Салазар смотрел вдаль, в прошлое, которое не видно остальным, в свою прошлую жизнь. Насколько же он был одинок до появления других Основателей? Не доверял им, боялся открыться. И как ненавидел всю эту мишуру, будучи исследователем по натуре, пылким, страстным, охочим до знаний.

Сейчас он Селвин, последний представитель древнего чистокровного рода. Его дядю по отцу убили во время Первой магической, когда тот встал под знамена Волдеморта. Род древний, знатный, но не такой, как Слизерин. И Салазар может позволить себе послабления, вести себя так, как хочет. Тем более, что в отношении этикета он остается предельно вежливым джентльменом. Кто же виноват, что не все маги могут расшифровать иронию или насмешку, тщательно замаскированную в его словах.

Лишь со мной он… другой.

Салазар тонко улыбнулся, со значением и тайным знанием, как будто читал все мои мысли. Браслет мелькнул на руке, когда он повернулся всем телом ко мне, облокотившись на перила. Так умел выглядеть только он один: как будто он знает то, что неведомо остальным.

— "Внешнему кругу доверь дела свои и планы свои, внутреннему — помыслы и мечты свои, ибо они твои родичи. Личному доверяй сокровенные мысли свои, само сердце свое, ибо пройдя через два первых круга, обрел он доверие", — нараспев. — К внутреннему обычно относились родичи, у меня — Кандида, Пенелопа и Годрик. Подразумевалось, что к личному отнесутся супруги, неразделимые, идущие вместе до самой смерти. Но моя жизнь с женой была чередой фальшивых масок и притворства. Ты вошел в мой личный круг, пройдя первые два, заслужил мое доверие и даже больше, — тонкая улыбка. — Темные маги эгоистичны, привыкли получать все, что захотят. Но теперь твои желания тоже входят в список моего эгоизма. Нет смысла притворяться с тем, кто знает тебя любым. И открывает свой разум навстречу.

Щеки загорелись, а сердце замерло где-то в горле, мешая дышать. Это даже не признание в любви, здесь нет трех привычных слов, но все кричит об этом чувстве. Салазар не раз слышал от меня эти слова, но почти никогда не говорил их сам. Потому что подразумевалось. Потому что тонкой нитью пронизывали они все дела и поступки мага, все, что он делал — ради меня. Ради нас. Ради того, чтобы быть рядом. Учил секретным составам, раскрывал душу, с опаской, страхом, но каждый раз получал в ответ доверие.

Я сжал руку мага, крепко, как только мог.

— Я…

— Знаю, Гарри, — кивнул бывший Слизерин. Посмотрел на воду, со вздохом откусил еще раз от биг-мака. Ему не понравился фаст-фуд, по крайней мере, не Макдональдс. — Как думаешь, что будет делать директор в этом году? Что он предпримет теперь, когда с Темным Лордом покончено?

Смешной вопрос на самом деле. Эпопея завершена, окончательно и бесповоротно. Салазар это понимает, но отдает ответ на откуп мне, так как директора я знаю лучше, имел возможность наблюдать и анализировать его поступки на протяжении года.

Дамблдор не злодей, он из тех, кто считает, что жизнь одного — достойная цена за жизни остальных людей. Саму пешку, разумеется, никто спрашивать не собирается. Возможно, он хотел исправить то, что считал своей виной — упустил Тома Реддла, недосмотрел, как мальчик стал чудовищем. Но даже если это его игра, чтобы прославиться, как наставник Героя, то свою долю славы он уже получил, а остальное пресечет магическое сообщество.

— Ему ничего не остается, кроме как смириться. Директор держит руку на пульсе, поэтому не сомневаюсь, он уже в курсе, что Гермиона практически состоит в Отделе Тайн. Этим летом Рон не только проводил время у Малфоев, но и посещал со старшим братом банк Гринготтс, английское отделение. Гоблины предложили ему попробовать силы в обучении на должность разрушителя проклятий. Своих будущих сотрудников, если они видят потенциал, гоблины обучают самостоятельно. Там что-то с ученическим контрактом и последующей отработкой. Рон написал, что ему найдут Мастеров, преподавателей, если он пройдет испытания.

— У мальчика неплохой аналитический талант, — фыркнул Слизерин. — Даже если он не пройдет испытания, зеленые пройдохи так просто его не отпустят ни в какой Аврорат.

— Вот именно, и не дадут директору манипулировать им, прикроют, пусть и не явно. Вложатся в будущее, так сказать. Получается, у нас Отдел Тайн, Малфои и Гринготтс.

— И ты, — с нажимом заметил Салазар.

— У меня Блэк, за ним потянутся те же Малфои. Впрочем, думаю, проблем не будет. Директор, как мне кажется, вполне удовлетворен исходом дела.

Перевел взгляд на воду. Скоро мне в школу, последний год. Мысли, что я долго отбрасывал, откладывал, вновь вернулись.

Мне придется расстаться с Выручай-комнатой и портретами. Конечно, их можно навещать, но это не то же самое, что беседовать часами или учиться у них. И изготовить копии я тоже не могу, для этого еще учиться и учиться. Кто знает, что произойдет, когда я закончу обучение на профессионального магического портретиста? Возможно, Кандида с Годриком вновь заснут, останется одна Пенелопа.

Да и не хочется мне быть магическим художником, у меня совсем другие планы.

Судя по всему, Салазар думал о том же самом. Биг-мак отправился в урну, даже у Основателя не хватило выдержки съесть его холодным. Тонкие, очерченные губы коснулись горлышка бутылки. Нет, он явно издевается! Или выдержку мою проверяет, не иначе.

— Какие планы на будущее? — да, он действительно думал о своих товарищах, вернее, об их портретах.

— Хочу поступить в художественную академию Бранвелл.

Что мне нравится в Салазаре, он не стал кричать, что я связываю жизнь с миром маглов, хотя сам маг, не стал переубеждать. Просто кивнул и предложил помощь с поступлением.

На самом деле, помощи, как таковой уже и не требовалось. Мегги предоставила все документы и вступительные задания за прошлый год, стоимость обучения, если не сумею попасть на бюджет — в чем сомневаюсь, за моими плечами опыт — предложила сходить на выставку работ выпускников, что состоится незадолго перед моим отъездом в Хогвартс. Вот только сплавлю Салазара в командировку и сразу же к подруге.

Маглорожденным или выросшим в мире простецов, желающим остаться там после окончания обучения, Министерство предоставляло документ об окончании частной академии, то есть полное среднее образование, включающее в себя и последние два класса — уровень А. Разумеется, если кто-то желал поступать в магловские учебные заведения, приходилось учить и сдавать с нуля, но таких волшебников мало. Если честно, ни об одном не слышал. Гермиона должна стать первой.

Но это позволит мне подать документы официально и пройти вступительные экзамены.

— Почему магловское искусство? — только один вопрос прозвучал. И в нем я не слышал осуждения, лишь любопытство, присущее моему Салазару.

Над этим вопросом я долго раздумывал, изучал его со всех сторон, крутил так и этак.

— Потому что звание магического художника — это цепи и кабала. Не в плане обучения, хотя оно строгое, даже жесткое. Нет, тут другое. Вся жизнь мастеров, окончивших обучение, расписана по минутам, каждый желает заказать свой портрет или портрет родственника. Я не говорю уже про реставрацию и постоянное обновление имеющихся портретов в Министерстве или Мунго, или еще других организациях. Не остается времени на само искусство, на вдохновение. Просто на то, чтобы нарисовать закат или вот, катер на реке, — махнул рукой в сторону шлюза. — Я хочу рисовать и для себя, так, как велит мне душа и вдохновение. А магические краски мне в этом помогут, — прищурился лукаво.

— Это нарушение Статута, — хмыкнул Салазар. Не то, чтобы он сильно возражал…

— Волшебные краски не растекаются, лучше смешиваются, позволяют дольше сохранять яркость, но не делают рисунки волшебными. Пройдет лет тридцать, прежде, чем люди зададутся вопросом, почему краски не меркнут. А если учитывать развитие промышленности и науки, то многие не разбираются в новых усовершенствованиях краски. Полный простор для деятельности. От этого отказываться я не собираюсь. Скажу, семейный рецепт закрепителя или что-то в этом роде.