Хочу прибавить, что от «Истории моей жизни» они тоже в полном восторге, но вовремя удерживаюсь. Признаюсь, после предыдущего провала оптимизма редактора не разделяю, но, впрочем, попытка не пытка.

Двадцать минут спустя шагаю к выходу, как вдруг кто-то окликает меня по имени. Оборачиваюсь и вижу возле лифтов высокую девушку со светлой стрижкой под мальчика. Одной рукой держит папку с рисунками, другой энергично машет мне. Лицо смутно знакомое, но откуда ее знаю – хоть убей, не припомню. С памятью на лица у меня беда. Могу встретить на улице своего потерян ного брата-близнеца и сообразить, кого он мне напоминает, лишь несколько часов спустя. На обложках своих книг фотографию автора печатать категорически запрещаю – считаю, что это выпендреж. А когда редактор стала настаивать, прислал ей фотографию ясного неба с конденсационным следом от самолета и подписью: «Компания «Бритиш эруэйз», рейс 771. Автор – на месте 14С».

– Добрый день, – осторожно произношу я с самой нейтральной улыбкой, на какую способен.

– Не узнал? Я Робин! – объявляет девушка, похлопав себя рукой по груди. – Робин Земмлер. Мы в старших классах вместе учились!

Вспоминаю свой десятый класс, что обычно стараюсь делать как можно реже. Так же ветераны, побывавшие в самом пекле, избегают рассказывать о пережитом на поле боя. Да, точно – с этой девушкой у нас были совместные уроки рисования, где я, надо сознаться, отнюдь не блистал. В отличие от нее. Правда, в те времена у Робин Земмлер, если не ошибаюсь, были длинные темные волосы, а одевалась она сплошь в черное и яркие полоски, отчего походила на героинь фильмов Тима Бертона. Еще Робин носила просторную зеленую куртку со множеством карманов, где держала карандаши, фломастеры и кисти всех видов и форм.

Сейчас Робин одета в зеленый жакет, который, судя по виду, велик ей размера на два, короткую фиолетовую юбку, зеленые гольфы и ботинки «Доктор Мартинс» – вишневого цвета, с двенадцатью парами люверсов.

– Рад встрече, – говорю я, взглянув на ее папку. – Работаешь здесь?

– Надеюсь, что возьмут, – отвечает Робин. – Вот, попросили принести портфолио. Если дело выгорит, дадут заказ на несколько обложек, а там видно будет. Ты ведь автор издательства «Дамокл», да? Замолвишь за меня словечко?

Смеюсь:

– Не вопрос, только мое словечко здесь немногого стоит. С таким же успехом можешь к охраннику парковки обратиться.

Вид у Робин становится растерянный.

– Правда? – спрашивает она. – Жалко… А почему? Нет, если не хочешь, можешь не говорить…

– Не то чтобы не хочу, – отвечаю я. – Просто объяснять долго. Значит, ты художник-иллюстратор?

– Да. Вернее, раньше этим занималась, а потом решила попробовать что-нибудь новенькое. Уезжала в Шеридан учиться компьютерной анимации, потом устроилась на студию «Пиксар».

– Ух ты! Круто! Над какими мультфильмами работала?

Робин хмурится:

– Я там надолго не задержалась. У нас с мужем тогда были… э-э… проблемы. В общем, с «Пиксаром» ничего не вышло.

– Да, жалко. А… с проблемами как? Надеюсь, все уладили?..

– Можно и так сказать. Через полгода подали на развод. Извини, гружу тебя своими заморочками…

– Ничего страшного.

Удивительно, сколько всего готовы на тебя вывалить даже незнакомые люди, если проявишь к их делам хоть каплю интереса. Но у одних это получается мило, другие же используют подобные признания в качестве оружия массового поражения – к примеру, на вечеринках. Особенно неприятный сюрприз ожидает, когда девушка, еще секунду назад казавшаяся милой и очаровательной, смотрит на часы и восклицает: «Ой, уже так поздно? Извините, пора бежать, мне завтра рано вставать на колоноскопию!»

– Сейчас работаю над романом в комиксах, – продолжает Робин. – Надеюсь, к лету закончу. Еще проиллюстрировала пару брошюр. Если получу заказ здесь, буду очень рада. В общем, мечтаю стать автором комиксов, а пока не стала, ищу подработки.

– Молодец, – говорю я. – Только, когда будешь предлагать свои комиксы, внимательно читай все условия, чтобы потом не было сюрпризов. Особенно те, что напечатаны мелким шрифтом. Заметишь что-нибудь про передачу донорских органов – беги.

Робин сразу мрачнеет:

– Звучит не очень обнадеживающе. Неужели все так плохо?

Качаю головой, будто разгоняя невидимые тучи:

– Не бери в голову. Просто шучу. Уверен, у тебя все будет нормально.

– Извини, не читала твою книгу, – говорит Робин. – Вообще-то люблю фэнтези, особенно стимпанк. Слышала, по твоему роману снимают фильм.

Киваю:

– Собирались, но ничего из этой затеи не вышло. А теперь, кажется, снова хотят снимать, но в этом деле загадывать трудно.

– Классно! – восхищается Робин. – Значит, будешь писать сценарий и подбирать актеров? Или кино само по себе, а ты сам по себе?

Смеюсь:

– Думаю, скорее последнее.

– Вот будет здорово, если мне поручат оформлять обложку твоей следующей книги!

Мечтать не вредно, думаю я. Да, здорово будет… если эта книга вообще выйдет. Однако предпочитаю держать свои соображения при себе. И так уже выплеснул на бедную девушку опасную для здоровья дозу собственного негатива.

– Вот бы как-нибудь посмотреть на твои комиксы, – вместо этого говорю я.

И тут же об этом жалею. Спрашивается, кто меня за язык тянул? Эх, надо было выразиться по-другому. А лучше вообще промолчать. Невольно начинаю коситься в сторону двери. Путь свободен. Если припущу со всех ног, успею скрыться, прежде чем Робин опомнится. Не люблю оценивать чужое творчество. Приходится натужно выдавливать из себя комплименты, даже если на работу без слез не взглянешь – а так чаще всего и бывает. В общем, хочешь создать неловкую ситуацию – предложи свои услуги в качестве критика.

– Тебе правда интересно? – радуется Робин. – Вот здорово! Полезно будет услышать мнение опытного автора.

– Я бы себя так не назвал, но… как скажешь.

– Ой, извини. Ты ведь это просто из вежливости предложил, а я навязываюсь. Зачем тебе тратить время на мою белиберду?

– А теперь я просто обязан их увидеть, – настаиваю я. Как ни странно, теперь совершенно искренне. – Ты пробудила мое любопытство. Не успокоюсь, пока не прочту от корки до корки.

– Серьезно? Уверен?

– На все сто. Не волнуйся, если твои комиксы и правда белиберда, скрывать не стану – сразу выложу все, что думаю. Так и скажу: ужасней мазни в жизни не видел. Обезьяна под антидепрессантами лучше нарисует. Полный финиш.

– Только там есть такие места… В общем, для взрослых, и… немножко на любителя. Конечно, не японское порно с щупальцами, но все-таки…

– Извини. С чем, с чем порно?

– Ни разу не слышал про тентакли? – наигранно вскидывает брови Робин.

– Вынужден признаться, что в этой области у меня в сексуальном образовании пробел.

– Это целая категория аниме. В Японии пользуется большой популярностью.

– Ничего себе! – качаю головой я. – А я-то думал, по извращениям на первом месте немцы. У всех, с кем воевали во Вторую мировую войну, какие-то странные представления о сексе. К чему бы это? Если окажется, что итальянцев возбуждает мебель, даже не удивлюсь. Так вот зачем диваны накрывают пластиком…

Робин смеется:

– Просто хотела тебя подготовить.

– Да, если собираешься поразвлечься с осьминогом, подготовка не помешает. Во-первых, попробуй уследи за всеми щупальцами. Во-вторых, представляешь, сколько потом останется засосов?

Нарочно прикинулся, будто тентакли для меня – тема новая и незнакомая. На самом деле образчик описанного Робин жанра видеть приходилось. Еще до основания киноклуба РТ потащил всю компанию на аниме. Шел мульт фильм в старом кинотеатре «Престиж» неподалеку от улицы Блур. Назывался он «Уроцукидодзи: легенда о сверхдемоне». Ответственность за те два часа полностью возлагаю на РТ. Конечно, аниме, о котором идет речь, нельзя назвать порнографией в строгом смысле слова, но сцен, в которых персонажи выпускали щупальца фаллической формы, с помощью которых нападали на проходящих мимо школьниц и разрушали здания, хватило, чтобы составить примерное представление.