- Ура! К нам гости идут! Ба, приготовь что-нибудь вкусненькое. Анфиска приехала!

- Приготовлю, как не приготовить! - засуетилась баба Доца, -Родствен-ница, двоюродная сестра она тебе. Накормим, что-то на дорогу дадим. Прош╛лый год мало ли вещей в Румынию вывезла? Три шелковых платка, девять старинных передников, два домотканых покрывала... Такие вещи сейчас дорого стоят. Имела она хорошие деньги от моего тряпья. Ну, и на здоровье. Для хорошего человека не жалко. Плохо, что имя ей непри-личное дали - Анфиса.

- Почему не приличное? - удивился Ванчо, - Очень даже приличное. Есть даже святица такая - святая Анфиса Благотворная.

- Не слыхала я про такую. Ну, да не важно. Важно, что приехала, - ответила баба Доца и крикнула деду, который копошился в другой комнате: - Даня, одевайся! Гости заграничные приехали! Надень что-нибудь совре╛менное: есть там у нас джинсы дырявые мокасин" без; подошвы. А я приготовлю стол. Они такие, что не все едят. То им брынзой отдает, то салом.

Пока дед и баба готовились, советовались, как одеться и что сготовить, открылась входная дверь и на пороге - выросли две фигуры выше среднего роста: девушка лет под тридцать и длинноногий юноша лет, на десяток лет моложе. Он был одет я синий джинсовый пиджак и белые брюки, она в красный брючный костюм.

- Хелло-у, бабо! - поздоровался юноша, завидев вышедшую навстре╛чу бабушку, - Чем будешь угощать?

Девушка добавила:

- Привет, Попадиевцы! Вы все еще здоровы? Как я рада! Баба Доца обняла ее и залюбовалась:

- Анфиска, доченька, ты так выросла! Что так долго не приезжала? Я глаза оплакала, когда расстались. Ну, слава Богу, что вернулась. А это кто с тобой?

- Гога. Муж.

- Чей?

- Сегодня мой.

- И у меня завелся муж, - похвалилась баба Доца.

- Иди ты! Познакомь.+

Баба Доца крикнула в соседнюю комнату:

- Эй, Даня! Ты скоро там? Покажись людям.

Из комнаты вышел дед, по заграничному одет: на голове огромная испанская шляпа - самбреро, одет в синий джинсовый пиджак с одним чер-ным и другим красным рукавом, на ногах желтые дамские рейтузы ,и обут в белые мокасины без подошвы. Проходя, оставил на половицах от╛печатки вспотевших ног. Увидев его, юноша возрадовался:

- О, это наш кадр! Как звать тебя, развалина?

- Данило.

- Прикольно! Данило - значит Дантес. Так и войдешь в историю. А я - Гога. Запомнил?

Кивком головы дед дал понять, что запомнил. Шляпа при этом свали-лась ему на глаза.

- А кем приходишься бабе"

- Га?

- Спрашиваю, в каком качестве здесь обитаешь?

- Попадаю, попадаю. Всего два раза падал...

Баба Доца пояснила:

- Это он про ступеньки. Крыльцо у нас высокое, четыре ступеньки. Иногда он забывает, что их четыре, перешагнет через одну и падает на землю. Пока, правда, ничего еще не сломал. Да что я вас баснями кормлю. Вы с дороги устали, проголодались. Давайте я вас покормлю, пока наши не вернулись. Повела их мать к соседям.

Положила баба на стол "то, что Бог дал": кусок овечьей брынзы, сало с чесноком, кислые огурцы, помидоры. Гости действительно проголодались: ели все подряд, ни сало им не пахло, ни овечья брынза. Ели и не спрашивали, есть ли у бабы еще что-то положить на стол или нет?

Баба Доца то и дело подтрунивала:

- Наши харчи в этом году очень хорошо пахнут: три раза подорожали! Если в следующем году приедете, ароматом будут пахнуть. А те╛перь расскажите о себе: откуда приехали, куда собираетесь ехать?

- С базара на базар, - ответил Гога, и расхохотался.

- Думаем в Румынию поехать, - добавила Анфиса. - Туда повезем то, что вы дадите, а сюда купим что-то подешевле.

Баба До да сделала вывод:

- Туда, значит, везете то, что нам не нужно, а к нам- то, что им непри-годно.

- Таков закон бизнеса, бабушка, - ответила Анфиса, - Так что на сей раз подаришь нам?

- Трудновато сейчас с подарками, Анфиска. Пообеднели мы теперь. Э, есть у меня еще один платок шелковый... Дам, что поделаешь?

- Один только платок?

- Нету у меня больше.

- Знать ничего не хочу! Ты же обещала!..

- Э, когда это было.

- Шляпу могу подарить, - снял дед сомбреро.

- Твое дело сопеть в две дырки, - осадила Анфиса, положив руку на плечо деда, так, что он согнулся в дугу. Она стала на ноги и приказным тоном про╛изнесла: - Словом так: мы пойдем на дискотеку, а когда вернемся - чтоб все было готово! Иначе будем говорить по-другому.

Гости встали из-за стола и покинули дом Попадиевых,

- 20 -

Скрипнула дверь, и медленно приоткрылась. В комнату вбежали кошка с собакой, а следом зашел и Василий. Веселый и хмельной. Стал посреди комнаты и крикнул:

- Ма-ма! Я вернулся!

Баба Доца выскочила из кухни, увидела собаку и кошку, кинулась сыну на шею и от радости запричитала:

- Василий, сынко Василий! Сколько, сына, можно тебя учить, что собаку в хату нельзя пускать! Собака - не чистоплотное существо!

- Ладно, мать, - успокоил сын, - Сегодня все можно. Я вернулся. Отныне все будет, по-моему, так как я скажу. С сегодняшнего дня я в доме я хозяин.

Баба Доца с удивлением посмотрела на него и отступила шаг назад. Стало ей даже приятно, что Василий обрел мужской голос и хо╛зяйский тон.

"Ей, Богу, человеком стал, - подумала про себя, - И пусть ему Бог по-могает". А вслух сказала:

- Заходи, сынок! Будь как дома. - А я что, в гости, что ли пришел? - все еще повелительно отозвался Василий.

Он прошел одну комнату, другую и вломился в спальню деда Данила.

Дед вольготно отдыхал на его койке. Василий сунул руки в кар╛маны, подошел к койке и грозно крикнул:

- Керана!!

Из другой комнаты, узнав голос мужа, радостная вышла Керана. Кинулась обнимать мужа, но Василий ее остановил строгим вопросом:

- Кого ищет этот мужик в моей постели? С кем спит?!

- Н-ни с кем... - растерялась жена, - Это мамин дед.

- А твои любовники кто?

- Не понимаю...

- Я спрашиваю: кто твои мужчины, с которыми -встречаешься у ворот?

- Кого ты имеешь в виду, Василий? Я ничего не знаю. Боже, кто нас-плетничал. Мама!

- Не делайте из меня рогатого! Я все знаю!

- Ничего ты не знаешь, сына, - заступилась баба Доца, явившись на зов снохи. Это я во всем виновата. Керана ни при чем. Она честно тебя жда╛ла!

- А ты что мне писала?

Дед Данила использовал удобный момент, ссунулся с койки на пол, захватил свою одежонку и ползком достиг коридора. Оттуда молча исчез в холодной ночной темноте. Баба Доца состроила виноватую физиономию, пощупала бородавку и призналась:

- Скажу я вам всю правду, только не обижаетесь на меня. Я никому не хотела зла, нужда заставила. Василий ,если бы я не знала твой характер, я бы не стала тебе писать, впутывать Керану в эти дела. Прости меня, дорогая, - обратилась к снохе, - прости, что оклеветала, но иначе Василия мы бы не увидели. Он бы не вернулся из России. Так, сына?

Василий соглашательски качнул головой.

Вот потому я и написала, чтоб ехал, за семьей присмотрел. Грех на душу взяла. Еще раз простите, если можете...

В эту минуту в дверях, куда юркнул дед Даня, появились Анфиса с Гогой. Увидев их в пестро-ультрамодном одеянии, Василий пренебрежительно вопросил:

- А это что еще за ряженые?

- Неужто не узнал? - удивилась баба Доца, - Дак это же наша Анфиска! А рядом с ней ее Гога.

- Ее Гога не рядом, а сзади, - к чему-то произнес Василий, снял ремень и замахнулся на Анфису. Та отскочила, увернулась, и ремень со свистом угодил бабе Доце по мягкому месту.

Гога с Анфисой повернулись и исчезли в раскрытую дверь, а баба Доца как изваяние застыла посреди комнаты. А когда, минуту спустя, прош╛ло нервное потрясение, она подняла взоры к потолку и молитвенно произнесла:

- Вот так! Что бы люди не говорили про Василия, но набрался он ума. Человеком стал!