- Это вас никаким боком не касается, - отрезала Юлька.

- Как ты со мной разговариваешь? Ты не сможешь одна жить, твоя черная сущность вырвется на свободу и натворит много бед! – глаза мужика начали фанатично блестеть, редкая черная бородка, выбритая под «а ля козел» встопорщилась. – Мы еще не закончили проводить ритуал очищения, ты не можешь просто так уйти. Только благодаря нам, мне и твоей матери, сдерживается твоя темная натура! Сегодня благодатная ночь для борьбы с темной сущностью и изгнаяния бесов. Мы не можем себе позволить потерять ее и упустить возможность избавления!

Из-за спины мужчины выглянула бледная женщина в черном платке с такими же, как у Юльки, голубыми глазами.

- Что происходит? – спросила она. – Юля?

- Мам, - Юлька затеребила подол платья, - я переезжаю.

- Куда это?

- Я буду жить у друзей, пока, - Юлька посмотрела на мать с надеждой, может, одумается.

- Но как же так? – растеряно сказала женщина. – А ритуал?

Нет, не одумается.

- Мне не нужен никакой ритуал, мама. Я нормальная.

Ну, с этим я бы поспорил, но благоразумно промолчал.

- Юленька, не уходи, еще совсем чуть-чуть осталось, - запричитала женщина.

- Мама, мне надоело, что вы травите меня вонючим дымом, надоело спотыкаться о чучело ворона, которое вы ставите у меня перед дверью, я его вообще боюсь. Вы изрисовали всю мою дверь, вы носите охапки сена в мою комнату, и подкидываете какие-то булыжники мне в кровать. А эти завывания по ночам вы называете ритуалом? И если с колокольчиками я могу смириться, то зачем греметь кастрюлями? А ты знаешь, что дядя Гоша делал мне неприличные предложения, сказав, что я так совсем буду очищена?

К концу Юлькиной тирады губы Сашки превратились в тонкую полоску, а глаза были зло сужены. Я сам еле сдерживался, чтобы не накинуться на урода.

- Происки служителей Сатаны развратили твою душу, и вложили в уста хулу, ложь и сквернословие! - влез мужик, женщина доверчиво внимала ему, даже и не думая вступаться за дочь. - Ты не выживешь одна без нашей поддержки, ты сама не понимаешь, в какой опасности оказалась и какой опасности подвергаешь окружающих тебя людей. – Мужик наставил на Юльку палец в бутафорских перстнях. – Дьявол не дремлет, он жадно ловит каждый вздох смертных и горе тому, кто будет видеть в его посулах надежду. Ты слаба духом и поддалась чарам нечистого, и ты сама должна задуматься о своем спасении и о том, что для тебя является истинным благом.

- Ну, да, - язвительно ответила Юлька, - о своем-то благе вы уже позаботились. Ведь у вас нет квартиры в городе? А так и жилье бесплатное и в «дар» ваш, - она сделала пальчиками в воздухе кавычки, - вроде как верят. Почему бы не порассуждать о всяких… дьяволах, и не одарить, так сказать, ущербных нас своим вниманием. Почем сейчас лапша?

Я загордился Юлькой, а мужик побагровел:

- Соплячка! Ты ослеплена! Ты сама уже не видишь, как прогнила твоя натура!

- А вы квартиру проветривать не пробовали, может быть и гниль мерещиться перестала бы, - не вытерпел я.

- А ты кто такой, щенок? – на меня обратили внимание. – Не боишься перечить колдунам?

- Боюсь, боюсь, дяденька, - передразнил я его голосок. – Сейчас домой сбегаю, штанишки поменяю и еще бояться приду.

- Это кто, Ирина? – повернулся «колдун» к женщине, теперь уже в меня тыча пальцем. - Не это ли друзья нашей дочери? – О, как он быстро записался в родственники. – Не к ним ли она собирается переезжать жить? К мужчинам! Вот они последствия того, что ты так поздно обратилась ко мне! Она стала развратницей! Потаскуш…

Договорить он не успел, Сашка не вытерпел, схватил его за многочисленные бусы, стукнул затылком о косяк двери, Юлькина мама испуганно вскрикнула.

- Только попробуй, быдло, еще что-нибудь сказать о Юльке. – Зашипел он ему в лицо. - Я тебе язык вырву с корнем и засуну в задницу, где ему самое место! И только попробуй хотя бы на шаг приблизиться к ней!

Я подхожу, встаю так, чтобы меня не видела мать Юльки, делаю из лица гротескную маску и рычу этому уроду в морду. Сашка отпускает его и демонстративно идет в ванну мыть руки.

«Колдун», выпучив глаза, сдавленно пищит и несется в комнату, едва не сбив с ног женщину. Там он дрожащими руками роется в каком-то сене и, выбрав траву, поджигает ее. По квартире разнесся удушливый дым, а урод выставил перед собой запаленный веник, с отчаянной решимостью пошел на нас с ним. Он сам, похоже, наивно верит в свой дар.

- Как же так, Юля? – донесся до нас растерянный голос Юлькиной мамы.

А мы подхватили Юльку, Юлькины вещи и ушли, а по подъезду еще долго разносились визги мужика о том, что он очень сильный колдун, что он избавит мир от мрази, что он будет биться до последнего и что-то там еще.

Мы шли до нашего дома в гнетущем молчании, Юлька изредка судорожно вздыхала, а мы не могли найти слова утешения, их не было.

- Юль, - нарушил тишину Сашка, - живи с нами столько, сколько тебе будет нужно, и не торопись съезжать.

- Спасибо, - тихо ответила она.

- Ты же могла бы сделать так, чтобы они тебя не замечали, ведь так? – не вытерпел я.

- Она моя мама, - так же тихо ответила Юлька, - и я ее люблю. И я бы тоже хотела, чтобы она меня любила, просто так, за то, что я ее дочь.

- А где она работает?

- Санитаркой. Сегодня уходит на ночное дежурство, а я боюсь остаться одна, с ним, - Юлька скривилась.

- Немудрено, - пробормотал Сашка.