— Ты можешь привести его в норму, Ник? — прозвучал голос Мортона.

Хоуэллс уже копался в вещмешке, доставая лекарства.

— Если это и впрямь малярия, сомневаюсь. Чертовски коварная штука.

— Но это же не смертельно?!

— Нет… Малярия не убивает, но открывает ворота другим тропическим инфекциям. Я сделаю ему укол атербина, дам таблетки с хинином. Если все обойдется более или менее благополучно, дня через два-три он сможет идти…

— Два дня?! О дьявол!

Пока Хоуэллс возился с Коули, Флетчер и Мортон устроили импровизированный военный совет. Собственно говоря, решение подразумевалось только одно, которое они и приняли, — двигаться дальше и нести Коули на носилках. Это ослабляло группу на три ствола, но попытка вызвать вертолет и отправить больного на базу могла погубить операцию. Да и стрелять пока было не в кого…

Линде и О'Тулл срубили прочные упругие прямые ветви для носилок, приспособили к ним брезентовое полотнище. Мортон сел на корточки возле Коули:

— Как ты, Джек?

Коули благодарно улыбнулся в ответ:

— Спасибо, командир. Со мной все будет в порядке. Если налетят желтые, я сумею всадить им пару пуль… Обузой в бою я не стану, сэр.

Он замолчал, задыхаясь, — казалось, эти несколько слов отняли у него последние силы. Хмуро наблюдавший за ним Лон отозвал капитана Флетчера в сторону.

— Я видел сотни, если не тысячи случаев заболевания малярией, — сказал он. — От появления первых симптомов до приступа проходит, как правило, несколько часов. А ваш человек свалился как подкошенный. Если это и малярия, то какая-то очень странная малярия, сэр.

Капитан Флетчер пристально посмотрел на вьетнамца:

— Вы лучше знаете местные болезни, Лон. На что это похоже?

— На малярию, — невозмутимо ответил проводник. — Быструю, как пуля. Флетчер помолчал:

— Ладно. Держите ваши наблюдения пока при себе. Но с Хоуэллсом — с ним одним — поделитесь.

Коули погрузили на носилки, и отряд тронулся в путь. Через час Коули стало значительно хуже. Он то впадал в забытье, то широко открывал глаза и пытался встать. Шедший рядом Хоуэллс снова укладывал больного на носилки.

— Нельзя ли дать ему что-то… успокаивающее, что ли? — обратился к Хоуэллсу капитан.

— Можно, да толку от этого не будет. Против малярии действенных лекарств нет. Хинин, покой, длительное лечение — вот и все, что пока придумано.

— Ник, — позвал Коули с носилок, приподняв голову. — Мои ноги, Ник!

— Что такое?!

— Я не могу двигать ногами. Я не чувствую их! Ник, мои ноги отнялись!

— Стой! — скомандовал Хоуэллс несшим носилки Линдсу и О'Туллу. — Опустите его.

Брезент носилок лег на толстый мягкий слой листвы. Хоуэллс отогнал здоровенную сколопендру, снял с Коули сапоги, ощупал его ноги.

— Попробуй пошевелить пальцами, Джек. На лбу Коули выступил пот.

— Я… я не могу, Ник. Я их не чувствую. Хоуэллс вытащил стерилизованную иглу для шприца и вонзил ее в икру Коули. Тот не отреагировал.

— Ты не ощущаешь боли, Джек?

— Никакой боли.

Хоуэллс уколол выше. Боли не было. Только укол в бедро дал ответную реакцию.

— Паралич обеих ног с полной потерей тактильной чувствительности, — сообщил Хоуэллс Флетчеру шепотом, чтобы не услышал больной.

— Это характерно для малярии?

— Нет, сэр.

— Может быть, его ужалила какая-нибудь ядовитая тварь?

— Я это предусмотрел и с самого начала ввел антидот. Не может быть и речи о том, чтобы идти. Ему необходим абсолютный покой.

Флетчер стиснул кулаки:

— Вы медик, Хоуэллс. Вам решать. Если вы считаете, что нужно вызвать вертолет, я сделаю это и наплюю на последствия.

— А сколько времени потребуется вертолету, чтобы найти нас?

— Несколько часов. Хоуэллс немного подумал:

— Тогда подождем. Судя по темпу развития болезни, этих нескольких часов у нас нет. За это время либо кризис минует и ему станет лучше, либо…

— Да, ясно, — произнес капитан с непроницаемым лицом. — Делайте, что можете, Ник.

Коули находился в полном сознании, но уже через двадцать минут паралич распространился на правую руку и охватил всю правую сторону тела.

— Похоже на восходящий паралич Ландри, — бормотал Хоуэллс. — Но, бог мой, эта скорость! Я не понимаю…

Он попытался дать Коули воды, потом коньяка, но тот не смог проглотить жидкость.

Еще через десять минут отнялась и левая рука. Тело Коули сотрясала дрожь, но то была лишь агония отмирающих нервов.

Неожиданно взгляд Коули прояснился. Он не мигая посмотрел в глаза Хоуэллса и спокойно спросил:

— Мне конец, Ник?

— Ну что ты… Ты ведь не захочешь огорчить девчонок в Сайгоне?

— Мне конец, — тихо и уверенно проговорил Коули. Конец наступил четверть часа спустя и был так ужасен, что закаленные парни Мортона отводили взгляд.

— Ник! — закричал Коули в смертельном страхе. — Я ничего не вижу, Ник!

Его открытые глаза слепо таращились в небо. Белки их стремительно краснели, словно внутри лопалось все больше и больше кровеносных сосудов. Коули издал пронзительный вопль. Кровь хлынула из носа и ушей, но что было страшнее всего, кровь лилась из глаз, выпучившихся наподобие двух красных полушарий, будто голову Коули поместили в безвоздушное пространство. Руки и ноги дергались в диком танце, пот смешивался с кровью. Коули кричал не переставая и умолк внезапно, на самой высокой ноте. Хоуэллс прижал пальцы к сонной артерии Коули.

— Кончено, — сказал он.

— Будь все проклято, — прошептал Дэллон.

— А у нас больше нет даже флага, чтобы его похоронить, — негромко посетовал Джайлз.

Пока рыли могилу, капитан Флетчер собрал вокруг себя Мортона, Хоуэллса и Лона.

— Теперь перед вами полная картина, док, — с печалью констатировал он. — Ваше заключение?

— Что бы это ни было, оно убило его за неполных три часа, — ответил Хоуэллс. — Сначала я был уверен, что мы имеем дело с инфекцией, некоей нетипичной малярией, а теперь склонен думать, что это результат действия какого-то яда.

— Лон? — Капитан повернул голову.

— Не знаю. — Проводник обескураженно хлопнул ресницами. — Впервые вижу такое. Но плато Тайнгуен так мало изучено, вокруг столько всякой ядовитой гадости…

— Главным образом меня интересует, заразно ли это, — ограничил рамки проблемы капитан. — Если да, то нам лучше немедленно возвращаться, пока этот кошмар не убил кого-то еще. А если это всего лишь один ядовитый укус, то что ж… Лотерея. Мы знали, куда шли. И он знал.

— Мое мнение — укус, — отринул колебания Хоуэллс. — Если мы оказались в очаге необычной инфекции, трудно понять, почему заболел только Коули. Конечно, я обследую тело, поищу проколы на поверхности кожи. Не исключено, что прячущийся в кустах вьетнамец вогнал ему в шею крохотный отравленный шип из духовой трубки.

— Так займитесь этим скорее, — нетерпеливо приказал капитан.

Осмотр тела Коули ничего не дал. Хоуэллс не обнаружил видимых нарушений целостности кожного покрова, что чрезвычайно встревожило его. Однако у него не было возможности провести настоящие квалифицированные исследования в полевых условиях, а тем более делать вскрытие. Он подробнейшим образом описал в блокноте симптомы и течение убившего Коули недуга и вернулся к Флетчеру и Мортону.

— Я ничего не нашел и все же стою за отравление, — заявил он.

— Трудно будет объяснить полковнику, — заметил Мор-тон, — почему мы отменили операцию и вернулись, когда один из нас погиб от укуса змеи…

— Только не змеи, — вставил Хоуэллс.

— …или неизвестного насекомого, — закончил лейтенант.

— Операция продолжается, — подытожил Флетчер. — Но на всякий случай, Ник, раздайте людям двойную дозу профилактических таблеток. И внимательно следить за всем, что здесь прыгает, летает и ползает!

Коули похоронили завернутым в брезент, служивший ему носилками. Второй раз за два дня в джунглях звучал американский гимн.

Ношу Коули поровну распределили между Брауном, Джайлзом и Кейсиди.