От этих слов Сажин почувствовал себя так, словно на него свалился огромный камень и он вот-вот задохнется под его тяжестью. Капитан медленно встал и некоторое время молча рассматривал комнату, мучительно думая, что бы ответить лейтенанту. Потом, прислонившись к стене, сказал:

— Нет, Саня, не за этим я пришел… Наташа мне рассказала, что родители у тебя погибли… Я не знал, извини.

— Так вы, значит, пожалеть пришли? — прервал его Александр. — Спасибо, Юрий Петрович, но… в этом нет нужды. Да и, собственно говоря, ничего уже не даст мне ваша жалость. Согласие на перевод в другую часть я уже получил.

— Зачем вы это сделали? Я же… — Сажин хотел еще что-то сказать, но, увидев улыбающееся лицо лейтенанта, умолк.

— Как зачем? Уезжаю в часть, где служил мой отец. Так что вы, Юрий Петрович, тут ни при чем…

— Ты это серьезно? — с некоторым облегчением произнес Сажин, и, получив утвердительный ответ, постоял немного, и вышел из комнаты.

«Александр, — подумал капитан в коридоре. — Как же так? Уходишь все-таки… А дай тебе крылья малость покрепче, эх и летал бы ты!..»

Лето показалось Сажину томительно долгим. Хотя вроде ничего особенного и не произошло: только убыл Воронов, и вместо него ведомым у него стал летать старший лейтенант Василий Гора. Этот человек был неразговорчивым, замкнутым, почти никогда не возражал. И что бы ни сказал капитан, он только пожмет плечами и промолчит. А Сажин, разговаривая с ним, частенько называл его по привычке Санькой, потом спохватывался, извинялся. Но про себя думал: «Поднатужимся… Где ты теперь, Санька?»

Теперь всякий раз, когда случалось свободное время, Сажин навещал Наташу.

— Пишет? — коротко спрашивал он.

— Нет, — отвечала девушка и с молчаливым укором смотрела на капитана.

— Вот так де-ла-а!.. — протяжно вздыхал Сажин.

В такие минуты на душе у него было особенно тоскливо. И он спешил домой. А там, как всегда, в коридоре встречал Алик.

— Пана, дядя Саня скоро вернется? — спрашивал сын.

— Вернется… Как же! Скоро вернется… — гладил он Алика по головке и печально смотрел на дверь комнаты. Но там уже жил Гора. Иногда дверь открывалась, и на пороге вырастал Василий — молчаливый, с широким, чисто выбритым лицом. Сажин подходил к нему, перебрасывался двумя-тремя фразами, и на этом разговор обрывался.

Потом из столовой уволилась Наташа. Куда она уехала, Сажин не знал. Намеревался сходить на квартиру, где жила раньше девушка, спросить о ней, но не успел: наступили напряженные дни подготовки к летно-тактическим учениям. Пришлось временно отложить розыски Наташи. Мысли о Воронове тоже отодвинулись на задний план, а позже и вовсе он перестал о нем думать, по горло загруженный всякими неотложными делами.

…Начались учения. Часть, в которой служил Сажин, действовала на главном направлении. Капитан со своим ведомым Василием Горой произвел несколько вылетов наперехват. И каждый раз он возвращался возбужденным.

— Василь, как самочувствие? — спрашивал он старшего лейтенанта после приземления и тискал его на глазах у всех летчиков эскадрильи. — Схватили мы цель быстро, а? Мигом! Вот так надо работать! — довольный успешным вылетом, подбадривал он ведомого.

Гора молча улыбался. Потом они вместе шли в столовую. Повар весельчак подбегал к ним с подносом, шутливо выкрикивал:

— Ну, кто еще желает поднатужиться? Получай космические блюда.

Сажин косился на Гору, сидевшего рядом, и невольно его взгляд скользил куда-то вниз. Но там не было Санькиной рыжеватой густой шевелюры… Сажин спешил выйти из столовой. С деревьев падали последние листья. Он смотрел на багряные лоскутки и думал о Воронове: будто он остался ему что-то должен… А листья все падали и падали, и от этого у капитана становилось тоскливо на душе…

Темнело, когда Сажин и Гора снова вылетели на перехват цели. На маршруте попадались небольшие облачка. Сажин себя чувствовал уверенно, он даже подумал: «Хорошо, что позади летит Гора, а не Воронов, все будет в порядке!»

С пункта наведения сообщили местонахождение цели. Сажин, принимая команды, вел самолет по приборам, то и дело предупреждал ведомого о своем маневре. Судя по сообщениям с земли, «противник» находился где-то рядом, но где? Ясно было одно: ловко маневрируя, он неизменно приближается к охраняемому Сажиным объекту. Капитан начал нервничать.

— Гора! — окликнул он ведомого. — Это же черт знает что! Надо поднатужиться.

По команде пункта наведения Сажин выполнил глубокий вираж и выскочил из облаков. Навстречу бросилась яркая россыпь звезд.

— Цель над вами! — послышалось в шлемофоне. Капитан увеличил скорость. Самолет рвануло вверх. Через минуту с земли сообщили:

— Цель правее тысяча метров.

Сажин знал многих летчиков соседних частей, он начал прикидывать, кто же из них может так изворачиваться, так ловко уходить из-под его атак.

«Не иначе как Донцов», — решил капитан, вспомнив о лучшем истребителе соединения, о котором много писали в газетах и с которым познакомился на совещании отличников. В этот момент быстрая тень проскользнула у него над головой, а потом послышалось то, чего Сажин никогда не ожидал:

— Двадцать шестой, возвращайтесь на аэродром, цель пропустили.

…Светало очень медленно. Сажин то просыпался, то вновь погружался в сон, хотя и ненадолго. Он слишком хорошо знал, что значит в современном бою не перехватить цель. Потом, не дожидаясь рассвета, наскоро оделся и выскочил из палатки.

Моросил мелкий дождь. Капитан, зябко поеживаясь от холода, прислонился к борту стоявшей неподалеку грузовой машины. В кабине кто-то тихо разговаривал. Из обрывков фраз он понял, что в расположении части находится командующий и что сюда прибыли все участники учений.

«Разбор, значит, будет», — подумал капитан, и ему стало еще холоднее.

Он возвратился в палатку. Сквозь небольшие оконца уже пробивался утренний свет. Сажин оглянулся. На своей койке спокойно спал старший лейтенант Гора. А рядом с ним Сажин вдруг заметил торчащую из-под одеяла голову с густой рыжей шевелюрой.

— Воронов! — крикнул он и бросился тормошить летчика. Но тот недовольно дернул плечами и снова исчез под одеялом. Снаружи остался торчать только клок волос медного цвета. Кто-то толкнул Сажина. Он повернулся: перед ним стоял капитан Донцов в накинутой на плечи шинели.

— Обознался, друг, — сказал он Сажину. — Это Орлов, старший лейтенант Орлов, летчик из нашей части. Он такого перцу дал вашим перехватчикам, что долго его будут здесь помнить… Одним словом, поднатужился, — улыбнулся офицер и тихонько вышел из палатки.

«Какой Орлов? — недоумевал Сажин. — Не может быть, чтобы так обознался». И он, опустившись на корточки рядом с кроватью, осторожно приоткрыл одеяло: сомнения исключались — это был Санька. Юрий взял соломинку и провел по загорелой щеке летчика. Тот сразу открыл глаза, долго смотрел на Сажина.

— Приветствую вас, Юрий Петрович, — наконец отозвался старший лейтенант.

— Здоров, Саня! — чуть дрогнувшим голосом произнес Сажин. — Ты чего, фамилию сменил?

— Сменил, — улыбнулся летчик.

— Значит, теперь Орлов?

— Угадали.

— Как же это случилось?

— Погодите, оденусь, расскажу…

Они вышли из палатки. Ветер разогнал тучи, и видно было, как из-за горного хребта выкатывалось большое яркое солнце. Под ногами лежали мокрые листья, в лучах они искрились росинками.

— Рассказывай, — не терпелось Сажину.

— Женился я на Наташе Орловой.

— Ах вот оно что!.. Да, да, ее фамилия Орлова, — вспомнил Сажин. — Ну, слушаю, слушаю, рассказывай.

— А что же еще рассказывать? Орлов теперь я.

— И все?

— Пожалуй, все…

— А не ты ли вчера мучил меня на перехвате?

— Наверное, я, товарищ капитан. Теперь я летаю с Донцовым. Человек он по-настоящему хороший, требовательный, отзывчивый, щедрый. Очень охотно делится своими знаниями.

Сажин чувствовал, как горят щеки, будто у самого лица полыхало пламя. На глаза попался сорванный ветром листок. Кружась, он падал ему под ноги. Капитан подхватил его на лету, подержал в руках и осторожно положил на сухое место.