- Ты очень хорошо пела!

- Разве в хоре понятно, кто там где?

- Я не певица, для меня неожиданно так чувствовать - но да. Голос у тебя интересный.

- Спасибо! У меня ведь и мама пела, оно и передалось.

- И отвар всё-таки подействовал.

- Да не говори, Леся! Без тебя б уже через пару дней без голоса осталась. И температуру сняло, и остальное всё. Даже не знаю, как благодарить.

- Ты - уже: тем, что столько вареников мне в больницу перетаскала. Неужели специально для меня лепила? Мне даже неловко.

- Просто это моя мания, их лепить, как медитация какая-то. Я и подумала, почему бы тебе не отнести? Там ведь совсем монастырские харчи, пусть хорошие, но очень уж правильные, тьфу!

- О да, ломай систему варениками!

Они посмеялись, а потом Галя наклонилась к Алесиному уху:

- Знаешь, Леся, может, кажется, что я в подружки набиваюсь или лезу со всякими откровениями...

- Да нет, что ты! Я тронута твоим отношением, - возразила она.

- Просто, знаешь...

Галя замялась. Она беспомощно огляделась вокруг и увернулась от танцующей парочки. Она понимала, что такие вещи не обсуждают в подобной обстановке. Но изнутри её явно распирало.

- Знаешь, я заметила, что у нас в государстве люди со способностями - ну, ты понимаешь - довольно часто преуспевают. У моей бабушки тоже были определённые таланты, - начала она издалека. - А мне вот не передалось. Обидно. Я только гадать могу прилично и кое-что видеть. Например, я увидела, что ты тоже девчонка непростая. Но и то не сразу. Ты ужасно закрытая. Это не всем удаётся, так слиться с массой.

- Годы тренировки. Так это ты к чему?

- Я к тому, что я вроде уже старая, после тридцати способности не раскрываются...

- Ну, не скажи! У всех по-разному бывает, исключений полно. И всё-таки?

- Мне кажется, у меня что-то такое проявилось. И именно в связи с тобой. Там, в коридоре, я увидела у тебя в глазах... Ты прости, я неприятные вещи говорю.

- Извини, но ты уже начала.

- Так вот, я увидела у тебя в глазах смерть. Нет, никаких сцен, событий, просто - её. Как присутствие. И мне так жутко стало. А потом сон был странный, что ты на маковом поле, и уходишь вдаль, а одета, как невеста, и с фатой даже, но почему-то вся в чёрном. И тогда... тогда, когда мы зашли к тебе на квартиру, я сообразила, где ты находишься. Ох, прости! Ну что я несу! И когда! Но это меня разрывает. Мне вот что показалось: что это и есть раскрытие способностей, чуткость эта всяческая, но уж как-то слишком жутко, если честно - так я, может, и не совсем хочу - но вот что ты скажешь? Стоит мне над этим работать? Уфф, - выдохнула она.

Галины щёки горели лихорадочным румянцем, как от мороза. Она смотрела на Алесю, казнясь собственной дерзостью. Но та мило, дипломатично улыбнулась и спокойно заговорила:

- Да, это определённо они. Способности. Вопрос: раскрыть или не раскрыть? А это часто и не от личного хотения зависит. Так что я бы очень простой совет дала: пробуй сначала что-то несложное, те же просмотры, а потом смотри, как да что. И ещё - не бойся. Смерть - это не заразно, - улыбнулась Алеся. - Необязательно с тобой всякая жуть должна происходить. И даже со мной!

Галя снова с облегчением вздохнула.

- А вообще, что это мы о тёмных материях? Сегодня ведь праздник Света! Давай за это и выпьем.

И они чокнулась стаканами с глинтвейном.

А Алеся смотрела на неё и думала: здесь определённо что-то есть. Вдруг перспективный кадр? Нет, у неё уже Лора в ученицах. Но Галю всё-таки надо заприметить.

А Галя думала о своём. И мечтательно вздохнула:

- А знаешь, мне бы тоже хотелось Люсией побыть. Да жаль, что туда только блондинок берут.

- Да ладно тебе. Это просто максимализм. А на отборе я всяких видела, и тёмно-русых, и рыжих. Не расстраивайся, на следующий год - будешь Люсией. Считай это официальным пророчеством!

А затем её умчал капитан Батура - танцевать вальс.

***

- Ох, красота всё-таки неземная. А кораблик твой как хорошо бежит.

- "Бежит" - так сказала, будто мы на Волге. Где ты это словечко подцепила?

- А я Гиляровского читала, там и объяснение было.

- Здорово. Знаешь, как-то неожиданно, но почему-то на душе теплее стало оттого, что ты такие вещи знаешь.

Дул лёгкий прохладный ветерок. Нос теплохода разрезал тёмно-бирюзовые, стеклянистые волны.

- Идёт тебе всё-таки капитанская форма, на удивление. А ты знаешь, что ты признан лучшим капитаном двадцатого века?

- Да ну тебя!

- Ну ты же понял, о чём я.

- Понял-то понял.

- Вот и не скромничай.

- Там того капитанства было-то...

- А знаешь, как говорят, "редко, но метко"... ой нет, то есть "хорошо, но мало", а у тебя было "мало, но хорошо". Не смейся, ну, запуталась немножко. Я считаю, надо бы больше эти заслуги отмечать. И не смотри так, меня просто слегка расстроило, что им как-то мало внимания уделили, всё по верхам, хотя и аналитически. Хотя опять же, это в моём присутствии...

- Не надо, не огорчайся. Зато с личной частью - это просто неоценимая помощь. Только сейчас и понимание приходит. Здесь же совсем, совсем другие мерила частенько.

- Понимаю. И хотелось бы - да, знаю, всё это служба, и задания себе не выбирают - но хотелось бы как-то всё это по-другому...

- Сама ведь знаешь. Если так - значит, так было нужно.

- Ну да. Слушай, а пока не говорят, что дальше?

- Пока нет. Но мне и так пока нравится. Фарватер уже освоил, места здесь кругом хорошие. Нападали, правда, уже несколько раз, но мы им отпор дали будь здоров. У нас с вооружением неплохо, сама видишь. В общем, ничего. Только вот не разгонишься особо, пассажиров больно много, часто приставать приходится или шлюпки посылать. Вот уже скоро, кстати.

- А живёшь сейчас где?

- Заходи как-нибудь, покажу.

- О, здорово! Давай! Но, это, не сегодня. И вообще, это как-то надо подгадать - я же слишком часто не могу.

- Да знаю.

- У тебя вид какой-то грустный. Неужели ты ещё ни с кем не повстречался?

- Ну, кое с кем успел уже, конечно. С работы, например.

- И всё?

- Ещё с сыном.

- Это с Володей?

- Да.

Она умолкла. И помедлив, спросила:

- И как?

- Ну... сложно немножко. Но в общем хорошо. Я в другой раз как-то расскажу.

- А остальные что?

- Ох, не знаю. Никак не могу к здешнему времени приспособиться, это меня как-то с толку сбивает.

- Ты совсем какой-то расстроенный сейчас.

Она подступила и взяла его за руку.

- не надо так, нехорошо. Ты понимаешь, что ты этим можешь беды натворить? От твоих волн весь эфир колышется. Когда я впервые зов услышала, чуть с ума не сошла, и я-то с ним справилась, но и то не без потерь, это целая эпопея была - а что обычные люди, то есть, нормальные? Ты их пожалей, не надо никого тянуть.

- Так а делать-то что? И ведь не специально же.

- Эх, пока не знаю. И - за всех не ручаюсь, но подумаю.

***

Татьяна ещё в метро почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась - нет, ничего, все привычно уткнулись в телефоны и книги. Потом то же самое чувство подкралось к ней на улице, она обернулась, но всё равно не могла распознать в толпе того, кто смотрел. Если это не была всего лишь обострённая чувствительность.

С недавних пор мир для неё словно по-новому зазвучал, она постоянно внимала, ловила малейшие ноты, ритмы, колебания - наверное, из-за того, что теперь постоянно прислушивалась к своему телу - с благодарностью на грани неверия, с затаённым ликованием и изумлением из-за того, что получилось одержать победу над страшной болезнью.