- Тише, малыш, доверься мне и ничего не бойся, - я сел к нему вплотную, обхватил за плечи и прижал к себе. - Ты ведь ни разу не был с альфой, верно? Ты это хочешь мне сказать? Я понимаю, что тебе немножко страшно, но ведь когда-то это же должно случиться в первый раз, так почему не сегодня и не со мной? Ты нравишься мне, Кэйси, очень сильно, и ты ведь тоже что-то чувствуешь ко мне, разве не так? Что же мешает нам узнать друг друга и насладиться любовью? Мы оба взрослые, сколько же можно играть в детские игры, просто гуляя по улицам?

Он весь дрожал, однако не сопротивлялся, и я расценил это как полное согласие. Дурная кровь бросилась мне в голову, и я на миг утратил над собой контроль. Почти не сдерживаясь, я рванул его рубашку, и впился в открывшуюся моим жадным губам нежную матовую шейку, лизнул языком кожу и застонал от отхватившего меня невыносимого порыва вожделения.

- Малыш, ты так красив, так сексуален, ты сам себе цены не знаешь, - я бормотал, не вдумываясь в то, что говорил, быстро расстегивая пуговицы и спускаясь ниже, покусывая Кэйси грудь, стараясь дотянуться до горошин сосков. Он упирался в мои плечи в слабой попытке отстраниться и тяжело дышал, но ничего не говорил, и эти проявления нерешительности оказались последними. Как только я захватил в рот его маленький потвердевший сосок и начал его сосать, он охнул и застыл в моих руках, потом обмяк и замер без движения.

"Как быстро сдался, дурачок наивный", - я тихо засмеялся про себя и начал действовать уже смелее. Совсем стянул с него рубашку и взялся за штаны. Он дернулся и тихо вскрикнул, но я уже не стал обращать на это внимания. Куда ты денешься теперь, парнишка, поздно делать задний ход! Если не сдашься добровольно и надумаешь орать, заткну и все равно возьму, пускай и силой! Член ломило так, что я почти не мог терпеть, и застонал, мечтая только об одном, - скорее войти в него и разрядиться!

Да, попка у него что надо! Обвел ладонями округлости и ткнулся пальцем в дырку, почти рыча от нетерпения. Он сжался, не хотел пускать, но разве справится омега с возбужденным альфой? Рывком поднял его повыше, подтянув к себе, достал из сумки тюбик смазки и густо навозил вокруг. Черт побери, ну как же хорошо! Не помню, чтобы так безудержно хотел омегу!..

- Вик... - слабо вскрикнул он, - я правда тебе нравлюсь? Поэтому ты это делаешь со мной?

- Тсс... помолчи. Просто лежи и ничего не бойся, - я удержал его одной рукой, другой, спеша, спустил с себя штаны. Член словно кол, я сам немного испугался. Проклятье, парню будет больно, точно орать начнет, соседи прибегут, подумают, что кто-то влез к слепому и вызовут полицию. Придется потерпеть еще и растянуть немного вход, хоть мне и непривычны эти сантименты. - Мой сладкий, я люблю тебя... хочу, безумно, не могу остановиться... - я бормотал хрен знает что, не вкладывая в этот бред никакого смысла, стремясь просто отвлечь его. - Ты нежный, весь такой красивый... будет немножко больно, но потом приятно. Ты потерпи, любовь моя, я буду осторожен. Раздвинь пошире ножки и лежи... Я умираю от желания войти в тебя, как ты не понимаешь?..

Палец проник легко, два хуже, три - он взвизгнул. Какой он узкий, тесный, настоящий девственник! Черт побери, это и хорошо, и плохо! Наверняка внутри божественно, но вот войти намаешься, и смазки у него там кот наплакал, до цикла явно палкой не добросить. Зато последствий никаких не будет, можно не опасаться, хотя на это мне начхать, и если даже залетит, проблема не моя. Хотя (вот идиот!) я был неосторожен, и он узнал мое имя и место работы. Что, если будет мне потом надоедать?

Дубина, да о чем я думаю ваще? Еще не трахнул, а уже бредятина какая-то в башку ползет. Беременность и всякое такое, вот дурак! Одной рукой я продолжал растягивать его, второй возил вдоль маленького члена, пока омега не задергался, чуть слышно простонав. Черт, как же эти девственники раздражают иной раз, со шлюхами гораздо проще! На кой мне черт понадобился этот чистенький слепой ханурик? Да он довел меня за двадцать дней до белого каления! Ну, вроде хватит, нечего тут разводить до бесконечности, немного и потерпит, ни один из них от первой случки не терял сознания!

Приставил к анусу донельзя возбужденный член, собрался давануть и вдруг опять остановился. Да что это со мной сегодня? Что за дурацкая борьба души и тела? Я ведь хочу этого омегу? Так чего же медлю? Трахнуть его и позабыть, и больше не встречаться! Навряд ли будет приставать, а если что - сменю работу! Но почему какая-то вторая часть меня хотела быть с этим слепым цветочником тошнотворно нежным? Я же и так уже давно перестарался, да просто переплюнул сам себя по части слюнявого сюсюканья!

- Кейси, любовь моя, не бойся, - ну вот опять, откуда из меня текут такие глупые слова? - Расслабься, милый, и впусти меня. - На кой я хрен собачий это говорю? Но, как ни странно, он послушался и перестал сжиматься, только вцепился пальчиками в мягкий ворс ковра. Я повозил головкой члена возле входа, мне показалось, вроде смазки стало больше, резко нажал и втиснулся в него, чуть-чуть помедлил, чтоб привык ко мне и начал двигаться. Черт, как-то не особо ловко! - не выходя, я приподнял его за бедра и поставил на колени. Ну, вот, теперь совсем другое дело!

Крышу снесло, и я уже не думал ни о чем. Руки впивались в его нежные бока, я мощно двигался внутри, балдея от того, как в нем все горячо и узко, кровь била в мозг, лишая разума, и сумасшедшая разрядка нарастала в глубине безумным и неудержимым валом. Я никогда не сдерживался и кончал в омегу, привыкнув, что в борделях шлюхи все стерилизованы, но с этим милым цветиком опять повел себя, как глупый джентльмен, и резко выйдя из него, испачкал спермой пушистый ковер... И почему, дурак, ведь у него же цикл не скоро?

- ...Вик, можно я теперь коснусь тебя? - красивые незрячие глаза смотрели в никуда, из них к ушам сбегали редкие слезинки. - Хочу запомнить своего единственного альфу...

В его печальном голосе была сплошная боль, заставившая меня снова ощутить себя мерзавцем. Я обманул его и трахнул, что же дальше? Разве готов я продолжать с ним, а особенно теперь, когда добился цели? Сволочь, я ведь ни разу даже не поцеловал его.

- Кейси, почему ты говоришь так грустно? - Я нагнулся над ним, взял его ладошку и приставил к левой половине своего лица. - Жалеешь, что случилось между нами? Я сделал тебе больно, милый мой?

- А ты красивый... - тихо отозвался он, касаясь меня кончиками пальцев, сначала лба, потом бровей, щеки и подбородка, - и у тебя наверняка есть зрячий парень. Даже если пока и нет, потом появится. Но все равно, я очень рад, что ты сейчас со мной. Ты первый мне сказал, что я тебе нравлюсь. Я буду помнить этот день.

- Ты мне не веришь, Кэйси? - подпустив обиды в голос, укорил я. - Но я правда...