Хаттори не помнил даже примерно, сколько прошло времени, пока за ним пришли, — ему казалось, что он просидел вечность. Кандалы с него сняли, руки связали назад, ноги подвязали. В кабинете генерал-майора Цуцуми, куда его привели жандармы, кроме командующего, находился поручик Гото. Хаттори приказали сесть на стул за столик напротив Гото, развязали ему руки. Этого столика раньше не было в кабинете командующего.

— Я опечален, подпоручик, что мне приходится объясняться с вами при таких обстоятельствах, — заговорил генерал-майор Цуцуми. — Я обращаюсь к вашим патриотическим чувствам японского офицера и к благоразумию: расскажите честно обо всем, что у вас произошло сегодня и что за миссия, с которой вы ходили к вулкану Хатараку.

— Я ходил туда лечить ноги, господин командующий, — слабым голосом отвечал Хаттори. — Я слышал, что там есть хороший сернистый источник, и решил воспользоваться им.

— Но такие источники имеются совсем рядом, неподалеку от этого места, у подножия вулкана Туманов. Разве вы не знали о них?

— Знал, но мне говорили, что источники вулкана Хатараку обладают более сильными целебными свойствами.

— Назовите человека, который вам говорил об этом.

— Я уже не помню, господин командующий, от кого слышал, это было давно…

— Поручик Гото, продолжайте допрос.

Поручик Гото цепко схватил левую руку Хаттори и так дернул его к себе, что тот охнул и грудью навалился на столик, разделявший их. Таким же бесцеремонным и быстрым движением Гото поставил кисть Хаттори на ребро, вложил между безымянным и средним пальцами карандаш и сжал все пальцы.

— О, а-ах! — вырвалось из груди Хаттори. Потом длинный почти животный крик: — О-о-а-а-у…

— Отвечай правду господину командующему, — прохрипел надсадно Гото.

— Не мучайте! Может быть, я вспомню… — простонал Хаттори.

— Хорошо, отпустите, — кивнул генерал. — Теперь прошу ответить на второй вопрос: кто был человек, с которым вы встретились там?

— Это был незнакомый мне японский солдат. Он вышел ко мне и спрашивал, что я здесь делаю. Я подумал, что это был патруль.

— Он был вооружен?

— Нет, винтовки у него не было.

— О чем вы говорили с ним?

— О погоде, о войне.

— Он называл вам свое имя?

— Называл, но я забыл его.

— Ну, хорошо, прошу вас, подпоручик, до завтрашнего утра вспомнить имя того, кто вам говорил о целебных источниках вулкана Хатараку, а также имя солдата, с которым вы разговаривали, и подробное содержание этого разговора.

Генерал-майор Цуцуми приказал Гото остаться в кабинете, а Хаттори отвести снова в карцер.

— В течение ночи, в крайнем случае первой половины завтрашнего дня, — сказал он жандармскому поручику, — свяжитесь по рации с вашим постом на вулкане Хатараку. Не исключена возможность, что это был действительно один из трех ваших солдат, поскольку ваш агент не сумел точно разглядеть его.

— Господин командующий, мои солдаты проинструктированы так, что они должны сообщать о каждом человеке, которого встретят в лесу. Для меня непонятно, почему они молчат со вчерашнего полдня, когда передали последнее сообщение с вершины вулкана о том, что пока ничего не обнаружено. Может быть, что-нибудь случилось с радиостанцией?

— Завтра утром, поручик, отправьте туда группу солдат с унтер-офицером во главе и точно выясните, что знают на посту о появлении там подпоручика Хаттори.

Однако прежде чем успел поручик Гото отправить на вулкан Хатараку отделение жандармов, произошли события, которые внесли существенные поправки в намерения командующего и жандармского поручика.

Рано утром радист принес поручику Гото только что принятую радиограмму с поста на вулкане Хатараку. В ней сообщалось, что пост обнаружил сбежавшего русского к юго-западу от вулкана Хатараку и теперь преследует его. Беглец пробирается в сторону охотского побережья, в направлении бухты Трех Скал. По мнению поста, он будет там к вечеру, и было бы неплохо к этому времени выслать в бухту десантную баржу с подкреплением. Пост сделает все, чтобы не упустить русского из виду, и будет через каждый час сообщать о своем местонахождении.

Прочитав радиограмму, поручик Гото едва не подпрыгнул в кресле.

— О, ха! — воскликнул он. — Молодцы!

Он не чуял под собой ног, направляясь по тропе распадка на очередной утренний доклад к командующему. Массивная тяжелая его физиономия была красной от радости и расплывалась в широкой улыбке, когда он протягивал генерал-майору Цуцуми радиограмму.

— Вы уверены, поручик, что эта радиограмма передана именно вашим постом? — спросил командующий, держа перед собой бумажку. — Не провокация ли это?

— Уверен, господин командующий, — одним дыханием выпалил Гото. — Первое и последнее слова — пароль.

— Вот как! Значит, мне правильно говорили о вас, как о хорошем офицере. Завтра, надеюсь, я буду иметь счастье представить вас к награде и капитанскому званию.

От этих слов лицо Гото еще больше покраснело и расплылось в улыбке.

— Что же вы предлагаете сейчас?

— Я прошу разрешения взять одну десантную баржу и дополнительно к моему неполному взводу, так как люди находятся на постах, выделить взвод солдат, чтобы этими силами я мог окружить со всех сторон ту территорию, на которой находится русский. Кроме того, я захвачу с собой полевую радиостанцию, чтобы непрерывно поддерживать связь с постом и на протяжении всей операции точно знать о местонахождении моего поста и скрывающегося русского. Всей операцией до конца я буду руководить лично.

— Превосходно, поручик. Отправляйтесь и начинайте действовать. Пока вы доедете до базы, вас уже будет ожидать взвод солдат и лучшая десантная баржа.

«Кажется, я не ошибся, — с удовлетворением подумал генерал, выпроводив жандармского поручика, и облегченно вздохнул. — О Аматэрасу-Оомиками, помоги!»

Солнце едва поравнялось с лысой макушкой вулкана Туманов, когда лучшая десантная баржа, которой командовал ефрейтор Кураока, нагруженная отрядом в пятьдесят вооруженных солдат, вышла из бухты Мисима и взяла курс к югу. Она все время шла возле самого берега, чтобы из-за обрывов нельзя было видеть ее с острова. Поручик Гото сидел возле рации. За нынешнее утро пост уже дважды передавал радиограммы. Первая — та, которую Гото получил, как только появился в жандармерии, вторая была принята перед посадкой солдат на баржу. В ней, сообщалось, что пост продолжает преследовать русского, который пробирается в прежнем направлении — в сторону бухты Трех Скал.

Где-то на полпути до бухты, в которой поручик Гото намеревался укрыть баржу, была получена радиограмма. В ней говорилось, что местонахождение поста — примерно в семи километрах к северо-востоку от бухты Трех Скал, неподалеку от западного подножия самой, высокой в этом районе осыпи.

Поручику Гото не терпелось поскорее приступить к живому делу. Прохаживаясь между рядами спящих вповалку солдат, он нервно теребил эфес сабли. Ему казалось, что баржа слишком медленно движется.

Но вот около десяти часов утра показался и утес бухты Трех Скал. Бухта эта отличалась тем, что была на редкость удобной для стоянки судов, но так мала, что в ней едва смогли бы вместиться пять-шесть барж. К тому же берега ее были скалисты и почти неприступны, кроме двух участков, где к морю выходили небольшие распадки, образуя удобный пляж. К нему и пристала баржа.

Как только суденышко ткнулось носом в галечник и была откинута на берег щитообразная сходня, Гото приказал унтер-офицерам выводить солдат на берег. Он намеревался пройти пять-шесть километров маршем, а затем развернуть отделения и начать окружение района, в котором находился русский беглец. На барже он оставил шкипера, моториста и одного матроса. На кормовой надстройке по приказанию Гото был установлен ручной пулемет.

Нелегко было пробираться поручику Гото со своим отрядом сквозь дремучие заросли курильского бамбука сменяющиеся то мелким непролазным разнолесьем, то крутыми распадками с осыпями и завалами камней по дну. Около часа шел отряд, а до осыпи, названной в радиограмме, оставалась еще половина пути.