"Донес, - с тоской подумал Паша. - Надо было брать папку."

- Это не родственник - приятель, - не без труда выговорил он, прокашлялся. - Я как раз хотел сказать вам... Он приехал вдруг. Мы в детстве дружили. Давно уже не виделись.

- Ну, все понятно. Короче, в гробу ты его видал.

- Нет, почему же? - пробормотал он, растерявшись.

- Как почему? - удивился Баев. - Зачем же ты его заложил иначе?

Паша не понял.

- Если нужен, надо было прийти, поговорить - так мол и так. Подумали бы вместе, попробовали бы разузнать в Ростове, что к чему, тогда уж решали бы. Охота мне что ли чужую работу делать. А ты - заявление, да еще дежурному. Перепугался что ли?

- Какое заявление? Я... У меня в кабинете...

- Что значит какое? Вот это, - Баев взял с края стола лист бумаги, повернул и положил перед Пашей. - Уж не хочешь ли ты сказать, что Надя его без тебя писала?

Паша до боли в челюсти стиснул зубы и стал читать.

Надино заявление было совсем не тем, что его. Надя прямо называла Глеба сбежавшим врагом народа и предлагала РО НКВД незамедлительно задержать его. И уж совсем непонятно, зачем, сообщала о его религиозных настроениях.

Прочитав, Паша остался сидеть неподвижно. Лицо его было белым. Степан Ибрагимович с интересом смотрел на него.

- Что, неужели без тебя написала?

Паша кивнул.

- Ха! - хмыкнул Баев. - Дружная у вас семейка, как я погляжу. Но уж теперь извини - ничего не поделаешь. Вот ордер на его арест. Тебе придется подписать - он уже три часа, как у нас. В детском доме его почему-то взяли - что он мог там делать, ты в курсе?

- Степан Ибрагимович, - начал было Паша. - Может быть все-таки...

- Нет, нет, нет, - выставил перед собой ладони Баев. Даже если б и не было заявления, я бы тебе ничего конкретного обещать не мог, пока в Ростове не разузнали бы, а теперь извини. Его кроме меня уже трое читали - дежурный, Леонидов и Мумриков. Главное - Леонидов. Ты же знаешь, кто его отец.

"Да, Леонидов, - подумал Паша. - Его фамилия Леонидов."

- Я так не могу рисковать. Ты сам виноват, голубчик. Надо было вовремя с женой разбираться. И ко мне вовремя приходить. А теперь поздно.

- Он болен, - чуть слышно произнес Паша.

- Подлечим, - пообещал Степан Ибрагимович. - Посидит в отдельной камере, дергать не будем, обещаю. Передачи можешь ему носить, сколько влезет.

- А дальше?

- Что дальше? - пожал плечами Баев. - Отправим запрос в Ростов. Если подтвердят, этапируем.

Паша сидел, не шевелясь, смотрел в стол сквозь ордер. Степан Ибрагимович откинулся на спинку кресла, широко раскинул руки и побарабанил пальцами по краю стола. Потом посмотрел на часы.

- Ну, все ясно, я полагаю? - спросил он.

- Могу я увидеться с ним?

- Ты же прокурор, - усмехнулся Баев. - Конечно, можешь. Только давай - не в ущерб работе. Сначала, просмотри Гвоздева, определишься, позвонишь мне - скажешь, что делаем. Тогда и приходи. Прямо в камеру тебя отведут - общайся, сколько влезет. Можешь заодно и прокурорский обход совершить, а то ты все как-то стесняешься, - он опять взглянул на часы. - Ну, давай уже, дружище, подписывай. Времени нету ни хрена, честное слово.

Паша взял из прибора на столе перо, обмакнул в чернильницу, чуть задержал его над самым ордером, потом медленно подписал.

Баев протянул руку и переложил ордер поверх Надиного заявления.

- Тогда все на сегодня, - сказал он. - Список не забудь передать Свисту; завтра он должен быть опять у меня. И завтра будь доступен, пожалуйста, ты мне еще по другим делам понадобишься.

Паша медленно поднялся из кресла.

- Удачи, - коротко напутствовал его Баев.

Паша не ответил, повернулся и пошел к выходу.

Когда дверь за ним закрылась, Степан Ибрагимович поднял телефонную трубку, набрал пару цифр.

- Баев на проводе, - произнес он, глядя в подписанный Пашей ордер. - Резниченко - сегодняшнего - переведите в одиночную.

Глава 23. ПРОСЬБА

- Здорово, саранча с лицом человеческим, - войдя к нему в кабинет, приветствовал его Леонидов. - Звал что ли?

Харитон, конечно, так и предполагал, что теперь еще целый месяц придется ему выслушивать остроты по поводу явления Зинаиды Олеговны на террасе у Баева. Но, по правде, он согласился бы выслушивать их и целый год, если бы взамен была у него уверенность в том, что остротами этими все последствия происшествия и ограничатся. Уверенности в этом у него вовсе не было.

- Между прочим, это из-за тебя она приперлась туда, сказал он, повернувшись на стуле и отпирая несгораемый шкаф. Твоя идея была с этими приглашениями идиотскими. Да еще додумался адрес на них указывать. Она его у меня из ящика вытащила, а охранник, дурак, пропустил.

- Не владеешь техникой конспирации, - развел руками Леонидов, присаживаясь на арестантский табурет. - Даже удивляюсь иногда, как это тебя в нашем доходном заведении держат.

Харитон достал из сейфа и бросил на стол какую-то папку.

- Ну, ладно, товарищ Леонидов. Поговорим-ка лучше о ваших способностях. Вот это дело ты закрывал?

- Ты думаешь, я вижу отсюда? Какое дело?

- Шубина.

- Ну, я.

- А ты анкету его внимательно прочитал?

- Я все всегда делаю внимательно. Это мое кредо, товарищ Спасский. А что такое?

- Пункт семнадцатый доложи мне, будь добр.

- Состав семьи?.. Э-э, видишь ли в чем дело. Сколько мне помнится, как раз когда я читал эту анкету - это было в прошлую пятницу... да, именно в пятницу, ты как раз тогда ввалился ко мне в кабинет и учинил несанкционированный прокуратурой обыск. Припоминаешь? Чем совершенно выбил меня из рабочей колеи. Так что пришлось мне закончить чтение аккурат на шестнадцатом пункте.

- Бездельник и разгильдяй, - резюмировал Харитон.

- А какие однако проблемы?

- Пункт семнадцатый, - вместо ответа Харитон раскрыл папку и зачитал из нее. - Состав семьи: жена - Софья Семеновна Шубина - умерла в 1928 году. Сын - Александр, 11 лет.

- Ах, ты это о пацане. Но у него же, кажется, есть здесь какая-то тетка.

- Тебе, голубчик, инструкцию о несовершеннолетних ЧС доводилось когда-нибудь читать на досуге?

- Ты ведь сам говорил, что в этом году с детьми не так строго.

- Во-первых, вышки это никак не касается. Во-вторых, по меньшей мере, должны быть родственники, желающие усыновить. Ты с этой теткой потрудился поговорить? Она бумаги на усыновление подавала?

- Так не мне же она их должна подавать.

- Но ты хоть интересовался?

- Ну, как тебе сказать...

- Да так и сказать, - пожал плечами Харитон, завязывая папку. - По всей форме: я, товарищ старший лейтенант, по натуре своей халтурщик, к обязанностям своим привык относиться халатно, с должностными инструкциями не знаком и вообще привык, чтобы за меня работали другие... У меня, к твоему сведению, как раз с пятницы лежит заявление от этой тетки. Она настоятельно просит, чтобы мальчишку забрали у нее как можно скорей.

- Вот сволочь.

- Так что потрудись оформить направление, - и он бросил Леонидову папку на край стола.

- Фе-фе-фе, - проговорил Леонидов. - Подумаешь, халатность нашел. Ладно, оформлю, не переживай. Слушай, Спасский, а помнишь ты говорил, будто с женой Бубенки у меня ничего не выгорит?

- Ну и что?

Леонидов расплылся в самодовольной улыбке.

- У меня с ней сегодня свидание.

- Вот кобель-то, - заметил Харитон.

- Ну, чего ты обзываться сразу? Завидуешь, поди? улыбался Алексей. - Ладно, все у тебя что ли? Некогда мне с тобой трепаться.

Он поднялся с табурета, сунул подмышку дело Шубина, сделал Харитону ручкой и пошел к выходу.

Оставшись один, Харитон достал из сейфа наугад еще три папки, разложил их перед собой, постарался сообразить, кого скорее следует вызвать ему на допрос. Но что-то не вошел он еще в рабочий ритм после выходных. Какая-то сонливая слабость держалась до сих пор в голове. Мысли его крутились далеко от этих папок. Посидев минуту, глядя на них, он вдруг зевнул, потом выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда несколько фотографий и стал рассматривать их.