Созданное общество навязывает всем своим членам один и тот же способ восприятия… «Трип» включает в себя распад эго, сформированного существующим обществом — искусственный и кратковременный распад. Но искусственное и «частное» освобождение предвосхищает, в искаженной форме, надобность социального освобождения: революция должна в то же время быть и революцией в восприятии, которая будет сопутствовать материальной и интеллектуальной перестройке общества, создавая новую эстетическую среду.
Знание о необходимости в подобной революции, в новых органах чувств, возможно, является зерном истины в психоделическом поиске44
Маркузе также утверждает, что подобный сброс восприятия при помощи психоделиков портится, если явление «искусственного рая» вредит импульсу и рациональности, необходимым, чтобы совершить революцию против основ капитализма.
Жан-Поль Сартр (1905–1980 гг.)
Жан-Поля Сартра, французского представителя течения экзистенциализма, вдохновило на изучение философии чтение Бергсона45. Сартр решился принять мескалин в 1935 г., чтобы улучшить свое понимание сознания, а также надеясь обрести вдохновение. Полученный им опыт был описан в эссе «Воображение: психологическая критика» и привел к созданию принесшего ему известность романа «Тошнота» (1938 г.), наполненного психоделическими образами. Однако Сартру пришлось заплатить за свой опыт с мескалином ужасную цену.
Поскольку я экспериментировал с Лагашем, а он был достаточно угрюм и говорил мне «То, что ты творишь с собой — ужасно!», в конечном итоге меня стали преследовать всяческие жуткие образы. Я впервые принял мескалин в полуосвещеной комнате, где все предметы меняли форму в зависимости от реальной перспективы. […] Там на вешалке висел зонт, и я принял его за стервятника. Ткань зонта выглядела как крылья, которые переходили в шею и нечто напоминающее клюв. Так оно выглядело. … Когда я покинул помещение, видения не прекратились. Я принял встреченного мной мужчину за жабу, скачущую по улице. И наконец, когда я вернулся в Руан, я принял туфлю Бивер за огромную жирную муху. […] Я немедленно осознал, что это состояние приведет меня — и я не мог представить, почему — к хроническому галлюциногенному психозу46
Сартр страдал от паранойи на протяжении недель после принятия им мескалина, указывает шведский психиатр Патрик Лундборг (1967–2014 гг.):
Спустя несколько недель [после принятия мескалина] его мучила мысль, что его преследуют гигантские лобстеры. В менее пугающие моменты Сартр понимал, что на самом деле огромные лобстеры не существуют, однако осознание этого факта не приносило ему успокоения, поскольку это означало, что он сходит с ума47
Мишель Фуко (1926–1984 гг.)
Еще одним французским вольнодумцем, разделявшим взгляды Ницше на власть, был Мишель Фуко. Он обретал вдохновение под психоделическими веществами, но очень редко писал о них. Исключение было сделано в опубликованном в 1970 г. эссе «Theatrum philosophicum», где ЛСД и опиум упомянуты в связи с книгой Делёза «Логика смысла». Фуко писал:
Мы легко можем увидеть, как ЛСД инвертирует связи между дурным юмором, тупостью и мыслью: как только он уничтожает превосходство категорий, то подрывает основы безразличия и разрывает связи с мрачной пантомимой тупости; он также сохраняет недвусмысленную и не поддающуюся категоризации массу не только как пеструю, подвижную, асимметричную, децентрированную, спиралевидную и отражающуюся, но заставляет ее каждую секунду расти и кишеть фантастическими событиями
За два года до того, как умереть от СПИДа, Фуко выразил заинтересованность в том, чтобы написать исследование о культуре наркотиков или наркотиках как культуре Запада… И о том, насколько тесно они связаны с творческой жизнью западного мира.48
К несчастью, это исследование так и не увидело свет. Одновременно с этим его знакомые Жиль Делез (1925–1995) и Феликс Гуаттари (1930–1992), хоть и обсуждали психоделические вещества, зачастую упоминая о том, что поэт Анри Мишо (1899–1984) принимал мескалин,49 отзываются о значении наркотиков достаточно пренебрежительно — к примеру, в их книге «Тысяча плато». Подобный пессимизм стал достаточно резким контрастом в сравнении с оптимизмом в адрес мескалинового проекта психиатра, создавшего термин «психоделики» — Хамфри Осмонда (1930–2004).
Наблюдение
«Наблюдение» было величайшей вещью, которая так никогда и не произошла с психоделических миром. Проект был задуман Хамфри Осмондом, нейрофилософом Джоном Смитис и Олдосом Хаксли в 1950-е годы. Его целью, как ее обрисовывал Осмонд, был сбор «персональных наблюдений за опытом употребления мескалина среди 50–100 видных представителей философии, литературы и науки»50. В число ведущих интеллектуалов входили С.Д. Брод, Э. Д. Эйер, Г.Г. Прайс, Д.С. Дюкасс, Гилберт Райл, Карл Юнг, Альберт Эйнштейн и романист Грэм Грин. Упомянутые личности проявили значительный интерес к проекту, однако, к сожалению, «Наблюдение» не получило финансирования — организаторы частично возлагали вину за отказ на нудный редукционизм эпохи.
Безусловно, жаль, что первая волна изучения психоделиков случилась именно тогда, когда философия разума переживала спад. Когда видение мозга как суммы его функций, физического состояния или физической сущности было наиболее популярно среди западной интеллигенции. Если бы сейчас, когда имеются более новаторские и разнообразные теории в сфере мозг-материя — «узел мира», как это называл Шопенгауэр, — снова появилась идея провести «Наблюдение», проект мог бы получить финансирование.
Конец Времен
Опыт употребления галлюциногенных веществ во многом повлиял на ряд философов различных школ. Многогранная, аномальная, чужеродная, внушающая благоговейный ужас и зачастую пугающая природа мира психоделических веществ не представляет собой легкий предмет для анализа. На самом деле, зачастую она переступает границы феноменологических критериев, которые используются при анализе. Однако в таком случае подобные новые феномены могут восприниматься как пополнение феноменологического арсенала, а не мистические аномалии, к которым следует относиться с философским пренебрежением. Э. Н. Вайтхед отмечал:
[Весь] смысл удачного эксперимента состоит в том, чтобы проникнуть в непознанное, никем не испытанное… Философия — мистическая наука, если хотите, поскольку мистицизм представляет собой прямое погружение в никем не описанные глубины. Однако основная задача философии — рационализировать мистику: не объясняя ее, а вводя в употребление новые вербальные характеристики, рационально соединенные между собой51
Ссылки
1. «Процесс и реальность. Очерк космологии», т. II, глава 1, § 1.
2. 69c — d.
3. «По дороге в Элевсин», глава 2, стр. 42.
4. 250b — c.
5. «По ту сторону добра и зла», предисловие.
6. «Критика чистого разума».
7. «Система трансцендентального идеализма» (1800).
8. «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум», стр. 236–238.
9. См. его книгу «Память и материя».
10. Как Дэви пишет о себе в Consolations of Travel or The Last Days of a Philosopher, «Диалог пятый. Химический философ».
11. Researches, chemical and philosophical chiefly concerning nitrous oxide, or diphlogisticated nitrous air, and its respiration (1800), стр. 488–491.
12. Четвертый диалог.
13. «О свободе воли», глава 3.
14. «Ecce Homo. Как становятся сами собою», предисловие, § 2.
