Оставалось, выяснить, какие еще чертовы сюрпризы приберегает на "черный день" гребаная память Баста фон Шаунбурга. Но что творится в душе мужчины, беседующего с Рейнхардом Гейдрихом, знает только он сам. А вслух он говорит всего лишь то, что обязан сказать.

   - Благодарю вас, Лина, - вежливо улыбается Баст, принимая чашку с кофе. - Мы просто шутили.

   - Вот именно, дорогая, - высоким, значительно выше, чем у жены, голосом подтвердил высказанную гостем версию Гейдрих. - Просто шутили.

   ***

   - Вы путешествуете с женой?

   Великолепный вопрос, просто замечательный.

   - Нет, Рейнхард, - Баст отпил немного кофе и потянулся за сигаретами. - Вильда сейчас в Мюнхене. Вернее в нашем имении недалеко от города. А почему вы спрашиваете?

   И в самом деле, что это? Очередная провокация, на которые так горазд его шеф, или намек на "толстые обстоятельства"?

   - Кругом одни доносчики, Баст, - внимательный взгляд, таящий в себе толику недосказанности. Знакомая интонация, привычный взгляд: "

А я знаю про тебя такое, что в жизни не отмоешься

!" Фирменная манера поведения сукина сына, желающего держать всех на коротком поводке.

   - Ну и какую же гадость прочирикал вам на ухо очередной дятел? - Баст оставался спокойным, если не сказать большего. С того мгновения, как он в красках представил себе убийство Гейдриха, ему сильно полегчало, и ничего уже, кажется, не могло нарушить вернувшегося душевного равновесия.

   "Дай только время, дружище Рейнхард. Дай только время, и я найду способ перерезать тебе горло. А что уж это будет: опасная бритва или садовые ножницы - какая, в сущности, разница? Это всего лишь техника, Рейнхард, всего лишь гребаная - от и до - техника!"

   - Не жена, - кивнул Гейдрих. - А мне говорили, рыжеволосая...

   "Действительно знает или бросает камни наобум?"

   - Где? - поднял бровь Баст, прикуривая.

   - Нет, - покачал головой Гейдрих. - Так далеко наши возможности еще не простираются. Но идея стоит того, чтобы ее обдумать. Как полагаете, Баст, это не вызовет излишней ажитации, если я предложу ввести в личные дела сотрудников дополнительный параграф: цвет волос на лобке?

   - Многие женщины и некоторые мужчины красят волосы, - кивнул Баст. - Но я спросил не об этом.

   - Я понял, - усмехнулся Гейдрих. - В Париже, Брюсселе, Амстердаме, где-то еще.

   "Где-то еще! Хитрец!"

   - В Париже, - согласился Баст. - Возможно, в Брюсселе, но никак не в Амстердаме. В Амстердаме ее со мной точно не было.

   - Кого? - вот в этом весь Гейдрих: пока зверь не ушел, охота продолжается.

   - Ее, - Баст закурил, затянулся, выпустил дым, посмотрел на своего начальника.

   - О ком мы говорим? - Гейдрих был невозмутим и целеустремлен.

   - О моей кузине баронессе Альбедиль-Николовой.

   - Славянка? - поднял бровь Гейдрих.

   - Разумеется, - кивнул Баст и виновато пожал плечами. - Кайзерина Кински чистокровная славянка.

   - Ах, вот как, - ни удивления, ни раскаяния, одна нудная фактология. - Немка, я полагаю... и вы... Я вас правильно понял?

   - Сплю ли я со своей кузиной? - Баст задумался на мгновение, словно не был уверен в ответе. - Да.

   - Любопытно, - Гейдрих обозначил "улыбку" неким почти анемичным движением тонких губ и перешел к главному "блюду". - А мне говорили...

   "Говорили..."

   - ... мне рассказывал один в высшей степени достойный молодой человек из боннской организации СС...

   - Юношу не Лео Айх зовут? - Басту было любопытно, но не страшно. В конце концов, если начальнику мало адюльтера, пусть будет золотоволосый "Айх".

   - Не помню, - нахмурил лоб Гейдрих. - А что?

   - Ну, если это все-таки был Лео Айх, то я действительно хотел с ним переспать. Году, надо полагать, в тридцать третьем... Вас, Рейнхард, ведь это интересует, не правда ли?

   - Хотел...

   - Просто из спортивного интереса, - с улыбкой объяснил Баст, глядя Гейдриху прямо в глаза. - Было любопытно: а вдруг понравится...

   - Понравилось?

   - Побоялся.

   - Что так?

   - Ну должен же и я, господин группенфюрер, чего-нибудь бояться...

   - Непременно, господин штурмбанфюрер... Человек, который ничего не боится, подозрителен и опасен...

   ***

   Итак, его повысили в звании. Штурмбанфюрер - это уже майор. Совсем не стыдное звание для молодого мужчины, никогда не служившего в армии. А любовница - даже если это адюльтер, попахивающий инцестом - всяко лучше подозрений в гомосексуализме, даже притом, что официально Фюрер заявлял, что "лишь бы человек был хороший". Хорошему партийцу могли простить многое, но все-таки не все.

   "Балбес и бабник, - решил Баст. - Так будет лучше всего".

   Следующие сорок минут он рассказывал боссу о том, что притащили его "собственные сети" кроме тины и пустых бутылок из-под пива.

   - Похоже на зондаж, - согласился внимательно выслушавший рассказ сотрудника Гейдрих.

   - Да, мне тоже так показалось.

   Между тем Гейдрих встал из кресла, прошелся по комнате, закурил на ходу, но вернулся к Басту не раньше, чем выкурил сигарету до половины.

   - Как думаете, Баст, чего они хотят? - спросил, останавливаясь перед фон Шаунбургом. - Сидите! - жестом удержал попытавшегося было встать Баста.

   - Полагаю, они хотели бы создать доверительный канал связи.

   - Со мной? -

скепсис

.

   - Скорее, с кем-нибудь вроде вас, -

уточнение

.

   - Военные? - все-таки хоть он и чудовище, но умное чудовище. Разбросанные тут и там "сигналы" заметил, учел и интерпретировал единственно возможным способом.

   - Полагаю, что это так.

   - Есть идеи, кто бы это мог быть персонально?

   - Нет.

   - Хорошо, Баст, -

о

чевидно, решение созрело и принято.

- Сыграйте их... но только аккуратно. Будет обидно, если уйдет такая рыба...

   ***

   К счастью, он не должен был носить форму. Во всяком случае, от него этого не требовали. Но все равно, нет-нет, а ловил себя на мысли, что быть "Штирлицем" ему не нравится.

   "А вас, Штирлиц, я попрошу остаться..."

   - Чему смеетесь, дружище? - а вот Мюллер форму носил, пусть и крайне редко, чаще предпочитая по старой полицейской привычке недорогой штатский костюм. И был совсем не похож на Броневого.

   - Да, так, - Баст подошел ближе и протянул руку. - Здравствуйте, Генрих, или мне теперь надо обращаться к вам по уставу?

   - Полно, Себастиан! - Мюллер протянул руку и одновременно пытливо заглянул Басту в глаза, снизу вверх. - Я всего лишь простой мюнхенский бюргер... Вы же знаете,

господин риттер

.

   - Да, - усмехнулся фон Шаунбург, - вы мне уже как-то об этом говорили.

   - В тридцать первом, в марте, - кивнул Мюллер. - Когда пообещал, что сгною в тюрьме. Ведь так, дружище?

   Фактический руководитель Гестапо лучился доброжелательством, но не зря же его уже третий год не принимали в партию. Кое-кто не забыл, сколько крови выпил нацистам этот въедливый мюнхенский полицейский. Тот еще сукин сын!

   - Так чему же вы все-таки улыбались, дружище? - "Вот кого не собьешь с мысли! Чистой воды бульдог - схватит, так не отпустит!" - Не надо мной ли, скромным служакой?

   - Ну что вы, Генрих! Как можно! - Баст взгляда не отвел. Напротив, даже несколько "нажал". У Гестапо-Мюллера есть репутация, у фон Шаунбурга - тоже.

   - Вы же знаете, как трепещет мое аристократическое сердце при виде такого красивого мундира.

   - У вас не хуже, - сказал, появляясь откуда-то из-за спины штурмбанфюрер Небе. - Или я ошибаюсь?

   - Здравствуйте, Артур, - вежливо поздоровался Баст. Даже подбородком отсалютовал. - Ну, куда мне до вас с Генрихом! Вы большие люди, а я ...