Пэй, кажется, побледнела еще больше, потому что с каждым словом ее дыхание становилось все более и более учащенным, а глаза расширились от нескрываемого изумления.

- А притворялась она по просьбе Сехуна, как я уже говорил, потому что он испытывает к тебе чувства, поэтому ты должна заметить его снова, - добавил Лу и поджал губы, испытывая ненависть к самому себе. От последней фразы его желудок неприятно скрутило спазмом, и захотелось отчаянно кричать во все горло, чтобы избавиться от раздирающих, подобно когтям тигра, чувств.

Ему совершенно точно не доставляло удовольствия говорить ей о Се. Почему-то он не хотел, чтобы девушка смотрела на его друга, но и предавать Сехуна нет никакого желания. В конце концов, он не имеет никаких прав на Лим, ведь это не он был влюблен в нее изначально.

- Это… странно… - прошептала Пэй, мучительно пытаясь сопоставить все, что узнала, в одну общую картину. – Выходит, когда ты предлагал пари, то уже знал, что будет в конце? И выгодно это было только тебе…

- Прости, Пэй, - покачав головой, протянул Лухан и, слегка подавшись к ней, добавил: - Я не хотел, чтобы ты подумала, будто это специально, к тому же… Сехун ничего не знает, а теперь, увидев, что у него появились чувства к тебе, я решил, что пора отступить, понимаешь?

Он врал так отвратительно, что хотелось просто выбежать из этого дома и больше никогда не появляться на глаза Лим. Но скрыть их замысел от девушки было лучшим решением, ведь тогда она не будет чувствовать себя преданной и сможет довериться Сехуну, который и правда влюблен в нее.

Лухан не хотел причинять ей боль, он искренне пытался защитить друзей от этого, а еще заставить себя поверить в то, что где-то там, между ребер с левой стороны, у него совсем не колет и не щемит, словно кто-то обозленный ковыряет в сердце железными острыми щипцами. Это просто нервное и только.

Пусть уж лучше он возьмет на себя всю ответственность и собственноручно подтолкнет девушку в объятия друга. А когда она доверится Сехуну, он сможет ее защитить, да и Лухану больше этого делать не придется.

- Ой, ребят, - в комнату поспешно вошла Хани, натягивая на плечи свою норковую шубку. – Простите меня, но мне срочно нужно отлучиться на полчасика. Посидите здесь пока сами, окей? Я скоро!

- Что? – Лухан хотел было подняться с диванчика и заставить сестру остаться, но девушка уже, быстренько помахав им ручкой на прощание, выпорхнула в дверь, захлопнув ее за собой. – Блин, да что за фигня…

- Выходит, - не обращая внимания на вторжение сестры Лу, продолжала говорить Пэй. – Ты просто хотел посмеяться надо мной? Тебе было весело? И… глядя на то, как я влюбляюсь… ты чувствовал себя счастливым?

Сейчас Лим напоминала совершенно разбитую, оскорбленную девушку, которая, однако, не хочет бороться, а просто принимает все как есть, осознавая истинные размеры его предательства.

Сжав зубы, парень крепко зажмурился и заставил себя говорить, хотя слова никак не складывались в осмысленные фразы, а сознание отказывалось помогать подобрать нужные выражения для того, чтобы Пэй больше не сомневалась в том, что Сехун лучше него, и подарила тому свое сердце.

- Я не веселился, а просто помог тебе обратить на себя внимание друга. Хотя, кажется, он сразу влюбился в тебя, потому что на всех тренировках говорил лишь о тебе, расспрашивал о многом. Помнишь, вначале я обещал, что буду рассказывать ему о твоих положительных сторонах? Я сдержал свое обещание и сделал так, что Сехун даже начал ревновать тебя ко мне. Дальше это продолжать просто нет смысла, и ты это прекрасно сама понимаешь.

- Конечно, в этом нет смысла, - подтвердила Лим, поднимаясь на ноги и направляясь в сторону кухни, чтобы быстро умыться, ведь предательские слезы в который раз за последний месяц уже наворачивались на глаза.

- Эй, - Лухан тоже встал и пересек комнату, подходя к застывшей у двери девушке. – Мне не хочется, чтобы ты страдала, понимаешь? Это действительно лучший вариант для нас обоих.

- Да, лучший… - тихо повторила Пэй, опуская голову и глотая слезы. Парень непонимающе уставился на нее, чувствуя себя самым грандиозным идиотом во всем мире. Только он может выгораживать того, кто заварил всю эту кашу, забирая всю вину на себя, и теперь единственная девушка в мире, к которой он чувствует странное тепло в сердце, возненавидит его. – Ты можешь быть с Сё Ри, а я обязана встречаться с Сехуном…

Лухан подошел еще ближе, оказываясь в каких-то сантиметрах от брюнетки. Он не знал, что делать и как себя вести, поэтому просто стоял позади, то сжимая, то разжимая кулаки и нервно хватая ртом воздух.

Рядом с ним было неловко настолько, что даже привычная тишина, казалось бы, превратилась в шум, сопровождающий молниеносные мысли, сменяющиеся одна другой. Почему он не уходит? Почему продолжает смотреть на нее так, словно хочет что-то сказать?

Пэй ждала, но парень молчал, поэтому, скрывая свое истинное настроение, она заставила себя произнести единственное, что пришло в голову на данный момент:

- Может, будешь еще чай или кофе? - неуверенно спросила Лим, закусывая губу и отводя глаза в сторону, чтобы хоть отвлечь себя от его проникающего под все ее защитные блоки взгляда.

Ответа не последовало, и Пэй, приняв молчание за согласие, потянулась к ручке двери, собираясь теперь пойти на кухню, однако сильные руки неожиданно потянули ее на себя. Резко развернув девушку за плечи, Лухан заключил ее в свои объятия, обдавая теплым учащенным дыханием пунцовое лицо Лим. Ее тело трепетало, сердце сходило с ума, словно болтаясь на ветру, привязанное ниточками, а возможность говорить, кажется, и вовсе исчезла, потому что заранее приготовленные дежурные слова застряли в горле.

- Ну как ты можешь быть такой? – напряженно выдохнул парень, втыкаясь носом в ее макушку. – Я постоянно лишь отталкиваю тебя, направляю к Сехуну, а ты просто плачешь и снова возвращаешься ко мне. Неужели я настолько нравлюсь тебе? Как я вообще могу тебе нравиться?

Пэй рвано задышала, обхватывая ладошками спину Лухана и чувствуя, как всю ее буквально сжимает от новых ощущений. Обнимать его – это стало чем-то из ряда фантастики, а теперь казалось, что она спит или снова бредит. Может быть, так и есть? Сейчас она очнется, и наваждение исчезнет… Но шли минуты, а он все прижимал ее к себе, как будто совсем не спеша, словно растягивая удовольствие.