Итак, что мы видим? Во-первых, «задуманный» поход на юг в силу своей масштабности не мог быть «задуман» одним лишь юным царем; среди его главных участником были гетман Мазепа, генерал П. Гордон, бояре Шеин и Шереметев и прочие, и прочие — уже не говоря о том, что Азовские походы наверняка согласовывались и на дипломатическом уровне. Во-вторых, тезис об «энергичном отвлекающем ударе» на днепровские крепости не соответствует действительности, ибо в Первом Азовском походе г. Азов осаждали от 30 до 40 тысяч человек, в то время как в Нижнем Поднепровье действовала (по версии самого Артамонова) 120-тысячная армия. Вообще-то ее численность определяют до ста тысяч максимум, но неоспоримым фактом остается то, что на «отвлекающем направлении» действовало втрое больше войск, чем на «главном». (Или же «главным» он стал постфактум?) Как мне кажется, имеет смысл говорить о двух полноценных ТВД, а не о походе на Азов и «отвлекающем ударе». В-третьих, удивительно читать у г-на Артамонова об армии «русского строя» Б. Шереметева. Гетмана Мазепу и казацкое войска он почему-то не упомянул. В-четвертых, настоящей дезинформацией в устах г-на Артамонова было заявление, что у Гетманщины не было сил для удержания захваченных укреплений и, мол, этим занялась Россия. Однако, несмотря на двенадцатикратное преимущество России в населении, именно украинские казаки заняли Таванскую крепость своим гарнизоном и обороняли его до конца войны. В-пятых, удивительно читать о «всего 15 тыс. казаках», которых Мазепа, якобы, едва смог наскрести для помощи российскому войску во Втором Азовском походе. Все царское войско во Втором Азовском походе составляло 75 тысяч человек — соответственно, казаков было 20% от общего числа, что в четыре раза выше удельного числа малороссиян в Московском государстве. Кроме того, г-н Артамонов «забыл», что оставшиеся казаки охраняли границу с Крымом и не допускали татар к Азову, — т.е. тоже неким образом влияли на ход военных действий. Если же говорить конкретно о вкладе казаков во взятие Азова, то следует напомнить, что именно атака украинских и донских казаков (2 тысячи человек; атаман Фрол Минаев) привела к взятию турецкой крепости.

Из всего вышесказанного можно заключить только одно — в российской историографии сознательно принижается роль украинских казаков в Крымских и Азовских походах, и связано это прежде всего с табуированием имени гетмана е.ц.в. Войска Запорожского Ивана Степановича Мазепы-Колединского. «Изменник» должен предаваться только шельмованию и анафемствованию, и никаких таких заслуг перед Отечеством у него не может быть по определению.

Эта жесткая установка применительно к изложению истории Крымских и Азовских походов превращает историческое повествование в анекдот и напоминает угрозу известного радиокомментатора Вадима Синявского в отношении некого футболиста, которого Синявский обещал за весь матч ни разу не упомянуть — даже если он забьет гол.

Впрочем, в свое время в Европе хорошо знали, «who is who». В связи с этими победоносными событиями в Польше (участнице Священной лиги) была создана гравюра на взятие Казы-Кермена аллегорического содержания (см. выше). На ней изображен торжественный въезд в крепость Петра I на колеснице, запряженной двумя львами, хотя царь и не принимал участия в штурме крепости. За ним скачет с булавой в руке гетман Иван Мазепа, а позади него едет со свитой Б.П. Шереметев…

Но и после взятия Азова война с турками и татарами не была закончена. В 1697 г. гетман Мазепа со всеми полками (за исключением Миргородского) и запорожскими казаками купно с российскими войсками Якова Федоровича Долгорукого сушей и по Днепру (200 стругов и чаек) двинулись к Очакову. Однако на их пути стал турецкий флот, и объединенное войско отступило, укрепив Таванскую крепость и Кази-Кермень. Этим воспользовались турки во главе с Ислам-пашой, пытаясь прибрать крепости опять к своим рукам — но тщетно. Казаки мужественно отбивались, а вскоре к ним на помощь пришло казацко-московское войско во главе с полковником Иваном Искрой, воеводой Лукой Долгоруковым и генералом Патриком Гордоном. Турки отступили.

В 1698 г. опять объединенное казацко-московское войско выступило к Очакову — с 430 стругами и чайками. Но и на этот раз турки к Очакову их не пропустили. Сначала русские пытались перенацелить свой удар на Перекоп — однако оказалось, что к этому они не готовы. Потому весь поход свелся к мелким, но частым стычкам с татарами и турками, в которых русские, тем не менее, взяли 715 пленных, 9 пушек и 11 знамен.

В 1699 г. Османская империя запросила мира, но — при сохранении довоенного статус-кво. И если на Карловицком конгрессе турки таки уступили Австрии часть Венгрии, Трансильвании и Славонии, заключив с императором Леопольдом мир на 20 лет, то притязания России турки с татарами поначалу отвергли. Да виданое ли дело — заключать мир с данниками своих данников! Потому все ограничилось лишь только перемирием, заключенным думным дьяком Возницыным на два года.

Дело было в том, что в Европе назревала очередная большая европейская война, и Турция получала столь необходимую ей передышку. Россия же не отваживалась сама вести войну с Турцией. А вот воевать в коалиции против Швеции — почему бы и нет? Но для этого нужен был мир.

И мир был получен. Как указывалось выше, 18 августа 1700 г. в Москве по этому случаю был сожжен «преизрядный фейерверк». Героем дня был посол Российского государства в Турции Емельян Игнатьевич Украинцев. 3 июля 1700 г. он заключил с турками Константинопольский договор сроком на 30 лет. По этому договору город Азов с прилегающими землями оставался под рукой российского царя; также были упразднены крымские «поминки». В свою очередь русские обязаны были покинуть захваченные днепровские городки. Таким образом, казацкие завоевания 1695—1698 гг. стали разменной монетой в дипломатической игре — однако это не значит, что действия казаков пропали даром. Просто они пошли в общую копилку.

В письме на имя царя Петра Алексеевича гетман, подводя итоги участия е.ц.в. Войска Запорожского в войнах Священной лиги, горестно писал, что за 12 лет своего гетманства «…сделал я одиннадцать летних и десять зимних походов, и не тяжело каждому рассудить, какие трудности, убытки, разрушения от этих беспрестанных походов терпит Войско Запорожское и вся Малая Россия».

И это была чистая правда.

Итак, в 1700 г. был подрублен еще один столп «монголо-татарского ига» — была упразднена позорная практика выплаты дани Крымскому ханству. А с тех пор как в непосредственной близости от Крыма были построены русские (казацкие и московские) крепости, само существование Крымского ханства оказалось под угрозой.

И сделано это было при непосредственном и активном участии малороссийских казаков во главе с гетманом Иваном Степановичем Мазепой-Колединским. И если бы в ту минуту Иван Степанович умер — то быть бы ему, как и Богдану Хмельницкому, героем России. И наверняка его бы скульптура также красовалась на микешенском монументе.

Но Мазепе была уготовлена иная судьба. Почему так случилось, поговорим позже. А пока вернемся к теме разрешения «крымского вопроса»…

…Во время Русско-турецкой войны 1735—1739 гг. русские войска трижды врывались на территорию ханства и учиняли ему разорение. Сначала фельдмаршал Бурхард Кристофор Миних (немец на русской службе) успешно штурмовал Перекопские укрепления, а 16 июня 1736 г. даже захватил столицу ханства — Бахчисарай. В 1737 и 1738 гг. другой русский фельдмаршал ирландского происхождения, Питер Ласси, дважды врывался в Крым по Арбатской стрелке. Однако к захвату самого ханства эти походы не привели — лучше татарских стрел русское войско косили голод и болезни. Крым пришлось оставить, бросив даже пушки.

В 1769 г. крымцы сумели совершить очередной набег на русские (украинские) земли. Но это был последний набег крымчаков на Русь.