Поведаю…

Как уж тот охочий до любви паренек исхитрился такой редкий инструмент в доме отыскать для удовлетворения своей нужды? Не знаю. Ума не приложу! Причем в самом беззащитном и разобранном виде, не готовом к употреблению. Надругался, смело можно сказать, словно над бессловесной тварью. По-видимому, ничего более подходящего под его горячую пубертатную руку не подвернулось. Вызвал бы, в крайнем случае, если уж так замуж невтерпеж, скорую сексуальную помощь по телефону. Помогли бы, сняли возникшее напряжение! Не бескорыстно, конечно, как мы, венерологи, но доступно. Или снял бы себе на грех кого-нибудь на улице. В конце концов, сбегал бы к Дуньке Кулаковой в соседний подъезд.

Нет! Не вызвал, не снял, не сбегал. Вот они современные пороки общества. Лень и жадность! И нетерпимость. Вот и наш страстотерпец не дотерпел. Подручными средствами обошелся. Разве можно было так нещадно над неодушевленным предметом изгаляться? А если бы это живое существо было? Оно бы ему за такое отношение так бы мявкнуло промеж шариков! Загнулся бы.

Ума не приложу, сколько он усилий приложил, чтобы на свой болт до самого основания молоток насадить. Самый настоящий!

Как размер подобрал? Сколько испытаний и тренировок провел? Куда совал перед этим? Умудрился-таки дырку в металле своим телом забить. Молодец! Не пощадил живота своего отросток.

Молоток не крякнул даже, несмотря на то, что был достоин лучшего применения.

Хорошо, что в пудовых гирях никакой подходящей дырочки нет. Возможно, им бы тоже досталось. По полной!

Крепкие в России парни. Гвозди бы делать из этих людей!

А вдруг, мы на него зря наговариваем? Что мы, мужики, маленькие, что ли, не понимаем всепобеждающей тяги к прекрасным взаимоотношениям?

У всех в юности пушок на рыльце был. Был? Ха-ха!

Может, он просто хотел орешки греческие расколотить или в шведскую стенку подолбить, чтобы полочку навесить. И он смекалистым Левшой для этой цели приспособление собрал?

Предполагаем, какие чувства он испытывал, когда молоток натягивал, но когда тот метрономом на любовном стволе закачался и к земле, как магнит потянул, думаем, испугался.

Тянет, потянет, как дед репку, а вытянуть свое упругое молотовище из молотка не может. Затряслись поджилки у молодца. Ужас сковал все члены. Мертвецкий холод охватил их наручниками, словно ушкуйник с большой дороги объял железными объятиями. Застонал с богатырской силищей!

В голосе металл прорезался:

– А-у! – испугался.

– Поймали, – оправдывался чуть позднее молодой человек дежурному врачу приемного покоя Республиканской клинической больницы, – и вот, смотрите, что на мой писюкай насадили. Хулиганы! Что значит, куда палку засунули? Хрен их знает, куда они свою палку засунули? Только как отобьешься от них? Если им в лапы попал – не отвертишься! Специально, наверное, эту штуку с собой носили. Для баловства. Или вместо кастета. Это же ребята из Графских дворов в районе Центрального рынка. Страшное место.

– Ай да елда! – восхитился увиденным зрелищем доктор. – Ты, братец, фантазер! Только обратился не по адресу. Тебе к слесарю надо со своей херовинкой.

– К какому еще слесарю? Я безвинно пострадавший! Скоро дружок совсем отвалится, а вы шутите. Снимите скорее эту болванку! Или хоть трубочку для начала в писюн засуньте, золотой дождь выпустите из краника, а то мочи нет, так писать хочется. Живот болит, разрывается!

– Так сразу к врачу бежать надо было, а не дожидаться, пока вся красота завянет. Смотри, какой отек развился! На себя не похож. Почернел даже с лица, подурнел. Давно такой головки забубенной не видел.

– Я сразу побежал! Потом думаю, на 16-м трамвае быстрее будет. Но неудобно рукой молоток под одеждой придерживать. Выпадает! Такси поймал, да шофер долго хохотал. Чуть в аварию не попали!

Он во всем виноват! И хулиганы. Я-то сразу после случившегося побежал.

– Смотри-ка, аппарат-то новый! Молоток имею в виду в смазке заводской. Весь в солидоле.

– Это я снять его со своего движка пытался, – покраснел красной девицей сластолюбец. – Смазал густо! А когда не удалось сдернуть, то охладить попытался. Под краном долго свой инструмент любви держал.

Я читал где-то, что если человек утонул в холодной воде, то его мозг можно оживить даже через длительное время.

– Ай, не тяните!

Потом еще хуже стало. Заболело все, даже зубы заныли.

– Ой, не крутите!

– Ты, брат, от волнения физику подзабыл. От холода железо суживается. Может, отпилить попробуем? – обратился коллега Менгеле к подошедшему сотруднику.

Бедняга взвыл.

– Да вы что? Что задумали? – трусливо закрывая руками родное хозяйство.

– Не бойся! Твоего младшего братишку не обидим. Ударный инструмент распилить надо!

– Так пилите скорее!

– Ты молоток! – ехидно произнес доктор. – Мы тебе Шура с Паниковским, что ли? Такую блямбу пилить! У нас и ножовки по металлу нет.

– Купить надо! – потребовал естествоиспытатель.

– Сходи в Минздравсоцразвития со своей балдой, стукни по столу кувалдой и потребуй для врачей зарплату, как у токаря шестого разряда, и хороший инструмент для таких случаев.

– Дяденьки, шутите, что ли? Я вас потом отблагодарю! Богу за вас свечку поставлю. Молиться стану. Снимите бандуру!

Уф, оторвете!

– Пойми ты, дурья башка, только распилить можно. Ладно, было бы какое-нибудь колечко серебряное или золотое, веревочка или пластик. А тут сталь легированная, закаленная.

– Что же делать?

Ай, не надо!

– Снять штаны и бегать! Если мы быстро эту дуру не снимем, придется надчревную катетеризацию мочевого пузыря делать.

– Так запущено все? Ой!

– В голове у тебя, брат, запущено, как в маленькой головке. Слушай, Альберт Васильевич, – обратился дежурный врач к урологу, – кажется, в гинекологии сегодня решетки с окон снимали? Может, у них фортунка есть? Отсекачим на фиг!

– Нагреется, ожог будет! Не дай бог, рука дрогнет, засудят потом. Видишь, как трясется над своей драгоценностью. Уроды! Сначала суют свой сучок, куда ни попадя, а потом мы виноваты! – проворчал немногословный Альберт Васильевич.

– Он уверяет, будто хулиганы над ним побаловались. Давай, давай, пошли скорее кого-нибудь за пилой!

– Знаем этих хулиганов, руки бы им укоротить, – удаляясь, укоризненно бурчал Альберт Васильевич.

От этих разговоров и неясных перспектив пациенту поплохело и он прилег в изнеможении на кушетку, держась за свой червячок, как в последний раз.

Пока ожидали слесаря с ножовкой по металлу, кто-то догадался принести фотоаппарат, чтобы зафиксировать неординарный случай.

– Уважаемый Ильнур Минуллович, сфотографируйте, пожалуйста, этот предмет для науки, так сказать, в назидание подрастающему поколению врачей.

– Нет! Нету моего согласия на фотографирование! – вскинулся бедолага.

– Успокойтесь, пожалуйста! Вашего лица даже видно не будет. Только вот эта балда на елде! Никто и не догадается по этому столбику, что он именно вам принадлежит. Как ваша фамилия, простите?

– Недотыкин.

– Ого! Какая фамилия говорящая в наследство досталась. Но не беспокойтесь, в таком виде вас даже родная мать не узнает. Не то, что подружки. Есть девчонки-то?

– Нет. Пока.

– Так себя вести будешь, никогда и не появятся!

– Ладно, фотографируйте, – поддался шантажу молодчик.

– Возьмите этот лист, прочитайте внимательно и распишитесь! 18 лет-то исполнилось? Или законного представителя пригласим?

– Не надо маму звать! – произнес он с паузами. – Есть, есть 18 лет. Скоро. Будет. Через год. Ого, сколько тут читать? Шары выскочат! Умру раньше! Ой, не колите!

– Так полагается. Мы теперь всех просим подписать «согласие пациента на предложенный план обследования и лечения». Вот здесь! Если вы согласны чтобы дисковой пилой фигачили, подписывайте! Если от предложенного плана обследования и лечения отказываетесь, подпишите здесь! Тогда ножовкой по металлу потрудимся. Вы в медицине что-нибудь понимаете?