Она сжала свои плечи, а затем заговорила.

   - И он хочет отправить тебя туда?

   - Да, но уверен у него это не получится. Там, совсем другой мир, который лучше не видеть. Об этих ребятах ходят множество слухов и домыслов, но когда я побывал на том месте, где до этого прошли их машины, то смог примерно понять чего они стоят. Выжженная земля, где не было ничего живого. Там нет закона, нет инструкций и лишь одно правило - выживает сильнейший. Они не возвращаются за подбитыми машинами, не спасают собственных пилотов, они просто идут вперед, под градом огня и снарядов, не боясь собственной смерти. Опасные люди и попасть туда было бы последним желанием в моем огромном списке.

   Вскоре судьи вернулись. Пройдя свой обычный маршрут от дверей в небольшую комнату, где проводились совещания и до трибуны, куда усаживались они каждый раз, когда рассматривалось дело.

   Я встал на свое место.

   Первым слово взял главный из них.

   - Решение было принято. Учитывая обстоятельства, - голос старого мужчины стал громким и разлетался во все стороны, - и те документы, что были предоставлены пилотом боевой машины Риком Граубаром во время рассмотрения дела, судьи пришли к выводу, что действия на поле боя, а именно, отказ принимать командование на себя и преждевременная остановка боевой машины в разгар боя, не были приняты спонтанно или под влиянием нахлынувшего страха. Внимательно изучив технический отчет, составленный сразу после прибытия боевой машины к боксам, были сделаны соответствующие выводы. Машина получила слишком серьезные повреждения и не была способна к дальнейшему движению вперед, что полностью подтверждает версию Рика Граубара и наоборот, опровергает слова офицера Лангарда. Тем самым, трибунал постановил снять все обвинения с пилота боевой машины и полностью оправдать. Любые попытки направить ответственность за огромные потери на данного пилота считаем безосновательными и не имеющими под собой никакого основания. На этом рассмотренное дело объявляю закрытым.

   Закрыв бумажный документ, судья поднял в руки старый молоточек и с силой ударил им о стол. Звук разлетелся по помещению и ознаменовал конец всему процессу.

   Зал захлопал.

   - Я знала, что все закончится именно так. Просто знала - Кель подбежала ко мне и обняла.

   Лангард молчал. Отойдя в сторону, он вскоре растворился в идущей толпе.

   - Что теперь? Уже поздно.

   Я поднял руку и посмотрел на ручные часы. Действительно, часовая стрелка указывала на половину одиннадцатого вечера. Довольно поздно, учитывая, что сигнал на отбой уже давным-давно прозвучал.

   - Надо отдохнуть. Сейчас это самое главное.

   Мы развернулись и направились к выходу. Я думал о том, что произошло в этом зале. О том, как бы отреагировал на все случившееся, если бы трибунал признал меня виновным. Наверное, каждый об этом задумывается, ведь путь ТУДА, был в один конец.

   Вскоре коридоры сменились темной ночью. Его плотная, как нефтяное пятно, занавеса налегала на эти места и заставляла прятаться в казармы всех, кто еще находился на улице. Погода в этих местах была переменчивой. Дневная жара, сменялась холодной ночью. Порой доходило до того, что утром, когда еще не встало солнце, можно было увидеть иней, покрывший своей ледяной коркой короткую, как щетина, траву. Затем наступал день. Сжигая и раскаляя металлическую броню машин, солнце давало о себе знать уже с самого утра, постепенно увеличивая свою мощь к полудню и затухая ближе к вечеру. Здесь всегда было так. Здесь не было привычного лета или зимы. Все это смешалось в один сплошной коктейль, который природа подавала каждый день с утра до ночи, испытывая здоровье воевавших здесь солдат. И лишь местному населению, что жило здесь уже очень давно и сумевших приспособиться, подобное было уже давно не в новинку.

   - Холодно очень - она задрожала и прижалась ближе ко мне.

   Сбросив свою крутку, я накинул ее ей на плечи. Она поежилась, но вскоре согрелась.

   - Расскажи мне об этом отряде.

   - Зачем? Я ведь тебе все уже сказал.

   - Не обманывай меня, Рик. Или ты забыл, кем я была раньше.

   "Нет, разве такое можно забыть".

   - Иногда мне кажется, что лучше бы ты никогда не владела этими способностями. Читать человеческие мысли, что может быть хуже.

   - Ложь. Знаешь, каково это смотреть врущему человеку в глаза, зная какую правду он скрывает, а потом объяснять ему это.

   - Нет, не знаю. У меня другие способности и ими я стараюсь пользоваться каждый день, когда выпадает возможность. И хоть ты этого не любишь, я все же скажу тебе это сейчас. Я чертовски рад, что ты не смогла стать "идеологом".

   Но ей это не понравилось. Она сбросила крутку с плеч и передала ее обратно мне. Слова задели ее за живое, хотя я не думал, что это возымеет такой эффект.

   - Зря ты так, Рик. Стать "идеологом" было в почете у нас. Моя мать, мой отец, они все оттуда. Каждый в нашем роду имел отношение к этому закрытому обществу, а я - нет. Это словно потерять мечту, к которой тебя вели всю твою жизнь.

   - Мне жаль...

   - Не надо. Ты опять врешь, я знаю это.

   Сложно было с ней спорить, особенно сейчас, когда каждый ее нерв был напряжен, она чувствовала тончайшие нити "правды" и "лжи", которые исходили от человека во время разговора и любая моя попытка оправдаться тут же натыкалась на серьезный взгляд Кель.

   Войдя в комнату я, наконец, почувствовал приятную дрожь в мышцах. Тепло разлилось по телу и судороги прекратились.

   - Можешь переночевать у меня.

   - Думаешь, стоит?

   - Мне бы очень хотелось.

   Но она повела бровями и молча уставилась в окно, которое медленно начало замерзать. На его поверхности выступили причудливые узоры и вскоре полностью закрыли обзор.

   - Я наблюдала за тобой на этом суде. Я знаю о чем ты думал.

   - Ты читала мои мысли.

   - Это было несложно, они буквально впивались в мою голову и не давали прохода для остального. Страх, очень сильный. Ты боялся даже несмотря на полную уверенность в своей невиновности. Где-то в глубине души закралось сомнение и начало пускать свои ростки. Только вот понять источник страха я смогла лишь в самом конце. Эта группа, про которую ты говорил. Она источник твоих страхов.

   Присев на ближайшее кресло и поправив бляху на ремне, я посмотрел на нее. Она все еще стояла лицом к замерзшему окну и не поворачивалась.

   - Мне бы не хотелось говорить об этом, правда. Это та часть моей жизни, тот отрывок, который я болезненно воспринимаю до сих пор. Пусть останется так как есть.

   - Не доверяешь мне.

   - Нет-нет, дело вовсе не в этом, просто...я не знаю.

   - Ты не хочешь, я чувствую это. Ты напряжен, ладони начали потеть, так всегда происходит, когда волнение захватывает тебя. Так было и сегодня на трибунале, когда Лангард начал говорить. Ты не умеешь врать, Рик и раскусить тебя может даже не самый умелый "идеолог". Может все-таки расскажешь в чем тут дело?

   Я потер мокрые ладони и стал думать. Хотя был ли в этом смыл если она все равно узнает о них.

   "Ну ладно, Кель, пусть будет по-твоему".

   Словно услышав мой безмолвный упрек, она обернулась ко мне и слегка оттянула край губы.

   - Я знаком с этим отрядом не понаслышке. Мне приходилось сражаться в его рядах.

   - Ты был там? Почему сразу не сказал?

   - Думаешь так легко забыть все то, что там произошло? Не-ет, это очень трудно. Я пытался, всеми силами, что наделила меня природа, пытался, но не смог. Воспоминания, они будто прибиты гвоздями к моей памяти и не хотят уходить из нее.

   - А разве подобное не должно быть занесено в твое личное дело. Такие вещи обычно не забываются.

   Я ухмыльнулся.

   - Да, должно быть, но я смог искупить свою вину, чем заслужил полное "стирание" моего присутствия в этом отряде. Нигде, ни в личном деле, ни в записях журнала не упоминается о том, что я там когда-то числился.