Антон кивнул и только тогда понял, что они пришли на лесопилку. Он вопросительно взглянул на довольного Костю.

      — Продолжаю Санину терапию. Пойдем. Будем бороться с твоими страхами. Я их породил, я их и убью, — патетично продекламировал Костя, утягивая Антона на еле заметную в высокой траве тропинку. — Страшно? — напряженно спросил он, останавливаясь перед дырой, знаменующей собой вход.

      Антон отрицательно покачал головой. Сердце его билось ровно. Он не чувствовал даже какого-то особо тревожного волнения, которое то и дело накатывало на него в последнее время, даже если объективных причин волноваться не было. Отчего и почему это происходило, Антон объяснить не мог. То ли его истерзанная психика уже устала и намертво разделила Костю и мир ликанов, то ли разум выставил пометку «не опасно». В любом случае, все, что Антон испытывал на данный момент от присутствия Кости — полное, абсолютное спокойствие. Неудивительно впрочем, учитывая его роль спасителя во многих ситуациях и медленное, так любимое Антоном, сближение, когда сложно даже понять, кто этот человек для тебя: друг, брат, возлюбленный.

      Внутри лесопилки вкусно пахло деревом и легкой сыростью от близкого леса. Антон неслышно ступал по мягким опилкам и оглядывался по сторонам, пытаясь выловить хоть одну деструктивную эмоцию. Но было по-прежнему спокойно. Костя держался в стороне, чутко приглядываясь и прислушиваясь к нему, но не приближался, видимо, давая время освоиться.

      — Все нормально, — заверил его Антон. — Даже странно, как такое вообще может быть, — задумчиво произнес он.

      Внезапно его захватило непривычно-экстремальное желание проверить себя, узнать, насколько прочно это ощущение полной безопасности рядом с тем, кто пугал до колик. Он внимательно взглянул на подобравшегося Костю и предложил:

      — Может, расширим границы терапии?

      — Это как?

      — Ну, ты мог бы сделать что-нибудь такое… оборотническое.

      — Я-то, конечно, мог бы. Собственно, как и постирать потом твои мокренькие штанишки. Давай без экстрима?

      Но Антон неожиданно уперся:

      — Нет. Я вот прямо чувствую, что готов. Ну давай, — заканючил он. — Что-нибудь такое не страшненькое.

      Костя тяжело вздохнул, будто мученик великий, и жалобно, насколько это возможно у здоровенного брутального альфы, посмотрел исподлобья на Антона. Но тот уже мысленно праздновал победу и сдаваться даже под всякими щенячьими взглядами не собирался.

      — Давай-давай, — подбодрил он Костю и уселся прямо на пол.

      Тот закатил глаза, сдаваясь, и недовольно зыркнул на Антона:

      — Ничего такого, — с нажимом сказал он, — просто часть физических возможностей.

      Костя подобрался и прыгнул с места вверх. Под крышу. Ухватился там за балку, подтянулся и перевернулся, повисая вниз головой.

      — Нормально?

      — Если ты имеешь в виду, не описался ли я, то нет. Пока просто круто. Если спрашиваешь, достаточно ли мне этого, то… тоже нет. Давай еще что-нибудь эдакое.

      — Эдакое — это что? — устало спросил Костя, спрыгивая на пол.

      — Не знаю. Можешь там уши или хвост отрастить?

      — Я не ящерица, — обиженно ответил альфа. — Ладно.

      Он осмотрелся вокруг, достал из угла толстую доску и, не слишком напрягаясь, переломил ее пополам.

      — Ну, это круто, конечно, — Антон был реально впечатлен и даже не пытался это скрыть, — но мне бы хотелось чего-то такого, типично, знаешь ли, оборотнического.

      — Может повыть? — саркастично поинтересовался Костя.

      Но Антону эта идея очень понравилась. С одной стороны, волчьего воя он ни разу лично не слышал, так что обделаться от страха ему не грозило, а с другой, это и было тем самым типично волчьим, что должно было поставить точку в его самопроверке. Он старательно закивал, не обращая ни малейшего внимания на страдальческую гримасу, которую изобразил Костя. Антон решил зажмуриться. Костино лицо слишком успокаивало, а вот с закрытыми глазами можно было отдаться на волю страхам. Их щедрость в подкидывании страшных картинок была поистине невообразима.

      Вой ликана, пусть и очеловеченного, не представлял собой ничего экстраординарного. В ужастиках пострашнее будет. Когда наступила тишина, Антон поднял голову. Костя смотрел на него, мягко говоря, взволнованно, разве что руки не заламывал.

      — Ну как? — спросил он наконец.

      — Ты знаешь, — медленно ответил Антон, — вот я когда голодный, у меня живот примерно так же бурчит.

      — Засранец, — прорычал Костя, одним прыжком подскочил к захохотавшему Антону и принялся его щекотать, нещадно валяя по опилкам.

      — Не испугался, значит? — довольно поинтересовался он, когда с экзекуцией было покончено, а Антон, все еще похихикивая, вытирал слезы с глаз.

      — Даже если отбросить шутки, нестрашно вышло. Может, надо погромче и как-нибудь более устрашающе?

      — Чтобы сюда вся стая сбежалась? Обойдусь. И так за полдня задолбали меня, — пожаловался Костя.

      — Бедняженька, — деланно пожалел его Антон и погладил по голове, вроде как в усугубление глума.

      Жесткие на вид темные пряди оказались удивительно мягонькими. Гладить и перебирать их было очень приятно. Костя не вырывался, так что Антон продолжил его поглаживать. Благодаря близким отношениям с Деном, такие вещи не вызывали смущения или стыда. Правда Костя — другое дело. Но он сидел смирно и весь расслабился, будто растекся рядом.

      — Все в порядке?

      — М? — Взгляд у Кости был совсем расфокусированным, безбожно трогательным.

      Антон переместил руку чуть вбок, за ухо и принялся почесывать, спускаясь к шее. Костя вздрогнул всем телом, еле слышно всхлипнул и прикрыл глаза.

      — Пожалуйста, — чуть ли не прохныкал он.

      Каким-то чудом Антон понял, что эта просьба не о продолжении, и убрал руку. Наверное, альфе было не слишком-то приятно проявлять перед ним свою слабость, да еще и такую специфическую.