Антон побросал сумки в комнату и наскоро вымыл полы и вытряс половики. Дед в это время успел приготовить нехитрый ужин, но он только выпил молока и припустил в баню. Маленькое окошко, почти полностью скрытое за разросшейся смородиной, пропускало минимум света, и Антон, побаивающийся темноты, не мог отделаться от ощущения чьего-то присутствия рядом. Сразу вспомнился и побег из аптеки, и тот животный страх, который гнал от невидимого преследователя.
Домывался Антон в страшной спешке, с горем пополам промыв волосы и ошпарив ногу. Он чуть не упал, запутавшись в трусах, которые упорно не хотели натягиваться на влажную кожу, бешеным кузнечиком проскакал по доскам мостовой до дома, и только захлопнув тяжелую входную дверь и привалившись к ней спиной, смог нормально выдохнуть. Сколько еще он будет писаться как истероид из-за одного хренового мудака? Дерьмо!
Антон стукнул кулаком по двери, обозвал себя тряпкой и мнительным придурком, припомнил, с какой уверенностью Алексей утверждал, что теперь бояться ему нечего, и слегка успокоился. Он взбежал по лестнице, забросил влажное полотенце на сушилку, передал банную эстафету деду и принялся за разбор сумок. К его тихому ужасу рядом с сумками обнаружились коробки с теми вещами, которые он переслал сюда почтой. Антон застонал и решительно взялся за дело.
Когда он закончил, то от души сожалел, что решил встретиться с Ромкой сегодня. Перспектива завалиться на мягкую постель и проспать минимум до середины следующего дня выглядела куда заманчивее. Но Антон был хозяином своего слова, он напомнил себе о нестерпимом желании узнать, что происходит между Ромкой и Сашей, и потешился мечтой о том, что друг утомился прополкой и наверняка уже видит десятый сон.
Но Ромка был бодр и свеж и настолько заразителен этим своим энтузиазмом, что сон с Антона скоро слетел, и он чуть ли не скакал по тропинке вдоль реки, выпытывая у краснеющего Ромы, что же это за новенький такой и с чем его едят. Тот поначалу вяло отнекивался, но в итоге признался, что действительно встречается с Сашей и, кажется, действительно его любит. Такое откровение от скрытного Ромки было чем-то поистине значимым, так что Антон оставил эту тему и переключился на обсуждение дел друзей и друзей друзей и других местных, чьи имена он только слышал.
— Почему ты так внезапно приехал? — Вопрос прозвучал громом среди ясного неба, когда в разговоре наступила очень легкая и умиротворяющая пауза, и, казалось, каждый переваривал свалившуюся на него информацию.
Антон помолчал, раздумывая, что можно, а что нельзя говорить старому другу, единственному, кроме Дена, кому он доверял безоговорочно, и рассказал ту часть истории, которая еще не омрачилась мистикой. Не то чтобы Антон сомневался в Ромке, но не сможет ли вся информация ему навредить, не был уверен.
— Все из-за моего бывшего. Мы познакомились на дне рождения Дена. Он… был скорее нужным человеком, чем другом. Максимум приятелем. Ден был против еще в самом начале, даже предостерегал, но как-то, знаешь, неуверенно, что ли. Я тогда подумал, что это как всегда песня с альфьей полигамией, и Ден боится за мое разбитое сердце. Я был свободен, а он так красиво и оригинально ухаживал. Не банальные деньги, а именно фантазия. Пикники у пруда, спонтанные поездки в какие-нибудь красивые места, книга, которая нужна для учебы, но достать ее сложно. Конечно я влюбился. Но, наверное, было в нем что-то, что настораживало. В общем, когда он стал подводить к сексу, я взбрыкнул. Не то чтобы я ждал одного единственного или настаивал на интиме только после брака, но… хотелось кого-то особенного. Я хотел почувствовать, что именно с этим человеком должен, – Антон выделил это слово, – быть мой первый раз. Когда я отказал, он распсиховался. Так безобразно, омерзительно не по-альфьи. Я тогда решил просто расстаться, и он вроде бы согласился. Где-то неделю молчал, а потом приехал с цветами. Я решил дать ему второй шанс, потому что подумал, мало ли устал, проблемы на работе, а тут я еще ломаюсь. Но все пошло не так. Наши отношения стали похожи на охоту. Умную такую охоту. Он пытался затащить меня в постель, а я делал все, чтобы туда не попасть. Романтики не осталось, чувств, наверное, изначально не было. Я устал и тогда уже окончательно решил закончить все это. А он на удивление спокойно воспринял мое решение, тогда было даже странно. А потом приехал вечером, попросил выйти к подъезду. Сказал, что давно приготовил мне подарок и хочет отдать, типа как прощальный. Выходить не хотелось прямо зверски, погода еще такая ужасная была, слякоть, холод, но и обижать человека не хотелось. Я вышел. Успел заметить только, что у него странный взгляд, прежде чем он всадил мне в руку шприц. Очнулся я в какой-то деревушке, когда он вытаскивал меня из машины. И больше никакой нежности не было. Мат, толчки и обещания выебать меня до кровавых соплей. Было очень страшно, Ромыч, особенно когда я увидел, что в доме, куда он меня привел, были еще альфы. Он сказал, что отдаст меня им, если я не буду послушным. Собственно, выбора не было. Слава богу, Ден и мой отец очень уж тревожные, так что в моем кулоне, – он показал Ромке небольшую подвеску на длинной цепочке, – есть маячок. И я стал тянуть время. Все обошлось, но у меня до сих пор мороз по коже от взглядов тех альф. И сейчас я даже боюсь предположить, чего они хотели и что бы меня ждало, не будь маячка. В общем, этот мудак после всего начал меня преследовать, а так как парень он не простой, а очень и очень сложный, то меня решили отправить сюда. Тем более, ехал я машиной и никаких зацепок, вроде купленных билетов, не оставил.
— Просто пиздец, — ошарашенно резюмировал Ромка. — Вот поэтому я категорически против этих ваших мегаполисов.
Он действительно весьма двойственно отнесся к Москве. С одной стороны, был, безусловно, восхищен всей грандиозностью и красотой столицы, с другой же, оказался буквально растоптан ее жесткостью и бешеным ритмом жизни.
— Нет, я, конечно, понимал, что есть окончательно двинутые альфы, но не настолько же! — взволнованно продолжал он. — Слушай, оставайся здесь. Поедешь потом со мной. Будем снимать напополам квартирку или комнату. — Ромка учился в ближайшем крупном городе и во время учебы жил там, от души наслаждаясь полнейшей свободой.
— Посмотрим, Ромыч, — нерешительно ответил Антон, — я пока вообще здесь бессрочно и даже не знаю, что там делается для моего спасения. Все так спонтанно вышло! Пипец просто. Слушай, вся эта хрень мне тяжело далась, так что давай о чем-нибудь другом?
— Легко!
Оно и правда вышло легко и растянулось на полночи. В итоге, домой Антон заявился вымотанным, но бесконечно счастливым. Ему показалось, что прошло минут пять от силы, когда дед аккуратно, но бескомпромиссно его растолкал:
— Тош, время десять. Сходи в магазин, пока хлеб сегодняшний не разобрали.
Сам дед особо «в свет» не выбирался. Был он не слишком общительным, к тому же старался не попадать под прицел престарелых омег, коих в деревне было в разы больше альф. А магазин был у них, пожалуй, единственной точкой сбора. Так что приезд внука в этом смысле рассматривался как манна небесная, и уговорить деда сходить самому и дать выспаться было невозможно. Потому Антон со скрипом поднялся, быстренько привел себя в порядок и натянул спортивный костюм, надеясь, что на обратном пути устроит пробежку вдоль реки.
