В бабушкиной комнате Сашка поселил на люстре ведьму на метле, которая все время стремительно летела куда-то по своим ведьминским делам. В зале возле телевизора он примостил изящную балерину, которая, отставив ножку назад, тянула хрупкие ручки вверх, а с другой стороны «зомбо-ящика» стоял рыцарь в железных доспехах, он опирался обеими руками на длинный меч, забрало его шлема было открыто, и он взирал внимательным взглядом сурового воина.

Каждой игрушкой можно было любоваться не один час, рассматривая мелкие детали, которые были искусно сделаны неизвестными художниками с поразительной точностью и правдоподобностью от заклепок на доспехах рыцаря, пуант балерины, румянца на щеках домового, до веточек в метле ведьмы. Все куклы имели тело на шарнирах, но им было далеко до красавца эльфа, тот был просто великолепен. Я с трепетом сметал с них пыль, когда делал уборку и старался лишний раз не прикасаться, чтобы ненароком не испортить такую красоту. О Сашкином увлечении собирать такие необычные игрушки я и не знал.

Нина Петровна, Сашкина мама, внезапно пришла однажды к нам в гости и, пока Сашка бегал в магазин за вкусностями для угощения, рассматривала игрушки, и грустно вздыхала:

- Жаль, что он решил забрать их с собой, они мне так нравились. Саша принес их с выставки, они очень дорогие, не знаю, как отец дал ему такие деньги на них.

С Сашкиными родителями у меня установились странные отношения, что-то вроде вооруженного нейтралитета. Они вроде бы и были приветливы, но нет-нет все равно бросали на меня неприязненные взгляды, Нина Петровна поджимала губы, когда Сашка клал руку мне на плечо, его отец озабоченно хмурился, а сам Сашка искренне не понимал, чего это я дергаюсь. Такое ощущение, оступись я, и они накинутся на меня, аки коршуны.

А прикасаться ко мне он старался часто, для него это было в своем роде необходимость, одним из выражений симпатии. Поэтому я старался как можно реже попадаться на глаза родителям своего парня, хотя Сашка с достойным упорством пытался затащить меня на семейные ужины.

-2-

*Я не удивляюсь чьим-то странностям! Я и свои толком объяснить не могу!*

После ужина Потапов Александр Юрьевич мыл посуду, а я тихо млел, глядя, как перекатываются мышцы при движении на его роскошной спине, а после он пригласил меня в спальню. Ну как пригласил? Сдернул со стула и впился в губы собственническим поцелуем, руками поддерживая под зад. Я, обвив руками его шею, отвечал страстно, как мог. Кровь сразу же прилила к важному для секса органу, и я потерся пахом о его стояк, Сашка глухо застонал.

Я думал, он разложит меня здесь же, на столе, и я был бы не против опробовать новый плацдарм для секса, но он потащил меня за руку в спальню. Там, привычно цыкнув, схватил эльфа и стремительно унесся относить его в зал. Я же начал судорожно стягивать с себя одежду, страсть за два месяца не только не утихла, а разгоралась все больше, мне было мало Потапова, всегда.

Сашка вернулся, когда я начал стягивать с себя домашние мягкие брюки, я оставил их на тазовых косточках и развернулся к нему. Глаза Потапова предвкушающее блестели, он окинул меня взглядом с ног до головы, довольно улыбнулся и мягким шагом подошел.

Я думал, что он накинется на меня, но он остановился и протянул к моей груди руку и, следя за ней взглядом, начал водить ладонью по моему торсу. Я стоял, затаив дыхание, наблюдал за ним, лишь судорожно вздыхал от особенно чувственных прикосновений. Сашка придвинулся ближе, наклонился и поцеловал меня в ключицу, я откинул назад голову, подставляя шею для ласки.

Любили мы друг друга этой ночью медленно и нежно. Я наслаждался каждой секундой, каждым мгновением нашей любви, до судорожно поджатых пальцев ног и цветных кругов перед глазами.

Потом, когда Саша задремал, я отправился бродить по ночному городу. Ящерицей скользнул вниз по стене с шестого этажа, лохматым псом исследовал улицы. Я любил свой город, но в виде животных он открывался мне с другой стороны и не всегда приглядной. Кучи вонючего мусора, пьяные и такие же вонючие бомжи, компании безмозглых гопников.

Но все равно можно было найти место, где я с удовольствием гулял, например, темный городской парк дарил ложное ощущение свободы. Я один раз даже спас девушку, та шла через парк по тускло освещенной дорожке, нервно оглядываясь по сторонам, хотела срезать путь, глупенькая, а за ней уже крался маньяк.

Я прямо чувствовал его предвкушение от будущего веселья, но потрусил за ним следом, вдруг мои подозрения беспочвенны. На особенно темной аллее урод ускорился, подлетел к девушке и начал заламывать ей руки, а там, ори, не ори - парк поздним вечером безлюден. Я напал на него со спины и начал трепать зубами и рвать выращенными когтями. Девушка, всхлипывая, убежала, а я постарался, чтобы у мужика уже ничего никогда не вставало.

Набродившись, я так же через окно залез в квартиру, неосторожно стукнув рамой окна, Сашка проворчал сонно:

- Нагулялся, бродяга?

Я потерся о свесившуюся с кровати руку, в ответ меня потрепали за ухом, я мурлыкнул и, задрав хвост, отправился в душ. Завтра будет новый день и все, как обычно, сначала институт, а потом работа. Когда вернулся и забрался под бок к Потапову, эльф взирал на меня своими нарисованными глазами со спинки кресла, Сашка уже успел принести его обратно. Я потянулся, послал ему воздушный поцелуй и зарылся носом в Сашкины волосы.

***

Вечером к нам пришла Юлька. Вообще Юлька, как моя хорошая подруга, имела свой комплект ключей и могла завалиться ко мне в любое время суток, но как только Сашка переселился ко мне, она предпочитала звонить в дверь. Говорит: «мало ли чем вы будете заниматься, кролики, а моя душевная организация не только очень тонкая, но и любопытная и сосуды близко расположены к коже. Я буду подслушивать и краснеть, а красный цвет мне никогда не шел».

В общем, поужинав, мы сидели в зале и трепались ни о чем. Тут Юлька начала ковырять пальчиком диванную обивку и сказала:

- Яков и Александр, - я насторожился от такого официального обращения, - у меня есть к вам просьба. – Юлька вздохнула и решительно подняла на нас глаза. – Можно я поживу у вас немного?

Я удивленно открыл рот, а Сашка нахмурился. Юлька жила вдвоем с матерью в небольшой двухкомнатной квартирке, ее мать посещала разные спиритические сеансы, колдунов и экстрасенсов и жизнь дочери ее не интересовала вообще.