- Ян, с тобой всё хорошо? - с беспокойством спросила Нара.

- Лучше не бывает, - сказал он.

Волчек говорил, что это пройдёт со временем. А пусть бы не проходило. Лучше всё же, чем полная темнота. Первые недели были сущим адом. Лита обращалась с ним, как с ребёнком. Слепота сделала его беспомощным, будто он снова стал маленьким мальчиком, которому старшая сестра помогает одеваться, расчёсывает волосы, упрашивает поесть. Он боялся, что чернота захлестнёт и его сны тоже. Ему часто снилось, что он теряет зрение, и тогда он просыпался с криком. Но постепенно темнота становилась осязаемой, обретая какие-то очертания. Он уже начал немного ориентироваться. Мог уже одеться без посторонней помощи или отыскать кувшин с водой, когда ему хотелось пить. И даже определить, когда светит солнце, а когда небо затянуто тучами. Неплохо для слепца. Но всё равно это не жизнь. Полужизнь, как черви живут. У него отняли всё, кроме права самому выбрать день и час своей смерти. Спасибо, Алех...

- Вот мы и пришли, - бодрым голосом произнёс дьячок. - Осторожно, тут ступеньки.

Ужин был скромным, но сытным - кувшин кислого молока, пара ржаных лепёшек и ломоть сыра, которые дьячок предоставил из своих личных запасов. Потом он принёс из ризницы пару покрывал и старую рясу, которая должна была служить подушкой. Наконец, пожелав гостям доброй ночи, дьячок ушёл, оставив дверь храма незапертой.

Сдвинув вместе несколько лавок, Ян и Нара расстелили на них покрывала и кое-как устроились на этих жёстких ложах, укрывшись одеждой. В храме царил полумрак - уходя, дьячок погасил свечи, оставив лишь две небольшие лампадки над алтарём и в боковой часовенке. В стрельчатые окна проникал с улицы свет фонарей, и на каменном полу меж колоннами лежали длинные тени.

- Вот видишь, Ян, ничего страшного не случилось, - сонно сказала Нара. - Этот человек вовсе не желал нам зла. Он просто хотел помочь.

- Не вижу. Ладно. Спи уже, - проговорил Ян.

***

Когда часы на ратуше отзвонили полночь, дверь храма приоткрылась, и на пороге возникла грузная, закутанная в шубу фигура. Судья Пелягриус был разочарован, увидев, что девочка и слепец спят рядом на сдвинутых лавках. Он рассчитывал, что дьячок отведёт девочку в ризницу, подальше от слепца, оставив его где-нибудь в предбаннике. Ну да ладно, чёрт с ним. Действовать нужно было быстро. Бесшумно прокравшись между скамейками, он приблизился к девочке, которая спала, подложив руку под голову и укрывшись своим стареньким пальтишком. Склонившись над ней, судья полюбовался очертаниями её тела под грудой тряпья. Затем он быстро зажал девочке рот и сдёрнул со скамьи. План был прост: отвести девчонку к себе домой и запереть на ключ, ну а после он о ней позаботится.

На деле же всё оказалось не так просто, ибо девчонка оказала неожиданно яростное сопротивление. Пытаясь освободиться, она билась и дёргалась в его руках, и даже пробовала драться ногами - если б не плотная шуба, судье бы не поздоровилось. Наконец, изловчившись, она впилась зубами в его ладонь. Судья вскрикнул и ослабил хватку.

- Помогите! - закричала девочка.

Чертыхнувшись, судья снова зажал ей рот.

- Не нужно скандалить, мышка моя, - сказал он. - Никто тебя не услышит. Даже дьячок. Он нынче оглох и ослеп, а заодно и онемел.

Судья поволок её к выходу. Девочка отчаянно отбивалась. Сквозь шубу судья чувствовал прикосновения её юного, гибкого тела. Внезапно в нём разгорелась похоть. Он замер. А чего, собственно, ждать? На улице девчонка может вырваться и удрать, а в храме никого нет, кроме этого калеки. Но он ведь нам не помешает, верно? Судья развернулся и потащил девочку в боковую часовенку, где горела лампада. Втолкнув её внутрь, он начал стаскивать с себя бобровую шубу. Воспользовавшись моментом, девочка рванулась к выходу, но судья преградил ей дорогу.

- Давай не будем ссориться, синичка моя, - сказал он. - Ты должна вести себя хорошо, иначе будешь наказана.

Он ухватил девочку за платье и швырнул её на пол. Тонкая ткань с треском разошлась под его пальцами. В полумраке судья увидел её бледное плечо. Он склонился над ней и, дрожа, начал расстёгивать пуговицы сюртука. Девочка отчаянно колотила его кулачками по лицу и груди. Сыпавшийся на судью град ударов ещё сильнее распалял его желание.

Судья так и не понял, откуда взялся убийца, ринувшийся на него из темноты. Краем глаза он заметил тускло сверкнувшее лезвие. Инстинкт самосохранения был развит у него отменно. Судья шарахнулся в сторону. Лезвие просвистело мимо и со скрежетом чиркнуло по каменному полу, едва не сломавшись. Судья оттолкнул девочку и бросился бежать. Кто-то ухватил его за ногу, и он почувствовал острую боль в правой голени. Его сапог стало заливать чем-то горячим, густым и липким. Завизжав, судья рухнул на пол. Он уже не чувствовал боли. Его захлестнул животный ужас. Приволакивая раненую ногу, судья пополз к выходу. Чьи-то пальцы вцепились в его редеющие волосы. Голова его запрокинулась кверху, и взгляд устремился на тёмные хоры.

- Спасите... - прохрипел судья.

Его горло будто обожгло огнём, он захлебнулся кровью, и наступила кромешная тьма.

Ян отбросил нож и поднялся на ноги.

- Нара! - позвал он.

Девочка не отвечала.

- Нара, где ты?

Он вытянул перед собой руки и сделал шаг. Выругался вполголоса, натолкнувшись на скамью.

- Я здесь... - услышал он.

Нара сидела на полу часовни, сжавшись в комок. Ян опустился перед ней на колени и коснулся её плеча. Его пальцы пробежали по её лицу. Девочку слегка колотило, но она не плакала.

- Он ничего тебе не сделал? - спросил Ян.

- Нет. Только платье порвал.

- Нара, нужно уходить. Нам нельзя здесь оставаться. Понимаешь?

Она кивнула и поднялась на ноги, придерживаясь за Яна.

- Что с ним? - прошептала девочка, когда они проходили мимо бездыханного тела, лежащего между скамьями.

- В обморок упал. Идём скорей, пока не оклемался.

Когда храм опустел, тени в нишах стен зашевелились. Красноватый огонёк лампады, теплившейся в боковой часовне, вдруг раздвоился. Затем их сделалось четыре...шесть...двенадцать...и вскоре уже целые вереницы глаз двигались вдоль боковых нефов. Двуногие фигуры, безобразно скорченные и ссутуленные, одна за другой выныривали из темноты между колонами. Они напоминали одновременно волколаков и гиен-оборотней, но в их облике всё же было больше человеческого, чем звериного. В неясном свете фонарей, лившемся сквозь стрельчатые окна, видны были их безволосые осклизлые тела, клочковатые гривы, заострённые, как у гончих, уши и оскаленные пасти, с которых стекала тягучая слюна. Вскоре их собралась целая стая. Мерзко хихикая и что-то лопоча, они прыгали с одной скамьи на другую, подбираясь всё ближе к безжизненному телу, распластанному на полу храма.

Лемар - Человек в чёрном

- Где корона Солнца?

- Унесли драконы.

- А где ясный Месяц?

- Да в трясину канул.

- Куда звёзды делись?

- Вороньё склевало.

- Где твоя лучинка?

- Сгорела, погасла...

Они долго бежали по узким, запутанным улочкам, не разбирая дороги, прочь от злополучного храма. Нара тащила Яна за руку - свой посох он где-то обронил, возможно, оставил его в храме. Там же, где и нож. Оставалось лишь полагаться на зрение Нары, а она, похоже, заблудилась окончательно. Потом, выбившись из сил, они брели наугад, пока не оказались в каком-то отдалённом квартале, где не горело ни одного фонаря, а мостовые были выложены не камнями, а досками, вмёрзшими в застывшую грязь. Вдоль улиц громоздились двухэтажные деревянные бараки, многие из которых выглядели заброшенными. Их ветхие стены, кое-как подпёртые шестами и брёвнами, опасно кренились и нависали над мостовыми, едва не заваливаясь друг на друга.