Георг смотрел на друга несколько долгих мгновений... Смотрел, смотрел... И как начнет ржать... Громко так, ярко, красиво. Ему от смеха уже живот скрутило, а во рту пересохло, но он не останавливался...
– Что ты смеешься? Ты не видел в фильмах что ли? Призраки умерших по чьей-то вине приходят за виноватыми...
– Ахахахааааа... – Георг схватился за живот, – Трюмпер, я не думал, что ты... Ой, не могу... Боже мой... – он согнулся пополам. – Идиот! Трюмпер, ты идиот!
– Я так и знал! В фильмах тоже никому не верят, а потом...
– Ахаха... – Георг присел на колени, прямо на пол, громко ухахатываясь над другом, у которого от смеха явно вот-вот сердечный приступ случится. – Я больше не могу... – Это же надо так... Блять... Ахахах... – он и вовсе лег на пол, накрывая ладонями лицо и взрываясь смехом с новой силой.
– Вот и проваливай! – Том обиделся и отвернулся к стене. В последнее время парень стал очень мнительным и обидчивым. Это от некоторых лекарств. Они действуют таким образом, что человек становится более эмоциональным и зависящим от оценки окружающих. Конечно, Том был в своем уме и понимал, что никаких призраков быть не может, но других объяснений он боялся давать. Знал, что идиот, знал, что глуп, как последний пень, но страх... Его сковывал непередаваемый страх...
– Томас Трюмпер, – Георг сел на стул, все еще посмеиваясь, – ты – идиот! И вот даже не отпирайся!
– И не собирался! – бурчит.
– Билл жив! Он лежит этажом выше, видимо его карантин подошел к концу, и он пришел навестить тебя...
Том молчал. Услышал ведь, но молчал. Пялился в стену, в которой за все это время уже должна была появиться дыра.
– Том, – тихо-тихо позвал Георг, – ты же помнишь, что он сильно заболел. Помнишь? У него была волчья инфекция. И, в какой-то степени, она спасла ему жизнь. Инфекция попала в его организм еще тогда, когда мы шли к пещере, когда ели этот снег... В нем были волчьи паразиты, которые пробрались в ослабленный организм Билла. На самом деле эти паразиты помогают волкам справляться с разными болезнями, но для человека они опасны... В какой-то момент волки приняли Билла за своего, вот и не сожрали его вместе с Кляйном. Так врачи объяснили...
– Что? – Том только сейчас повернулся к другу, – Билл жив?
– Ой, только не надо трагедий...
Трюмпер нахмурился, чувствуя, как внутри что-то окаменелое, что когда-то появилось у самого сердца, сейчас падает, ломается.
– Вот твой призрак! – Георг улыбнулся, когда они с Томом подошли к небольшом окну, за которым и жил Билл. Сейчас парень лежал на кровати и спокойно читал какую-то книгу. Брюнет выглядел все так же «призрачно», даже в простынь ту же был завернут. Руки, казалось, стали еще худее, а запястья совсем тонкие. Том смотрел и не верил. Рядом с брюнетом стояли какие-то приборы, которые рядом с Трюмпером не ставили никогда. Это натолкнуло парня на мысль, что любимому было туго... И он на самом деле боролся за жизнь. Да и по его внешнему виду, борется до сих пор.
– Почему вы мне раньше не сказали? – Том отошел от окна, посчитав, что не хочет быть замеченным Биллом.
– Твой отец считал, что ты спокойно на заднице сидеть не сможешь, что будешь жить у этого окна, что волноваться будешь! Ведь Биллу пришлось не сладко. А тебе нужен был покой... Он переживал и за Билла тоже, конечно, но...
– Билл искал меня, да?
– Конечно. Каждый раз, когда приходил в сознание... Спрашивал о тебе... А потом ему сказали, что с тобой все хорошо, что ты лежишь этажом ниже...
– Понятно почему он был таким злым... – усмехается, снова подходя к окну и тут же встречаясь взглядом с парой пронзительных глаз. Билл смотрел на него, разглядывал, понимал, что все еще злится на него, что хочется ударить, но почему-то даже и слова не смог бы ему сейчас сказать. Не знал, что говорить. Появилось странное ощущение, что они теперь абсолютно чужие люди...
Том отвел взгляд в сторону, не в силах больше смотреть на парня. Только сейчас, в свете больничных ламп, он вдруг увидел, насколько беззащитен его парень, даже его вредный характер – беззащитен. Обижать его было верхом идиотизма. Конечно, чувство вины накрыло Тома с головой. Перед глазами стеной встали воспоминания о снежном плене и о всех событиях, что случились там... Как же Том смог забыть о том, что когда-то поклялся защищать этого парня от всех. От всех защищал, а от себя не смог.
Билл встал с кровати и на носочках подошел к стеклу. На самом деле ему еще нельзя было выходить из палаты, но он не вытерпел, думая, что Тома не пускают даже на его этаж. А теперь он понимает, что его пускают, просто он сам не хотел приходить...
Том приложил ладонь к прохладному стеклу, и во все глаза разглядывал Билла, подошедшего вплотную. Георг стоял позади и боялся что-то сказать, дыхнуть или просто моргнуть, чтобы не спугнуть момент. Но даже он чувствовал, что скорого примирения не получится. Да, парни тянутся друг к другу, но слишком велика та дыра, что появилась между ними за время неудачного путешествия...
– Прости, – шепчет Том одними губами. Билл прикрывает глаза, утыкаясь лбом в прохладное стекло, как раз туда, где по другую сторону преграды лежала ладонь Тома. И столько в этом движении было отчаяния и неприкрытого сожаления...
Bill ©
Его выгнали. Тому нельзя быть в нашем отделении. Может, оно и к лучшему, потому что я переоценил свои силы... Не могу я еще видеть его, хотя очень хотелось. Хотелось не смотреть на него, но получить его объятия. Я странно себя чувствую рядом с ним. Будто и не знаком с этим Томом. То, что он делал там, среди снегов... Понимаю, что глупо теперь на что-то жаловаться, уходить с головой в воспоминания... Но я не могу по-другому. Я снова и снова возвращаюсь к тем дням. Даже когда у меня была высокая температура, когда врачи кружили рядом, головой я был там, в снежном плену. Будто с ума сошел, отдаваясь воспоминаниям так, словно они моя реальность. Я не мог ни с кем об этом поговорить, да и не хотел...
Тот день, последний, когда я был уверен, что не выживу, я не забуду его... Это было так страшно, понимать, что всё, вот он конец. Что та последняя минута уже настала и я ничего не могу изменить... Я жил и всегда понимал, что рано или поздно я умру, но только в то мгновение я вдруг понял, что это «рано или поздно» происходит именно сейчас, что оно настало. Это был страх такой силы, граничащий с отчаянием даже. Я до какого-то момента думал, что смогу отбиться, что выживу, что вот-вот придет помощь... Но с каждой минутой становилось все яснее, что никто не спасет, что я тут один наедине с психом Кляйном. А потом случилось что-то странное... Волки. Появилась вездесущая стая волков. Я видел, как полыхал дом, криков Георга уже не было слышно, на смену им пришел волчий вой. Кляйн что-то пытался сказать, сделать, но не прошло и минуты, как они накинулись на него. Его раздирали, он орал, а я осторожно отползал в сторону, понимая, что вот-вот и они перекинуться на меня. Я полз по снегу, ощущая, что ноги уже почти не чувствуют ничего, что пальцы на руках до невозможности замерзли, как и все остальное тело. Но я почему-то не сдавался, хоть и понимал, что ничто меня уже не спасет. Я в считанные минуты смирился с мыслью, что мое время закончилось, что вот-вот в меня вонзятся острые клыки и я ничего не смогу поделать. Но я боролся из последних сил, а в какой-то момент я заметил, что улыбаюсь. Я не думал о семье, не вспоминал прошедшей жизни, я просто не мог поверить в то, что это мои последние секунды... Я смирился с этим, но принять было почти невозможно. А потом вздрогнул от ого, что рядом пробежал волк, затем еще один. Они скулили, были рядом, а я просто закрыл глаза, глупо делая ставки на то, куда придется первый укус и буду ли я чувствовать тот момент, когда они порвут мне живот или шею... Но волки удивили меня куда сильнее, чем кто-либо еще. Я увидел перед собой того самого зверя, который обитал у моего окна постоянно. Теперь он просто лег рядом с собой, а следом за ним легли и другие. Уже через несколько минут я полностью расслабился среди их горячих тел...
