. Ну а раз они их для союза забирали, то значит в какой-то из драконьих семей уже течет наша кровь.

- Хочешь сказать, что Крис может мне еще и родственником быть? - с ужасом в голосе спросил Тао.

- Нет, не хочу, - ответил тот, серьезным взглядом смотря на Тао. - Я не знаю, был ли это королевский дракон или один из рядовых, но раз судьба сделала такой зигзаг, то лучше тебе знать о том, что в нашем роду отношения с драконом уже были.

- Хорошо, я услышал тебя, - задумчиво ответил Тао, кивнув, и в глубине души надеясь, что его предка похитил дракон, не имеющий к Крису отношения.

*****

Последующие дни Тао и Сехун уходили из поместья с самого утра и возвращались только к вечеру. Разумеется, Чунмен распорядился о том, чтобы за ними следовал целый отряд слуг, но Тао с Сехуном это не смущало, а даже наоборот: не самим же им носить все те вещи, которые они буквально каждый день покупали на огромном восточном базаре. Тратя время на рассматривание многочисленных украшений, тканей и сувениров, а затем за распитием китайского чая и поеданием национальных блюд в чайных домиках и ресторанах, Тао и Сехун не успели заметить, как пролетело уже шесть дней, и наступил апрель.

Несмотря на то, что дни с Сехуном он проводил очень весело, каждый вечер уходя к себе в покои, Тао вновь возвращался к своей терзающей сердце и душу тревоге. Он боялся, и то, как испуганно учащалось его сердцебиение, стоило ему только мысленно произнести имя своего альфы, не могло его не настораживать. Но поделать он ничего не мог. Разумеется, он вполне мог сам отправиться на Хэнтэй, рассчитывая на то, что драконы будут защищать свои границы и появятся перед ним. Ему вполне будет достаточно озвучить свой статус, и его будут обязаны проводить во дворец, Тао в этом не сомневался, да и время было удачное: принц Сюмин уже долгое время был в деловой поездке, кажется, в Иранское царство. Но что-то Тао останавливало, заставляя смиренно ждать либо вестей, либо возвращения в школу.

Первый день апреля встретил Тао плохим самочувствием, поэтому этот день было решено провести дома. Чунмен и Сехун с опаской поглядывали на Тао, между собой перешептываясь о том, не забеременел ли тот, однако старались не показывать своих переживаний. Из Тао же словно выжали все соки, он был бледен и вял, и даже нахождение в любимом саду совершенно не приносило ему радости. Тотчас принесённые лекарем снадобья имели лишь временный эффект, отчего Тао сам стал переживать из-за своего состояния. Однако он даже мысли не допускал о своей беременности, так как он все же предчувствовал именно беду. И вестник ее действительно прибыл к ним под вечер.

- Тао, у тебя есть какие-нибудь вещи Криса, которыми он совсем недавно пользовался? - заполошно выпалил Лухан, прорвавшись сквозь защитный барьер их дома и подбежав к Тао.

- Что случилось? - оседая на ближайшую скамейку в саду, выдохнул Тао.

Понимая, что нет никакого смысла скрывать правду, Лухан вздохнул и проговорил:

- Крис до сих пор не добрался до Хэнтэя, - кивнув в знак приветствия подоспевшим Сехуну и Чунмену, Лухан продолжил: - И это уже слишком долго, даже если бы он осторожничал и задерживался, он бы все равно уже добрался. Мы его искали, но не смогли обнаружить. Нам нужна какая-нибудь его вещь, которая еще хранит его тепло.

- Но... - слабым голосом начал Тао, схватившись пальцами за край скамейки. - Но у меня ничего такого нет, все его вещи остались в школе, я с собой ничего не взял.