Чиновница: Давайте мне по одной. Банкнот - нет. Но каждая пачка опечатывалась бандеролькой... ленточкой такой специальной. На ней печатались специальной машиной дата, спецкод... он вам не ужен... и стояла подпись контролёра.
Свешников: И вы потом их записывали в эти книги?
Чиновница: Ну, не я лично. Мне тогда ещё не доверяли - молодая была. А вот после и я записывала.
Свешников (спускаясь по лестнице): Сейчас я изображу полёт валькира. А теперь, несмотря на прежнюю молодость, вам доверяют? А пыльно у вас тут наверху. У меня нос чувствителен на архивную пыль.
Чиновница: Закапаешь лукового сока,.. разбавь только... просморкаешься - и всё пройдёт. Ладно-ладно, подкатывать, молодость моя вчера кончилась. Доверяют.
Каптёрка. Две служащих в годах и мелких чинах женщины кормят задержанного.
Задержанный: ... А весной самая работа! Сныть пробилась, клевер, папоротник молодой, свечки у ёлок, но они вяжут... я их как-то не очень. А там крапива молодая, лопушок, одуванчики. Лепёшек можно нажарить, суп сварить. Мать-и-мачеху от кашля опять же... А лёд сойдёт - икромёт начнётся...
Первая женщина: Господи, на одной траве...
Задержанный: Нет, отчего ж... Там на пригорке осы гнездятся земляные, можно медку набрать. Яйца грачиные, высоко, правда... Рыба в озере. Рыбу сушить хорошо. На зиму.
Вторая женщина: И хватало?
Задержанный: Так мне же много не надо. Это Зойке надо было много. Коза моя. В сенокос худо-бедно, а три-четыре стожка сделай. Однажды, верно, лето выдалось жаркое. И деньги тогда ещё отменили.
Вторая женщина (подкладывая в тарелку котлету): Когда отменили?
Первая женщина: Деньги поменяли, может быть? Так это... их меняли чуть не каждый год. С Лениным-то в 91 году стольники и пятидесятки отобрали. А потом через два года опять...
Вторая женщина: Второй раз я помню. Мы тогда к дочери поехали на внука посмотреть в Киров. А там ещё от Кирова на автобусе. Так сорок тыщ чуть не пропали - меняли-то по месту прописки. Володька-зять догадался сразу: шасть в кассы Аэрофлота со всеми деньгами и купил на наши да на ихние четыре билета в Читу. А когда деньги отняли у всех, он билеты обратно сдал. Что-то потеряли, конечно, но почти всё сохранили.
Задержанный: А я уж подумал тогда - коммунизм. В райцентр на лодке припыл, в сельпо там захожу, а мне говорят: ты откуда свалился? Нету таких рублей уже. А мне ж как же? Соли надо? Я ж без соли ничего не запасу. Спичек хотя бы. Консерву какую- нибудь.
Первая женщина (подкладывая картошки и сала): Ты ешь, налегай, вон усохший какой. И?
Задержанный: Ох, грешен. Знал я по прошлым приездам-то, что в сарайке у них склад. Оглобли там, соль. Словом, украл. Два мешка соли упёр, два рулона рубероида, галоши в темноте нашёл... Совок угольный на дворе валялся, так я его тоже прибрал. Со спичками плохо было. Еле уберёг, что осталось, от сырости. Так в тот год летом всё погорело: ни грибов, ни травы, ни рябины. Рыба ушла вся. Я на колхозное поле гороху набрать - нету. Ходил там, ходил, огурцов нашёл жёлтых, переспелых. Свёклы, опять же, картошки, брюквы белой набрал. А грибов не было. Только валуи. А что это за гриб? Так... Несёт от них, вари - не вари... А что делать? Есть что-то надо ж. Так зимой по три-четыре раза выскакивал на мороз!
Первая женщина: А что ж с женой-то не сладилось?
Задержанный (помолчал и сказал с натугой): Да зачем я ей? Она на заводе военпредом вдвое больше получала моего. Да и не помню я её. Сперва с кровати выселила, потом из квартиры - иди, мол, к матери жить.
Вторая женщина: Что ж робкий такой? Дал бы ей в морду.
Задержанный (усмехается): Я лучше уйду.
Первая женщина: Дети-то были у вас?
Задержанный (покивал): Жалко дочку. Большенькая уже должно быть. А была годовалкой. Весёлая такая, умная.
Вторая женщина: И чё в лес? Тут по деревням можно было домик купить за гроши.
Задержанный: Да я уж в первую-то зиму, когда чуть не помер в яме открытой, тоже думал об этом. Да видеть никого не хотел. А там же прописка, паспорт, конторы всякие, обходи - всем кланяйся.
Свешников (радостно): Вот они, денежки. Ай, молодца! 4 июня 1979 года. Сберкасса 1362 дробь 564. Это где?
Чиновница: А там адрес должен быть.
Свешников: Есть и адресок. С меня шоколадка. Швейцарская. Но. При условии. Что эту маленькую книжку, почти брошюрку, вы мне подарите на память.
Чиновница: Да хоть все забери, отдашь кому - печи растапливать.
Задержанный: Что-то вы меня обкормили, мамочки! Прям сморило...
Первая женщина: Так может всё-таки рюмашку? Перед сном?
Задержанный: Ни разу не пил. Пива иногда, помню... Пиво-то продают нынче?
Вторая женщина: Да ссаки больше, а не пиво. В рот не взять.
Свешников (в сбербанке): Ну, как же так? Архивы-то - это ж святое!
Начальник отделения: От меня вы что хотите? Я пришёл два года назад. Да и кто восемнадцать лет будет хранить эти записи? Уж страны той нет давно.
Свешников: Страна та есть. Она осталась. Укоротилась чуть. В ней живут такие люди, что хранят. (Он показал книгу.) Ваши коллеги.
Начальник отделения: Увы. Ничем не могу. Нас отсюда хотели вымести. Так мы хоть данные сберкнижек тех лет едва сохранили. Наследники явятся, или живой кто из стариков, отдадим, что там набежало. А если счёт закрыт, так концов не найдёте. Большая была сумма-то?
Свешников: Думаю, что немалая. По тем временам. А пенсионерки, ваши тогдашние работницы, они кто-то живой, может быть, остался? В те-то годы, если сумма была большая, кто-нибудь запомнил бы, а?
Начальник отделения: Это вам в центральное надо обратиться. Там отдел кадров - подскажут.
Задержанный (укладываясь на кровать в помещении с решётками): А вы, мамочки, если что надо... я и побелить, и поплотничать, покрасить что могу. Печку сложить или наколоть... (Засыпает.)
Женщины уходят в свою подсобку.
Первая женщина: А вот как он все эти года без бабы обходился? Может, он, рохля, не мог ничего - жена-то его и попёрла.
Вторая женщина: А коза ему почто нужна была? Без окота молока-то не даст.
Первая женщина: Ты что хочешь сказать, что он с козой?!.
Вторая женщина: А чё нет-то? Лучше, чем в кулак.
Первая женщина (смеясь): Да иди ты! Фу!
Свешников (в квартире у старушки): То есть, вы в той сберкассе без малого тридцать пять лет?
Старушка: Милый! Да я почти всех вкладчиков не то, что по лицу, по внукам-правнукам знала. Кто чем болеет, кому зачем деньги надо.
Свешников: Лидия Сергеевна! А вот при вашей такой крепкой профессиональной памяти не помните, в 79-м году летом никто крупных денег не снимал со счёта? Тысячи три. Пять. Это ж "жигуль" можно было купить.
Старушка (задумчиво): Семьдесят девятый... семьдесят девятый...Что там было в том году?
Свешников: Ой, противный был год, препоганый. Сперва авиакатастрофа, погибла вся футбольная команда Пахтакор из Ташкента. Самолёты в тот год падали, как грибы после дождя. От Дальнего Востока до Прибалтики, от Антарктиды до Воркуты.
Старушка: Да, помню что-то... Пахтакор. Нет. Нет...
Свешников: Фильм 1 января показали "Обыкновенное чудо".
Старушка: Ой, хороший фильм! Каждый раз смотрю. Так мне жалко там одного, маленький такой, несчастненький - кофием его Король поливает. За что он его ненавидит?
Свешников: В Иране аятолла Хомейни стал ну, типа, президентом.
Старушка: Ой, помню! Мы так радовались! Шаха ихнего свергли! Народ теперь заживёт! А оно вон как вышло-то... За что они нас-то ненавидят?
Свешников: Войска ввели в Афганистан под самый Новый год.
Старушка: А! Так это ж... погоди-погоди. Зинаидин же Колька тогда в армии служил, мы ещё переживали. У него был счёт. Он часть получки вкладывал каждый месяц. Аванс, правда, матери отдавал. Мотоцикл хотел купить после армии с коляской. Серьёзный был парень. А сумму большую взял, но другой.
Свешников: А кто этот другой?
Старушка: И не с книжки! Точно. Я ещё подумала тогда: куда-то он на юг собрался. Афган-то на юге?
