— Я так понял, вы верите в… скажем нейтрально… в дурную ауру браслета, который вы привезли из Узбекистана, с раскопок?

Он помрачнел, хотя и до этого не выглядел счастливым теленком.

— Видите ли, Сергей, — нерешительно, колеблясь, начал он, — у каждого человека могут быть свои слабости, свои заблуждения. Свои заскоки и заморочки, как это говорится по-русски. Так вот, я узнал, что этот злополучный браслет, который я, кажется, привез из Узбекистана… что его сняли с руки еще одной погибшей женщины, Энн Ковердейл. Это правда, или журналисты опять придумали очередную сенсацию?..

Он взглянул на меня так, что я понял: ждет опровержения. Ждет полного и всеобъемлющего опровержения своих слов. Дескать, все это ерунда, никакого браслета не только не снимали с руки мировой звезды, а и вовсе не было никакой проклятой драгоценности. Но я молчал. Конечно же я молчал. Леон Ламбер снова скривил свое ладно вылепленное лицо и выговорил:

— Ну что же. Я скажу. Я действительно ВЕРЮ, что какие-то силы довлеют, в частности, над этим злополучным… предметом. Сорванные тормоза… гибель Лены, а потом… Господи, я даже не помню, как она выглядела! — сорвалось у него. — Проклятая… проклятая выхолощенная память! Я-то думал, что такое бывает только в идиотских заокеанских сериалах, что у нас в Европе не хватает глупости, чтобы снять такую чушь! А тут… а тут вдруг — в жизни. Да, я верю, — его голос разросся и окреп, и у Ламбера сделалось упрямое, бледное лицо с отвердевшими крепкими скулами, — я верю, что я нашел в горах Зеравшанского хребта (а мне сказали, что именно там шли работы)… что я нашел там что-то… что-то, выходящее за рамки человеческого понимания.

— Я тоже нашел в предгорьях близ поселка Аввалык нечто такое, что точно так же не укладывается у меня в голове, — тихо сказал я. — Вы, еще находясь в больнице… говорили Доку… человеку, который приходил к вам с расспросами… говорили ему о дэвах? Не так ли? О проклятии, связанном с именем Тамерлана. — Он дернул плечом. — В Узбекистане к Тамерлану отношение совсем другое, чем в исторической науке, да? Я знаю, что даже высшая награда Узбекистана носит имя Тамерлана…

Леон Ламбер тяжело сглотнул и попросил:

— Вы не тяните. Вы либо издеваетесь, либо хотите сообщить мне что-то важное. Ну… ну так говорите. Не похоже, чтобы вы издевались.

Я подумал и сказал:

— Вот что. Налейте коньяку и мне, пожалуй. Разговор такой своеобразный получается, так что…

Длинно, тягуче, неприятно улыбнувшись, он исполнил мою просьбу.

Фрагмент из заключения судмедэкспертизы (на смерть Ислама Пирджумаева, дата — ориентировочно 29–30 ноября, место смерти — близ поселка Аввалык Самаркандской области, Узбекистан):

Смерть наступила от закрытой черепно-мозговой травмы, сопровождавшейся кровоизлияниями под мягкие мозговые оболочки и мозговые желудочки, и находится в прямой причинной связи с повреждениями в области головы, а также переломами ребер справа и раздроблением правой ключичной кости…»

Фрагмент из рапорта старшего лейтенанта Саттарбаева, обнаружившего тело:

«Труп лежит в неестественной позе у подножия массивной скалы, на навершии которой также обнаружены следы ног погибшего. Есть основания утверждать, что смерть наступила вследствие несчастного случая — падения со скалы. <…> Причин утверждать, что Саттарбаев был сброшен со скалы, нет».

Из выступления президента Узбекистана на внеочередной сессии Самаркандского областного кенгаша народных депутатов 17 апреля 200… года:

«…Уважаемые депутаты! Соотечественники! Еще раз повторю, что Самаркандская область является одной из важнейших сельскохозяйственных единиц страны. Примечательно, что по сравнению с другими областями здесь много плодородных земель, и труженики Самарканда, гордящиеся своими древними земледельческими традициями, славятся своим умением. Однако, несмотря на столь благоприятные возможности, положение в сельском хозяйстве все еще остается сложным. Корни и причины такого положения в первую очередь в том, что неправильно и очень медленно идет ход реформ, более того, время от времени возникают форс-мажорные ситуации, которые можно и должно назвать катастрофическими. Применительно к окрестностям Самарканда это, конечно, Аввалыкский район. «Аномальная зона в предгорьях Аввалыка, не только мешавшая набирающим ход весенним сельскохозяйственным работам, но и нарушившая нормальное функционирование целой сети пансионатов, подлежит серьезному исследованию. Возможно, тут имеют место паранормальные явления…» Я зачитал вам, дорогие соотечественники, фрагмент одной из возмутительных статей в одном из так называемых научных журналов. Подобные статьи служат распространению панических и даже суеверных слухов о якобы имеющей место быть аномальной зоне под Аввалыком. По моему поручению произведено расследование, которое курировал лично глава службы госбезопасности страны генерал Курбанов. Он доложил мне результаты, и теперь я лично могу заявить: прекратить сеять панику! Никакой Аввалыкской аномалии не существует, а имеет место быть лишь психическая диверсия, источники которой будут непременно установлены и обезврежены!

…Если говорить о нынешней ситуации в Самаркандской области, то приходится с большим сожалением еще раз отметить, что, прежде всего, наблюдается отставание в ходе реформ, темпах развития, улучшения условий жизни людей. Впрочем, определенное удовлетворение вызывает четкая деятельность структур, призванных обеспечить безопасность граждан Узбекистана. Рад констатировать, что существенно снизилась преступность, а комплектация спецслужб и личного состава Министерства внутренних дел производится по четким и прозрачным схемам, по самым высоким профессиональным критериям. В силовых структурах все меньше случайных лиц, уважаемые депутаты…»

Пастухов

Апрельская жара — словосочетание для русского уха, в общем-то, непривычное. Непривычность его усугубляется тем, что ты наглядно убеждаешься: апрельская жара существует. Впрочем, в ее существование верится как-то легче, нежели в… Понятно, да?

Теперь, перебирая в памяти подробности того дела и уже обосновав для себя каждую черточку, каждый штрих, который тогда еще казался мне необъяснимым, почти потусторонним, — все равно думаю: нет, решительно то дело содержало в себе какую-то мистическую подоплеку. Наверно, сыграли свою роль и те экзотические декорации, на фоне которых разворачивались последующие (да и предыдущие) бурные события. Неповторимый восточный колорит со всеми его сторонами, роскошными и неприглядными, бьющими в глаза и такими, которые лучше бы и не видеть никогда…

В аэропорту нас встретил майор Шамухитдин Джалилов, сотрудник Управления госбезопасности Узбекистана. Джалилов оказался высоким, моложавым, широкоскулым брюнетом лет сорока с небольшим. При достаточно типичной азиатской внешности у него были весьма выразительные, с неуловимой лукавинкой глаза. При Джалилове были две машины с шоферами, довольно потрепанная черная «Волга» и новенькая светло-серая «дэу». На них-то мы и должны были ехать в Самарканд.

В головную машину сели сам Джалилов, а также я, Леон Ламбер, ныне Эвальд Бергманис, и Док. Артист, Боцман и Муха загрузились в другую.

— До Самарканда километров триста с чем-то, — сказал Джалилов. — Часа за три должны добраться без проблем. Очень хорошо, что вы приехали. Честно говоря, у нас в управлении уже и не знают, что предположить. Дело на контроле у президента…

— У нашего тоже.

— У вас вообще есть какие-нибудь версии? — выговорил Джалилов. — В конце концов, ведь не будем же мы все списывать на…

— Версий предпочитаем не строить, — прервал его я, — и, кстати, куда мы едем? Шоссе на Самарканд, кажется, не совсем в ту сторону?

На лице Джалилова появилась одобрительная усмешка.

— Цепкий глаз у вас, коллега, — заметил он, — были тут только один раз, а уже ориентируетесь. Да, мы едем в наше управление. Правда, шефа сейчас нет, он в отпуске и уехал куда-то отдыхать. Так что нам прямо к первому заму. Oн нас уже ждет.