- Потом, Диснар, - покачал головой Речник. - Сейчас в степи дел полно. Вернусь на следующей... Буду готовиться.
- Возвращайся! - кивнул житель. - Я пробовал нашу кислуху вчера - хорошая. Возьмёшь у меня бочонок. Ты мою ещё не пробовал.
- Спасибо, Диснар, - мирно ответил Речник, покосившись на Алсага - кот дёрнулся всем телом и накрыл голову лапами. - Это будет кстати. Ты не видел, кто вчера подпоил Алсага? Ему теперь худо...
...Последняя туча пролилась мелким тёплым дождём, ни одна молния не озарила небо - грозовое лето подходило к концу, солнце начинало остывать. Листья уже выгорели, корни - налились соком. Пух Акканы полетел над желтеющей степью, в Высокой Траве золотились цветки Мелна - в Нэйне этот месяц был последним для сбора лепестков, на Реке - первым и единственным. Корабли непрестанно летали с берега в степь и обратно - за семенами и луковицами, за стручками и лепестками.
Ещё одна хиндикса тяжело оторвалась от земли и поплыла на запад. Фрисс проводил её взглядом. Корабль проседал до земли от тяжести луковиц, насыпанных на палубу. Они были так велики, что бессмысленно было собирать их в кули - даже одну из них не каждый человек мог поднять, а куль не подняли бы и четверо. И сейчас поблизости выкапывали ещё одно растение Хелтори, подрубая толстые корни, и пересчитывали луковицы - крупные, с человечью голову. Алсаг по мере сил пытался помочь - тянул растение на себя за увядшие листья и бил лапой по корням. Земля попала ему в нос, и он фыркал и чихал, но из ямы не уходил. Фрисс подошёл и потянул за листья вместе с жителем и котом. Хелтори поддался, последние корни оборвались, и жители стали разделять сросшиеся луковицы и раскладывать их на рассыпанной траве. Когда корабль вернётся, будет чем нагрузить его...
- В этом году Мацинген очень щедр, - сказал Сьютар Скенес, окидывая взглядом поредевшие травяные заросли. В них пестрели ленты, оставленные Друзьями Трав и белели высохшие листья Хелтори. Усталые жители забирались под навес и раскладывали припасы. До вечера им предстояло выкопать немало луковиц, а сейчас было время отдыха.
- И Мацинген, и Река-Праматерь к нам щедры, - сказал Сьютар, отряхивая руки от земли. - Мы доживём до зимы, и мы переживём её. И даже Король Астанен, если прилетит к нам, получит достойное угощение. Но я в затруднении, Речник Фрисс. Мы пожарим Листовиков и приготовим к ним вирчу - но какую вирчу приготовить, белую, зелёную или, может, красную?
- Все три, Сьютар. У нас есть все травы, и ни к чему выбирать, - усмехнулся Речник. - Держи под рукой пару свежих луковиц - чародей Силитнэн обещал прилететь, его летучая мышь любит Хелтори.
- Мы всех встретим достойно, и всех угостим, - кивнул жрец. - Даже если он прилетит на драконе. Но... ты не пошутил, когда сказал, что Речница Сигюн...
- Сигюн и Ингвар будут печь Листовиков. Они прилетят раньше меня, просто освободи для них земляные печи, - ответил Речник. - И не помогай, пока не попросят.
...Ветер стих. Звёзды ярко горели на чёрном небе, их отражения мерцали в медленно струящейся воде, и по ним неспешно плыли игрушечные плотики с догорающими огоньками и лодочки из лепестков Мекесни. Сон сморил ещё не всех - на дальнем краю участка, за Дубом, слышны были голоса и смех, кто-то затянул песню. На соломенном настиле дремал, раскинув лапы и крылья, Белый Дракон - только один, второй, как подумалось Фриссу, улетел в степи и забрал с собой магов. Над обрывом время от времени вставало многоцветное зарево - маг Силитнэн ещё днём обещал показать Симе, Хельгу и Сит, как творить магические сияния, и ночь для этого подходила как нельзя лучше. Кесса уже дремала, положив руку на мохнатый бок Алсага, и улыбалась во сне. Фрисс помедлил на пороге и вышел в ночь, оставив в пещере новенькую перевязь с мечами - подарок Речника Фларна, оставив плащ и броню. Настил из сухой травы еле слышно шелестел под ногами. Речник сел на край неразобранного помоста, ещё теплого, нагретого солнцем за день, и устремил взгляд на чёрную воду. Ему хотелось петь и смеяться, и он задумчиво усмехался, глядя в темноту, на дрожащие огоньки.
Ещё девять дней оставалось до осени, зима казалась бесконечно далёкой - и уже стёрлись из памяти дни войны, отступили в область легенд и смутных преданий. В этом году горе и радость сменяли друг друга стремительно, как знойные дни и грозовые ночи. Фрисс вспоминал прошедший день, праздник, благословения Сьютара Скенеса и хвалебные песни Хельга и Конена, перья и лепестки Мелна в волосах Кессы, вкус кислухи, настоянной на яртисе - ну и выдумал же Речник Найгис! - и сытный запах из земляных печей, и потасовку на краю помоста, и купание Алсага, и гонки на драконах над обрывом, и красивейшие радужные сполохи на полнеба - подарок Силитнэна и Канфена... Только одного гостя не хватало в Фейре, но Речник не сильно горевал - дел у Гедимина было много, и живая, и мёртвая станции требовали присмотра, и некогда было сармату бродить по участкам. И так ему сильно помешали, втянув его в войну Реки и Нэйна... Фрисс подумал, что непременно спустится с Кессой вниз по течению и покажет ей окраины Старого Города - уродливую траву, величественные, но безжизненные башни и громаду станции, хитро скрытую за руинами.
Он вспомнил Халана, в глазах которого до сих пор мерцали огни подстанции, вспомнил Канфена, задумчивого, но радостного, и Астанена, погружённого в заботы, но всё же расправившего плечи.
- Будь спокоен, Речник Фриссгейн, - сказал правитель, встретившись взглядом с Речником на исходе пира, когда все благословения уже прозвучали, а песни стали негромкими и протяжными. - Река жива, и в этом твоя заслуга. Река стала сильнее - и это тоже сделал ты. Может, я не лучший из королей, и боги ко мне редко благосклонны, но я не позволю погибнуть ни Реке, ни её жителям. И я рад, что ты, Фриссгейн, защищаешь Реку вместе со мной...
Речник покачал головой и усмехнулся. В этом году он не заслужил похвалы - но не заслужил и порицания. Это Кесса, как истинная Чёрная Речница, рассеяла мрак и принесла спасение, это сарматы нанесли смертельный удар врагу, это древние боги восстановили порядок - но от Фрисса им всем было очень мало проку. Зато он запасся на зиму пряностями и овощами, и если повезёт, то не останется и без зерна. Четверо живых существ сейчас в его пещере, и никто из них не должен голодать...
Чей-то задумчивый взгляд скользнул по нему, и поблизости еле слышно зашкворчало и забулькало. Речник вскочил, повернулся к отвесной стене обрыва и встретился взглядом с Гедимином. Вокруг Древнего Сармата медленно гас неровный зеленоватый свет, впитываясь в камень.
- Уран и торий! - сармат огляделся по сторонам и неуверенно шагнул вперёд. - Это местность под названием Фейр? Еле выбрался, знорк. Надеюсь, никаких обычаев я не нарушил и никому не помешал...
- Как ты из-под земли нашёл меня?! - тихо свистнул Речник. - Вы, сарматы, действительно всесильны... Я уже не надеялся увидеть тебя, Гедимин. Всё ли в порядке со станцией?
Он обнял сармата, крепко прижимаясь к чёрной броне. Резкий запах меи без слов говорил о том, откуда выбрался Гедимин совсем недавно.
- Всё лучше, чем можно было предположить, знорк, - сармат очень осторожно коснулся плеча Речника. - Последний запуск в этом году, все десять вышли на плановую мощность. Хранитель за ними бдит, я давно не видел настолько отлаженной техники, а ведь пятьдесят веков... Ладно, неважно. Твой альнкит в полном порядке.
- Ты со "Скорпиона" сейчас, да? - спросил Фрисс, неохотно отпуская сармата и судорожно вспоминая, куда поставил нетронутую тарелку с икемену... или хотя бы горшок с остатками вирчи. Гедимин огляделся и присел на каменную глыбу под обрывом - помост не показался ему надёжным.
- Только вышел из подвалов. Туда солнце не проникает, поэтому работаем и днём, и ночью. Такое ощущение, что Хельдис не знал, где хранилище, и что туда вывозят. Там, внизу - огромная радиоактивная помойка. Спасибо Гвеннону, отговорил затапливать без проверки, не то всё это плыло бы по вашей Реке...
