Есть он отказывается. По крайней мере сегодня. Данила... Красивое имя, но я никогда не буду к нему так обращаться. Раб, сучка, шлюха... Но не Данила. И я никогда не поцелую его в губы. Незачем привыкать к рабу, который все равно тебя никогда не простит...

27 апреля 2012

Писать вчера дальше не хотелось, я подошел к Даниле и, раздвинув ему ноги, сел напротив. Он тут же почувствовал дискомфорт, скорее моральный и начал пытаться сомкнуть ноги, видимо, боясь моего нового вторжения. Меня это забавляло. Я притянул его к себе ближе и стал поглаживать ему промежность и гениталии, а он дергался, скрипя зубами от злости. Эрекцию от него не ожидал даже я, а Данила вообще растерялся. Он вопросительно посмотрел на меня, забывши, что меня надо ненавидеть, а не хотеть, но через мгновение снова взял себя в руки.

- Подонок! Сволочь! Я тебя убью, мразь! Пидр.

В ответ я меланхолично начал ему подрачивать, и природа упорно брала свое к явному неудовольствию жертвы. Когда его член стал как каменный, а каждое мое прикосновение провоцировало сдавленный стон, я убрал руки и поднялся. Данила сел на диван, но помочь себе он не мог - я связал его локтями за спиной, чтобы не травмировать свежие раны. Паренек смешно нагнулся, потом попытался ногой достать до члена, а я уже держал в руках кнут.

Он по-прежнему нагибался, пока я не ударил его кнутом между лопаток. Тогда он от неожиданности рухнул с дивана на пол, а я начал награждать его новыми ударами. Особенным вниманием пользовалась его задница.

- Не смей меня бить! - парень был возмущен таким поворотом событий, но кто же мне запретит. Удары становились только сильнее. На миг я остановился, перевернул его на спину и снова немного поласкал его член, который уже начал падать. Данила смотрел на меня с ненавистью и, если бы мог меня убить взглядом, то давно бы это сделал.

- А я вижу, тебе нравится, когда тебя бьют и когда тебе надрачивает мужчина, а, шлюшка? - ненависть в его глазах сменилась ужасом, хотя он и попытался это скрыть.

- Я не пидр!

- А твой член говорит иное...

- Потому что ты его трогаешь! - Данила был прав, но мне нравилось над ним издеваться. Хотелось его помучить как следует, но парень был слишком слаб. Поэтому я решил, что лучше пока его поунижать морально, тем более, что несмотря на то, что отвечал он более-менее бодро, лежал на полу он почти без движения.

- Запомни, раз и навсегда. В этом доме я - твой господин. И ты называешь меня на "вы". Ты ничего не делаешь без моего разрешения. Ты даже разговаривать будешь, когда я разрешу, а за любое оскорбление следует физическое наказание. Усвоил? Итак, как меня надо называть?

- Да пошел ты... - Данила отвернул от меня лицо, тщетно пытаясь скрыть страх от предстоящего наказания. Мне он сейчас нравился, хоть и бесил своим нежеланием подчиняться. Но я был настроен его сломать. Он еще полюбит мужскую плоть, и будет боготворить меня, уж я постараюсь.

- Не понимаешь, кусок дерьма? - Я открыл ящик стола и вытащил небольшой гвоздик. Данила был еще возбужден, отчего этот вид наказания становился особенно жестоким. Мальчишка косился на меня, еще не понимая, что я хочу сделать.

Я сел ему на ноги, взял в руки его член, пару раз скользнул по нему рукой, а потом вогнал гвоздик прямо в головку. Я знал, что он заорет громко, но мы были в подвале. Эрекция тут же пропала, лицо Данилы скривилось в некрасивой гримасе адской боли. Он рычал, выл и извивался.

- Так как меня следует называть? - я смотрел, как на головке выступает кровь.

- Господин, простите, господин... - Данила мотал головой, на лице снова появились слезы. Я вытащил гвоздь.

- Следующий раз я вгоню туда раскаленный, ясно?

- Я хочу умереть, дайте мне умереть... - я встал с него, и парень лег на бок, придвинув колени к подбородку, - Зачем я вам нужен?

- Ты моя игрушка. И пока я не наиграюсь, ты не сдохнешь.

Данила зажмурился. Видимо, он начал понимать что его ожидает. А я смотрел на него, катающегося по полу, измученного, униженного и понимал, что улыбаюсь. Ты в моей власти, глупый мотылек, в моей власти... Когда, наконец, боль прошла, и он снова сел на пол, я подошел к нему в плотную и достал свой член. Мальчишка брезгливо отвернулся, что спровоцировало новый всплеск эрекции. Мой член налился кровью, так, что можно было увидеть вены.

- Отсоси мне.

Данила замотал головой и отвернулся, а я снова взял кнут. Пара ударов по спине, потом по бокам. Он снова скукожился в позе эмбриона, но мне это было недостаточно. Я его ударил ногой так, что ему пришлось выгнуться, затем новым ударом заставил лечь на спину и положил тяжелый ботинок ему на гениталии. Мальчишка попытался отползти, но я надавил на яички, заставив жертву заорать так, что мне заложило уши.

- Ты мне отсосешь, падаль... - я убрал ногу, затем, дожидаясь, пока он немного придет в себя, достал из ящика обыкновенный кожаный собачий ошейник и нацепил на мальчишку. Затем взял в руки небольшую цепь, от вида которой Данила сжался, - Что, боишься, недоносок? Я тебя на поводке держать буду, как питомца. Хотя из тебя паршивый питомец, - Я прицепил цепь к ошейнику и грубо дернул ее на себя, заставляя мальчишку подняться на колени.

Он послушался, что мне понравилось. Я обожал смотреть на него, такого, униженного и избитого. Хотя... другим я его еще не видел. И вряд ли увижу.

- Соси.

Мальчишка брезгливо сморщился и снова отвернул лицо. Ему было противно, и он был не в состоянии это скрыть. Меня это начинало злить.

- Я не могу, - выдавил из себя Данила, глядя куда в сторону, - Вы можете меня убить, но я не могу.

- У тебя рот есть? Значит, сможешь, - я ударил его кулаком в челюсть, затем схватил за волосы и зажал ему нос. Мальчишка вскоре начал хватать ртом воздух, а я, воспользовавшись моментом, пропихнул внутрь член. Данила застонал, но не сопротивлялся. Точнее, он не делал ничего, не отсасывал и не кусал. Так что мне это быстро наскучило и, решив отложить воспитание на более поздний срок, я вытащил член из его рта и, повалив мальчишку на пол, развернул его и грубо вошел. Признаюсь, я был в бешенстве. Я не мог позволить ему испортить мне удовольствие. Я держал его за ошейник, невольно душа, и жадно трахал. Парень только хрипел, задыхаясь, а я смотрел на его задницу, слишком красивую, чтобы позволить ее хозяину вот так вот сдохнуть. Мне хотелось разорвать мальчишку на части, уж слишком он был хорош. К сожалению, кончил я быстро, видимо, перевозбудившись. Но, когда я его отпустил, парень рухнул на пол почти без сознания. Чертов ошейник! Я чуть не сломал игрушку раньше времени. Я развернул его и ударил по лицу. Это подействовало. Мальчишка приоткрыл глаза.

- Когда вы дадите мне умереть? - как же мне нравится этот его вид, вид полумертвой, измученной жертвы. Я усмехнулся.

- А откуда ты знаешь, что ты не умер? Ты умер, сегодня днем. И попал в ад, ко мне. И твое наказание никогда не закончится, - я провел языком по его уху, - Самоубийство грех, разве тебя этому не учили?