Но мне и в самом деле было любопытно и я выпрямился, принимая дружелюбную позу. Я не надеялся, что он поймет, но он, видимо, понял, потому что тут же сделал ко мне еще два шага и осторожно протянул руку, раскрытой ладонью вверх. Он предоставлял дальнейшее знакомство мне и я чуть постоял, рассматривая тонкую жилистую руку, и подошел, вытянул шею, и осторожно обнюхал протянутую ладонь. От него все еще резко пахло пометом росомахи, запах забился мне в нос, и я, не выдержав, чихнул, чуть отступая, и потер зудящую мочку носа об переднюю лапу. Я следил за светловолосым, который мягко улыбался глядя на мои действия, и поэтому басовитый смех черного самца стал для меня неожиданностью:
- Ха, Ольтар, ты просто гений! Испортил зверю нос и я его почти понимаю, черт подери, от нас воняет до сих пор! - я исподлобья посмотрел на него, смешливо щеря клыки, но он не понял и тут же вытянул вперед руки, как светловолосый. - Тише, я тоже думаю, что ты очаровательная во всех отношениях, многотонная псинка!
Я весил всего полтонны и не понимал значение слова "псинка", но все равно потрусил к черному, обогнув замершего светловолосого. Самка испуганно вцепилась в черную ладонь и тонким голосом прокричала, когда я замер прямо перед ними:
- Ольтар!
- Не шевелитесь! - откликнулся светловолосый у меня за спиной. - Он вас не тронет. Ему просто любопытно, он понюхает и уйдет.
Ну да, я так и собирался сделать, поэтому когда эти двое замерли, я осторожно обнюхал их головы, получше запоминая запах. Не то чтобы я мог его забыть, но мне нравилась эта игра: светловолосый предполагает, что будет делать неразумный зверь, а я делаю ему на радость и наблюдаю за реакцией.
Обнюхав самку и специально выдохнув ей в лицо поток воздуха - из волчьей пасти у меня пахло отнюдь не цветами - я подавил желание разочарованно заскулить: она была омегой. Совершенно точно и ясно, от нее неуловимо пахло омегой, и хоть этот запах был не таким, как я привык, и слишком слабым, чтобы вызывать какие-то чувства, к тому же он перебивался запахом добычи - естественным для этих двуногих, я все равно не мог теперь причинить ей вред. А я хотел, видят Духи, как я хотел: она мне совершенно не нравилась.
А вот черный был интересен: высокий, он и в самом деле был выше моей холки, широкоплечий, много крупнее моего двуногого тела, крупные руки и ладони, огромные ступни - я специально прошелся по ним носом, обдавая дыханием абсолютно черные ноги - широкие ноздри и словно приплюснутый нос - наши двуногие тела никогда не обладали таким цветом кожи, и хотя однажды я встретил альфу такого же высокого, но он был худ и тонок, как лань. Этот же напоминал медведя, причем в полный рост, объем и обхват.
- Ольтар, если он не прекратит меня нюхать и щекотать, я заржу и он меня съест, - пробасил черный подрагивающим голосом и я фыркнул, отступая.
- Что это за тварь? - спросила самка, прячась за плечо черного.
- Милая зверюшка, Неринга, которая поддалась обаянию и чертовой магии Ольтара! - хохотнул черный и я весело на него глянул, отходя от них.
- Нет у меня никакой магии, Айдас, - светловолосый осторожно, не поворачиваясь ко мне спиной, обошел меня, и направился по берегу вперед. Там что-то вкусно пахло и я, глянув на двуногих, заинтересованно потрусил за ним.
Светловолосый подошел к странно пахнущей добыче - и я с удивлением узнал в небольшой кучке рыбу. Волки ловили рыбу в речных озерах, но это было долго и трудно, она быстро ускользала из пасти, слишком скользкая, чтобы ее удержать, и была слишком мелкой, чтобы набить брюхо. В Рамне водилась добыча покрупнее: я видел однажды, как из темных, бурлящих и глубоких вод выпрыгнула, блестя мощным телом, хищная рыба, метров четырех в длину и около тонны веса. Но мы не умели ловить рыбу иначе, как в волчьих телах, а о том, чтобы поймать скользкую шкурку руками, не могло быть и речи.
Светловолосый наклонился, не сводя с меня напряженного взгляда, подцепил одну рыбешку и кинул между нами.
- Хороший волк. Ты посмотри, вкусная рыбка. Ты же голоден, да?
Я был голоден, но не понимал, почему двуногий отдает мне свою добычу. По праву охоты она принадлежала ему и остальным, и будь я вожаком их стаи, я отнял бы свою часть, по праву сильного положенную мне. Но они никогда не бегали по следам моих лап и я никогда не защищал их от опасностей, и поэтому не имел ни малейшего понятия, что он хочет сказать, отдавая мне рыбу.
- Ольтар, что ты творишь? - прошипела самка.
Видимо, она тоже не понимала, что делает этот странный двуногий, и я даже не стал на нее скалиться. К тому же она была омегой, а волки никогда не скалились на омег, если не хотели лишних дырок в шкуре.
Омеги были сноровисты и вспыльчивы, защищали своих волчат всеми способами, доступными им, и мало какой альфа ходил без ран, когда рождались дети. Достаточно было лишь подойти на непозволительное расстояние, но оно было индивидуальным для каждого из омег, и предсказать, когда тебе в шею вопьются мелкие, но острые зубы, было невозможно. Но мы все равно любили их, терпели, заботились, и я понимал, почему они так поступают. Все мы понимали. Альфы в волчьем облике были в полтора, а то и в два раза крупнее и, хотя никогда и ни за что мы не причинили бы им вред, все они, всегда вели себя, как эта самка. Я знал, что не смогу ее убить, даже учитывая, что она была другого вида, и поэтому смирился с тем, что буду терпеть ее выходки. Надо было лишь представить, что она одна из омег моей стаи, и тогда злость улетучивалась и оставалось лишь смирение.
- Пусть лучше жрет рыбу, чем нас, а, малышка? - громыхнул черный.
Светловолосый проигнорировал их, все еще глядя на меня. Я посмотрел ему прямо в глаза и он тут же отвел взгляд. Не желал бросать мне вызов, но не отвернул лица, показывая, что не боится. И пусть я знал, что он сделал это неосознанно, я все равно удовлетворенно фыркнул.
- Ешь, волк. Ты же голоден? Ешь, - пробормотал светловолосый.
Я был голоден. И все еще не понимал причины, по которой он решил накормить меня, но подошел, подцепил зубами мелкую рыбешку и проглотил ее, подкинув в воздух. Она скользнула в желудок и я облизнулся, наблюдая за двуногим. Он подхватил еще одну рыбку и бросил мне. Ее я тоже поймал и съел.
