От пристального взгляда Командора не укрылось то, как едва дрогнули пальцы девушки, и мышцы на лице, когда она приоткрыла край раны.

Его кожа заживала не так, как ее собственная, но в разы быстрее, чем раны Сайла и Орлеи. У Оники не осталось сомнений, и теперь она едва скрывала дрожь ресниц. Человек, о котором она не знала ничего и даже не мечтала встретить, сидел перед ней и был так же реален, как она сама. Онику переполняли противоречивые чувства: в один день перед ней раскрылись тайны двух людей — Сапфировой Маски и ее отца, — которые на деле оказались не двумя, а всего одним человеком. Осталось только понять, почему мятежник стал главой охотников за магами-отступниками. Неудивительно, что он сошелся с женщиной-магом, в итоге занявшей пост Настоятельницы церкви Этварка.

— Вот и все, — напоследок Оника погрузила оцарапанную ладонь в красную от смешавшейся крови воду, а извлекла уже целой, с остатками отшелушившейся кожи. Командор поднял перед собой руку, чтобы лучше рассмотреть светлую полоску молодой кожи на месте раны.

— Маг воздуха. Воды. И еще это. Такое не каждый день встретишь, — Командор пристально посмотрел в разномастные глаза Оники, стараясь заглянуть в самую душу и встретился с таким же пронзительным взглядом. — Твои родители должны быть талантливыми магами.

— Да. Наверное. Сегодня я впервые увидела мать. С отцом как-то тоже не сложилось. Но, поговаривают, что он был магом-отступником, мятежником, — и хоть маска была лишена эмоций, Оника изо всех сил старалась не потерять единственную не скрытую от нее частичку. Кажется, у Командора были темно-коричневые глаза. Один уж точно.

— Она живет в Этварке?

— Да. Она, — Оника запнулась, размышляя, как лучше сказать, — она служит церкви. А вас сюда привели дела Ордена?

— Нет, Этварк — территория церковников, а Орден старается не вмешиваться в их дела. Я здесь с личным визитом.

— Старые знакомые?

— Старые знакомые места. Здесь мягкий климат.

— И не очень мягкие соседи, — Оника указала взглядом на оборванный рукав плаща.

— Временное неудобство. Кровь очистится через сутки, может раньше или позже. Ты ведь впервые в городе? — Оника едва сощурила глаза, пытаясь понять, догадался ли Командор о связывающих их узах крови.

— Впервые. Я выросла на юге. В семье родителей матери. Очень славные люди.

— Не сомневаюсь, — голос Сапфировой маски приобрел металлические нотки. Командор поднялся и посмотрел на Онику сверху вниз. — Тебе не стоит задерживаться. Второй выход куда дальше от города, следует поспешить, чтобы вернуться до темноты. Дни сейчас долгие, но, увы, они не тянутся вечно. Я проведу. Сюда.

Прежде чем скрыться в проходе, Командор достал из сумы маленькую бутыль из прозрачного стекла и поймал в нее десяток светлячков.

Они шли в молчании, каждый поглощенный своими мыслями, от которых в голове становилось тесно, а виски болели. Светлячки взлетали со стенок бутыли, часто трепеща крыльями. Командор шел первым по узкому проходу, Оника за ним. Он был куда выше ее, с широкими плечами под дорожным плащом. Иногда проход сужался настолько, что Сапфировой Маске приходилось идти боком.

Просторы встретили их будоражащими кожу и душу прикосновениями ночного ветра. Краюшка солнца лежала перевернутой вниз на горизонте.

Командор пропустил Онику вперед, сам остался стоять под сводом прохода.

— Спасибо, что не дали хассу задеть меня.

— Ты быстро вернула долг. И, — Командор осмотрел землю вокруг, — ты забыла про цветы. Если честно, никогда не видел в этих местах чего-то особенного.

— Понятное дело. Я солгала, — Оника улыбнулась Командору, медленно отступая к россыпи каменных глыб, разбросанных вокруг выхода из пещеры, словно когда-то давно гигантские землеройки прорубили в породе ходы, вывернув камни наружу. — Я думала найти в этих пещерах хоть что-то, способное привести меня к отцу. Знаете, эти вечные метания детей, росших без родителей, — Оника театрально закатила глаза, словно ее саму раздражало то, о чем она говорила. — Без этого, наверное, никак. И, похоже, я таки нашла то, зачем пришла. Доброй ночи!

Оника взмахнула рукой, подняв стену пыли, полностью скрывшую ее от взора Сапфировой Маски. Когда серое облако развеялось, Командор остался наедине со светлячками, не находящими себе покоя в тесной бутыли.

Фьорд прекратил забрасывать Онику гневными расспросами только после того, как Мелисса с силой оттащила его в другую часть комнаты, поняв, что девушка не скажет сегодня ни слова даже под пытками.

Оника сидела на подоконнике, раскачивая свесившейся ногой. Со стороны показалось бы, что взгляд девушки пытается пронзить сизое небо насквозь, но он был устремлен в самую глубь сознания Оники, ее желаний и устремлений, опыта прошлого и возможных вариантов будущего.

Встреча с отцом, путь недолгая, дала Онике куда больше информации для размышлений, чем та рассчитывала. Теперь, в относительной тишине, она имела возможность поразмыслить обо всем не спеша.

Мысль о скором возвращении домой была отметена сразу. Увидев мать и отца, занимающих не самые последние места в обществе, Оника знала, что не сможет вернуться домой и жить, как прежде. И пусть с матерью ей все было понятно, как с женщиной, которой сообщили о том, что ее новорожденный младенец не выжил, и которая сама посадила себя в клетку и посвятила жизнь Церкви во имя искупления грехов, то цели и поступки Сапфировой Маски оставались для нее загадкой — сокрытой в языках пламени тайной, искушающей всем своим естеством, и зовущей разгадать ее.

Оника размышляла над тем, чтобы остаться вместе с Фьордом и Мелиссой, и посмотреть, куда приведут их поиски. Девушка осознала, что не верит в побег Фьорда из лап Ордена. Не в то, что магу удалось сбежать, а в то, был ли побег таким уж побегом? Она видела, как он сражался с пещерными пауками, самозабвенно, но нерасчетливо, импровизируя на каждом шагу. Такой импровизации было бы явно недостаточно, чтобы сбежать из-под присмотра тренированных магов. Если, конечно, не удачное стечение обстоятельств. Но насколько случайным оно было?

«Фьорд славный парень, но опрометчивый и слишком прямолинейный для мага-отступника», — говорила она сама себе. И если ее отец когда-то верил в то же, во что и он, возможно, ей следует присмотреться к юноше. Да и в любой момент ему может понадобиться кто-то посильнее Мелиссы, способный оказать на него большее влияние, чтобы уберечь от глупостей.

Отыскать Дэрка не будет трудной задачей, тем более у Оники, понаблюдавшей всего ничего за жителями города, сам собой родился план поисков. А там можно и послушать, что им скажут.

Мысли Оники забрели в просторный неф сознания, где жили Сайл и Орлея, целиком посвятившие себя наследнице. Потеряв для себя дочь, они обрели смысл жизни в воспитании и обучении внучки, передавая ей свои знания и умения укротителей стихий.

Сайл, заботливо держа за руку, провел Онику в мир магов воздуха, вольных, как ветер. День за днем, не жалея сил, он помогал постигать девочке азы укрощения ветра, не переставая удивляться, насколько легко ей все дается. Оника скользила на крыльях свободного ветра с младенческих лет, полнящаяся дыханием свободы и неукротимого порыва. Взрослея, она осознала, что воздух — не только мчащийся вдаль неудержимый конь, но и изощренный убийца, способный перетирать горы в пыль на протяжении долгих лет или изрубить их вдоль и поперек в мимолетной прихоти. За ее плечами остались сотни спаррингов с Сайлом, в которых она оттачивала свои умения мага воздуха.

Дар водной магии в девочке раскрылся в возрасте десяти лет, обрушившись на головы четы Фьюриен ледяным потоком. Тогда уже Орлея взялась за обучение Оники, посвящая ее в тайны изменчивой и хитрой стихии, требуя от внучки высшей степени старания. Магия воды привнесла свои собственные уроки в жизнь девушки, делая ту изворотливой.

Сполна познав время штиля, скрывавшего ото всех неудержимую мощь водной толщи и буйство распутного ветра, она была готова прикоснуться к иному воплощение двух стихий — спущенного с цепей самоконтроля тайфуна, крушащего корабли и сеющего первобытный ужас в души случайных наблюдателей.