Девушка, видимо, верховодила этой делегацией. Она вся была переполнена радостью — то ли скрытой, то ли вовсе неосознанной, и Быстров почувствовал вдруг, как сердце его замерло.

— Видите, стройка какая, — оправдывался смущенно Снегов. — Немудрено потеряться. Знакомьтесь, пожалуйста. Это Алексей Федорович Быстров, секретарь парткома.

Татьяна Казакова подала руку Быстрову с таким видом, будто они никогда не встречались. И улыбнулась при этом и глянула на него с затаенным лукавством: пусть, дескать, все думают, что мы не знакомы, а мы будем помалкивать… Этот их безмолвный заговор отозвался радостью в сердце Быстрова, и надолго остался, на много дней.

Ребята наперебой расспрашивали о стройке. Быстров был доволен — значит, обещание Цекамола начинает осуществляться. Воскресники сейчас как нельзя кстати. Наступало лето, золотое время для строителей, и рабочие руки были дороги.

— Когда же начнете помогать? — спросил он, обращаясь ко всей группе.

— С этого воскресенья.

— Прекрасно. Тогда вам надо увидеться с начальником стройки и обо всем договориться конкретно — об участках, транспорте, инструменте. Веди, Анатолий, товарищей к Данилину. Я тоже скоро приду.

Почти в точности повторяя деловито-озабоченные интонации Быстрова, Таня Казакова сказала:

— Вы, ребята, идите в управление, а мы с товарищем Быстровым сейчас придем. — И, уже чуть сконфуженно улыбаясь, пояснила Быстрову: — Хочу посмотреть стройку, отец все хвастается…

Тут же раздались голоса:

— А мы что, рыжие? Мы тоже хотим посмотреть.

— Ишь какая хитрая!

Быстров, улыбнувшись, согласился:

— Что ж, тогда начнем с экскурсии.

Только они тронулись, к Быстрову подошел бригадир кадровой бригады, тоже недавно приехавшей на стройку, Ефим Мишутин. Он хмуро поздоровался с гостями и обратился к парторгу:

— Товарищ Быстров, с тесом опять та же история. Казаков отказал.

— Но мы же с ним условились.

— Напомнил я ему об этом. Обещанного, говорит, три года ждут.

— Остроумно, ничего не скажешь, — проговорил Быстров и коротко пообещал: — Потерпи, Ефим Тимофеевич. Вот с товарищами закончим, и разберусь.

— Очень прошу, ведь третий день простаиваем.

Таня, шедшая рядом с Быстровым, внимательно слушала их разговор, а когда Мишутин удалился, заметила:

— Выходит, не жалуют у вас Казакова?

— Участок у него, знаете ли, такой… особый. Снабжают нас пока плоховато, на местах не везде еще поняли, что такое «Химстрой».

Пришли на первый участок. С эстакады главного корпуса был виден весь котлован. Не верилось, что эту огромную чашу вырыли не циклопы, а эти вот ребята и машины, управляемые их руками.

На самом дне котлована тяжко ворочались экскаваторы. Они вгрызались в землю, высоко поднимали свои отполированные до блеска ковши и, с лязгом разжимая мощные металлические челюсти, высыпали ее в оседавшие под тяжестью грунта кузова самосвалов. МАЗы, завывая моторами, цепко взбирались по пологим деревянным настилам, что спирально вились вверх по откосам, а навстречу им по обходным путям уже спешила цепочка порожних машин.

И все же МАЗы не успевали за экскаваторами, и тогда они, сноровисто поворачиваясь вокруг оси, сбрасывали землю в бункера. А те питали ею шелестящие ленты транспортеров, которые, будто огромные гусеницы, расположились на боковых уступах котлована. По всей окружности его вспыхивали звезды электросварки, шла беспрерывная пулеметная дробь отбойных молотков и перфораторов. И ходил по рельсам и резко, пронзительно вскрикивал зеленовато-серебристый электровоз, тянувший на стройку то цистерны с горючим, то вагоны с цементом, лесом, металлом.

Картина стройки всегда была мила сердцу Алексея Быстрова, а сегодня — вдвойне оттого, что рядом была Таня.

— Ну как, теперь имеете представление о «Химстрое»? — спросил Снегов. — Размах такой, что будь здоров!

Быстров, молча слушавший разговор, заметил:

— Размах пока не очень, — и показал на отдаленные от главного корпуса участки. — Видите, где один экскаватор старается — это будущая литейка, левее от нее — кузнечно-прессовое производство, а чуть ближе сюда — компрессорная. На них почти тишина. Так что настоящий-то разворот впереди.

— Так я же о первой очереди говорю, Алексей Федорович.

— Понимаю, понимаю. Только ведь автомобиль без колес не выпускают. Или, допустим, пальто без рукавов. Верно? — И, повернувшись к ребятам, Быстров добавил: — В общем помощь ваша нужна. Очень нужна.

Шумно переговариваясь, возбужденные увиденным, активисты пришли в управление строительства.

Данилин удивленно взглянул на Быстрова и Снегова, ожидая, что они объяснят ему, зачем ввалились сюда эти молодые люди.

— Это, Владислав Николаевич, товарищи из райкомов комсомола Москвы. Приехали договариваться, как помочь стройке.

Данилин сразу подобрел.

— Таким гостям всегда рады. Стройку вы им показали?

— Да. Более или менее, — ответил Быстров. — Даже на эстакаду главного забирались. Теперь нам надо прикинуть, как будем использовать эту мощную силу.

— У меня только одна, нет, пожалуй, две просьбы, дорогие товарищи, — проговорил Данилин, обращаясь к ребятам. — Помогать не рывками, не от случая к случаю, а систематически. Это первая. И вторая — лучше меньше, да лучше. Задачи, сами понимаете, у нас огромные.

Таня Казакова, улыбаясь, заметила:

— Начальник стройки тоже агитировать нас решил?

— Это одна из наших обязанностей — всех и вся агитировать за «Химстрой».

— Оно и видно. Снегов, так тот все время подчеркивает, какие вы важные.

Анатолий удивленно посмотрел на девушку, хотел что-то сказать, но Быстров остановил его:

— Успокойся, Анатолий, все правильно. Конечно, важные. А то как же? Пока за три года такие заводы не строились.

Данилин стал подробно рассказывать, на какие участки сколько надо людей, какие работы там предстоят. Ответил на вопросы, затем по селектору предупредил начальников участков о предстоящем воскреснике:

— Смотрите подготовьтесь, чтобы люди и часа зря не потеряли.

Когда московские гости уехали, Быстров позвонил Казакову. Петр Сергеевич, выслушав его, стал пространно объяснять: каждую бригаду он помнить не может, лесоматериалы между участками распределены, и если второму, где работает бригада Мишутина, тесу не досталось, то что ж, получит в ближайшие дни.

— Но мы же два дня назад говорили об этом?

— Верно, говорили. Но у нас с вами не только бригада Мишутина.

Быстров хотел ответить резко, но, вспомнив, что сам же говорил дочери Казакова о специфике его работы, сдержался и мягко попросил:

— Все правильно, Петр Сергеевич. Но бригада простаивает третий день. Помогайте. А то придется мне брать обратно слова, которые я только что говорил вашей дочери.

— Что, Танюшка здесь? Как она к вам попала?

— Приезжала насчет воскресника.

— Ах, да. Она же у меня член какого-то там студенческого совета при МК. — В голосе Казакова чувствовались горделивые нотки.

…Не очень-то легко без привычки кидать и кидать лопатами тяжелую землю, кирпич, щебень на ненасытные ленты транспортеров. Ныли руки, ломило все тело. Многие ребята с сожалением посматривали на свои тщательно оберегаемые костюмы. Жаль их было, но что делать? Не отказываться же от участия в воскреснике по такой маловажной причине. А спецовок всем, конечно, не напасешься.

В задоре и веселой шутке не было на стройке недостатка и в будние дни: ведь здесь трудилась молодежь. Но когда на «Химстрой» приезжали сотни парней и девчат из Москвы, атмосфера еще большей праздничной веселости наполняла строительную площадку. Прорабы, инженеры, техники, мастера, работники управления тоже с охотой приезжали в эти дни на участки. Распределив молодежь по бригадам, они и сами, поддавшись общему задору, включались в работу. И было обычным, что степенный инженер, плановик или бухгалтер с каким-нибудь продавцом или артистом грузят землю или на пару с молоденькой парикмахершей таскают на носилках кирпич. Ну, а ребятам-строителям и вовсе было трудно усидеть в эти дни дома. Теперь это были уже люди с опытом, они снисходительно, но терпеливо учили горожан, как ловчее справляться с носилками, под каким углом держать лопату, как работать около экскаватора, не нарушая техники безопасности.