– Я запру дверь. Никого не впускай.

– Ты что, действительно считаешь меня тупой?

«Нет», – подумал он. Саммер даже слишком умна и страдает слепотой лишь в отношении него самого и его неожиданной слабости к нежным американкам. К одной в особенности – она делает его безумным и глупым.

Он не ответил.

– Позади тебя ванная комната. Не пугайся туалета.

– У Рено страшный туалет?

– У Рено самый навороченный из известных человечеству туалет. Ты не привыкла к изобретательности японцев в ванной комнате.

– Я бы так не сказала, – пробурчала Саммер себе под нос.

Повисшая между ними тишина была оглушительной. Заперев дверь, Така ушёл, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Быстро. Чтобы не поддаться искушению вернуться.

– Ублюдок, – громко сказала Саммер. Наконец-то она может выговорить, что накипело! – Мерзкий, гадкий, паршивый ублюдок.

Почему-то прозвучало неубедительно, но она над этим поработает.

Она одна, совсем одна – в первый раз за всё время, которое помнит. В первый раз с тех пор, как сбежала из отеля в Маленьком Токио прямиком в руки Сиросамы.

Хотя и очень хочется, но больше убегать она не станет. Просто скажет «нет».

Много-много раз.

– Нет, – сказала громко, смакуя слово. Звучит правдоподобно. Она подумала о прикосновениях Таки, об его губах на своей коже. – Нет, – повторила Саммер, но голос прозвучал совсем неубедительно.

– Гадкий, паршивый ублюдок, – пробормотала она и пошла в страшную ванную Рено. Така не солгал – этот туалет, наверное, умел всё, от поджаривания тостов до пения арий, – но Саммер всё равно воспользовалась им по назначению, а затем сняла одежду и аккуратно сложила её, прежде чем надеть кимоно, которое сшила для неё Хана-сан.

Хана говорила, что оно не имеет никакой ценности, но сделано с любовью. На спине она нарисовала пейзаж в традиционном стиле. На боку неровные пики горы и низко летящий белый журавль. Мягкий шёлк скользнул по коже, и Саммер внезапно ощутила прилив силы и спокойствия. Да, это и есть она – не испуганная женщина в бегах и не утончённое создание, ослепившее Таку. Вот это и есть Саммер или то, что от неё осталось.

Она вынула шпильки, тряхнула головой и смыла макияж. В квартире было холодно, и Саммер дрожала, когда шла обратно в гостиную, чтобы найти какое-нибудь одеяло и завернуться в него.

Квартира была завалена вещами, львиную долю места занимал «харлей». Повсюду громоздились стопки книг: конечно же, манга, но и толстые тома, похожие на учебники. На стене висели дорогущие старинные мечи. И подлинная гравюра Хокусая^[7]. На столе высилась кипа порножурналов.

Саммер взяла один и посмотрела на обложку. Судя по картинке, бондаж и анальный секс.Невероятно гибкую азиатку связал и тарабанил какой-то злой на вид мужик. Саммер рассеянно листала журнал, гадая, произойдёт ли с бедной девушкой что-то более приятное, как вдруг поняла, что больше в квартире не одна.

В полуметре от неё стоял Рено. Саммер не слышала, как он вошёл – конечно, он снял ботинки и теперь просто стоял, глядя на неё с почти нескрываемой враждебностью.

Все японские слова испарились из головы. Есть много способов извиниться: sumimasen – это «прости, я пролила саке на пол» или «прости, я убила твою мать»?

– Извини. – Сказать это на английском – выход из положения. Она протянула Рено журнал.

Кузен Таки взял его. Посмотрел на картинку, потом на Саммер, долго и испытующе. Потом опять на картинку, словно просчитывая пригодность Саммер для такого извращённого занятия. Внутренности словно завязались узлом. Така её предупреждал, а теперь взял и оставил наедине со своим кузеном!

Рено опять взглянул на неё и пожал плечами. Бросил журнал на стол и пошёл к углу, служившему кухней, с крошечным холодильником. Взял стакан и бутылку пива и уселся в кресло перед Саммер, не сводя с неё глаз.

Ей бы самой не помешало выпить: японец её нервировал. Она села на футон, придерживая кимоно, чтобы полы не распахнулись, и услышала насмешливое фырканье, будто говорящее «зачем так утруждаться»? «Гадкий, паршивый ублюдок-младший», – пронеслось у неё в голове.

– Така? – Саммер вздрогнула от звука его голоса. Рено впервые к ней обратился.

– Пошёл искать тебя.

Он медленно и зловеще улыбнулся. Ему лет двадцать пять – меньше, чем ей. Слишком молод, чтобы быть таким пугающим.

– Я к тебе не притронусь.

Саммер подскочила:

– Ты говоришь по-английски?

– Когда хочется. – Рено снял солнечные очки и положил их на стол рядом с порножурналом. У него были очень необычные глаза: ярко-зелёные, неестественного оттенка, подчёркнутые красными татуировками в виде капель крови.

– Контактные линзы, – сказал Рено, нервируя её ещё больше.

– Ты, как и кузен, тоже читаешь мысли?

– Ты… как же это называется? Вот – как открытая книга. Зачем Така привёз тебя сюда?

– Думал, что здесь мы будем в безопасности.

– Нет, я имел в виду, зачем он привёз тебя в Японию? Его деду это не понравится. Как и жене.

Почему она почувствовала себя так, словно её пнули в живот? Едва ли то, что Така скрыл свой брак, худшее из его преступлений.

– Его жене не о чем беспокоиться.

Рено склонил голову набок.

– Возможно, но не уверен, что она согласится. Дед с трудом устроил этот брак, и она наверняка попытается воспользоваться этим предлогом, чтобы отказаться. У Таки грязная кровь.

– Ты же сказал, что она уже его жена?

– Рано или поздно ею станет. Пока Така будет делать то, о чём его просит дед. А тут ещё ты мешаешься. Почему бы тебе не рассказать, где развалины храма, и я тогда посажу тебя на самолет домой?

– Я уже говорила: понятия не имею, где храм. Хана-сан часто рассказывала мне о северной части Хонсю. Ты думал проверить там?

– Это не очень сужает область поисков. Может, я помогу тебе вспомнить?

– Ты не поможешь мне вспомнить то, чего я не знаю, – нервно сказала Саммер. Чёрт, где же Така? Почему он оставил её с этим мелким психом?

У Рено леденящая душу улыбка. И чудо, а не лицо – не такое изысканное, как у Таки, но более молодое, более озорное. Только вот в его характере озорства не было ни грамма.

– Я очень хорошо умею помогать людям вспомнить то, чего, как они думают, они никогда не знали. Может, у Таки и есть идиотские принципы по поводу пыток, но меня совсем не так заботят манеры. – Рено опять пробежался по ней взглядом. – Думаю, много времени не понадобится. Проблема в том, что я не так опытен, как Така, и оставляю следы. Могу даже ошибиться, зайти слишком далеко, и тогда у нас будут проблемы.

– Как избавиться от тела? – овладев собой, парировала Саммер.

Рено покачал головой.

– В этих делах у меня куча помощников. Нет, проблема в том, что Таке это придётся не по душе.

– Кажется, ты разочарован.

– Ага. Ты мне не нравишься. Мне не нравится, что ты сделала с кузеном, и из-за этого я бы с радостью причинил тебе боль.

– Ничего я с ним не делала!

Рено налил пива и поднял стакан в насмешливом тосте.

– Kampei^[8]. Ты его трахнула. – Он усмехнулся. – Чему ты так удивляешься? Естественно, не в буквальном смысле. Конечно, это он тебя трахнул – для американки ты довольно-таки симпатична, а у Таки доброе сердце.

– Доброе сердце? Да ты вообще знаешь своего кузена?

– Добрее моего, – поправился Рено. – Не будь он так щепетилен, уже давно выяснил бы всё, что ему нужно.

– Я не знаю, где храм.

Рено поднялся из-за стола, отодвинув кресло.

– Давай посмотрим, получится ли у меня помочь тебе вспомнить, – сказал он, устремляясь к ней.

– Отойди от неё, – остановил его резкий голос Таки.

Невинно улыбаясь, Рено повернулся и ответил что-то по-японски. Така стоял в дверном проёме, и Рено вдруг стал выглядеть шаловливым ребёнком по сравнению с кузеном, выражающим угрозу всем своим видом.

– Говори по-английски, раз уж начал, – рявкнул Така. – Чем ты тут занимаешься?