— Прости, — без доли сожаления сказал Антон.

      Костя встряхнулся и уже куда более осмысленно посмотрел на омегу.

      — Это тоже часть оборотнического наследия? — спросил Антон.

      — Скорее всего, — видимо, все еще приходя в себя, ответил Костя. — Мне, вообще-то, всегда приятно было, когда по голове гладили, но после инициации, прямо в разы приятней стало.

      — И у всех оборотней так?

      Наверное, вопрос был неправильным, потому что Костя нахмурился и ответил весьма недовольно:

      — Не знаю. Я как-то никогда не пытался свою стаю погладить.

      — Прости-прости, — рассмеялся Антон. — Никаких проявлений, которые могут пошатнуть гетеросексуальный образ мачо. Все понял, молчу.

      Костя посмотрел на него странно, как будто Антон чего-то недопонял, встал и протянул руку:

      — Пойдем, пока нас окончательно не потеряли.

      Мысль о том, что деду он ничего не сказал, придала Антону неслабого такого ускорения. Не верилось даже, что он мог позволить себе такую безалаберность. Конечно, в практически изолированной от остального мира деревне случиться с ним ничего не могло — мистика не в счет, дед был коммунистом до мозга костей и во всякую чертовщину не верил, — но мерилось в их случае все городскими мерками. На счастье, дед все это время провел у своего друга и отсутствия Антона вроде бы особо и не заметил. Дом большой, дел у омеги еще больше. И это не считая выходов к Ромке и в магазин.

      А вот Костю стая сцапала еще на подходах к деревне. Они деликатно позволили вожаку проводить Антона до калитки, а потом облепили его плотным кольцом и куда-то уволокли. Антон готов был поспорить на свои любимые кроссовки, что если бы стая состояла из омег, парни попытались бы запрыгнуть Косте на руки.

      Вся следующая неделя протекала в безграничном спокойствии. Антона ровным счетом ничего не тревожило. Он, в совершенно несвойственной ему манере, перекинул всю ответственность на плечи альфы и больше ни о чем не парился. С другой стороны, сделать он все равно ничего не смог бы, а расстраивать родителей тем, что это не конец, не хотел. Они наверняка себе все нервы истрепали. Не мог Антон и прожить в деревне больше месяца. Если на такой срок ему бы еще удалось откосить от универа, то потом непременно возникли бы разного рода вопросы и сложности.

      Вот только Костя, по всей видимости, ситуацию на самотек не пустил. Антон чувствовал исходящее от него волнение, видел задумчивые взгляды, которые изредка бросал альфа. Но что-то мешало спросить напрямую, и Антон отмалчивался.

      Костя пришел к нему, когда дед на весь день ушел в лес за реку. То ли знал, то ли просто совпало. Он мялся, выпил чай и съел печеньица, кажется, совсем не ощущая их вкуса. Во всяком случае, смотрел все так же в пустоту. Антон привычно выжидал и только взглядом показывал свое нетерпение. В конце концов, так париться Костя мог только по поводу шизоида-бывшего и его дерзких планов.

Наконец, чай был выпит, печенье съедено, а Антон изведен ожиданием.

      — Давай так, — начал он, — я парень сообразительный, с весьма большим словарным запасом и общим умением улавливать ход повествования. Так что, если ты хочешь что-то сказать, то говори. Я изо всех сил попробую понять. От твоего молчания мне плохо делается. Можешь поверить, мало что из реальности может сравниться с моей фантазией.

      — Ну почему же, — отмер Костя, — в общих чертах представление имею. Короче, мои родственники перетрясли всю имеющуюся литературу о подобных случаях, поговорили кое с кем из знающих волков и выяснили, что вариантов немного. Точнее, он один, если ты, конечно, не решишь пустить все на самотек.

      — Я тогда в гаражах чуть не обосрался, — подавшись корпусом вперед, вкрадчиво ответил Антон, — поэтому если есть что-то, что обезопасит меня от этого крэйзи-мена, то я готов хоть прямо сейчас.

      — Не торопись насчет прямо сейчас, — поморщился Костя.

      Он снова замолчал, а Антон даже представить не мог, что могло быть настолько ужасающим, чтобы альфа не смог подобрать слов.

      — Я начинаю нервничать, — заметил он. — Давай ты уже скажешь, как есть, а потом мы пригладим в красивые формы.

      — На тебе должен быть запах какого-то сильного альфы-оборотня, вожака. Типа метки о принадлежности. Это отпугнет на физиологическом уровне.

      — И что мне надо сделать? Сожрать печень этого несчастного альфы, содрать с него шкуру и ходить в ней?

      — По-моему, из нас двоих бояться нужно было не тебе, — Костя, кажется, даже нервничать перестал от изумления.

      — Это в смысле?

      — Это в смысле, что ты живодерище.

      — А знаешь почему? Потому что ты нагнетаешь! Нельзя что ли сразу сказать, что делать надо?

      — Трахаться надо, — выдохнул Костя и прикрыл глаза.

      — В смысле?

      — В любом. Обмен запахами именно так и происходит. Смешение, если уж быть точным. Плюс, в этот момент альфа ставит особую метку. Она незаметна обычным людям, но для оборотней — что-то вроде стоп-сигнала.

      — Это, — Антон судорожно пытался охарактеризовать свое отношение, — неожиданно. Но, наверное, не так страшно, как могло бы быть. По крайней мере, никаких кровавых ритуалов, так ведь?

      Он старательно улыбался и пытался убедить самого себя, что ситуация вполне себе решаемая. Вот только представить себе секс с каким-то там оборотнем он не мог. Он пока вообще слабо представлял себе секс с другим человеком, как ни странно это было в его годы.

      — В общем, думай, — Костя решительно поднялся. — Время у тебя пока есть. Если надумаешь, то я мог бы… в смысле, я не против… — Он закрыл лицо ладонью и застонал. — Имей меня в виду, — решительно досказал Костя и поспешно ушел.

      Антон был настолько ошеломлен, что даже не проводил его. По здравом размышлении, он и не мог представить себе кого-то кроме Кости в роли своего случайного вынужденного любовника. Саша, даже если отбросить его отношения с Ромкой, был для Антона существом бесполым. С остальными альфами отношения были недостаточно близкими. А других оборотней Антон не знал. Не трахаться же, в самом деле, с незнакомцем.