Он сделал взмах рукой и отправил офицера на его место.

   Время шло и я не знал, что делать. Судьи шептались, переговаривались, каждый из них пытался донести до своего соседа некую истину, которую знал только он. Но результат по-прежнему был слишком далек до оглашения.

   - Мистер Граубар - начал один из судей, который до этого молчал. - Мне бы хотелось услышать ваше мнение по поводу проведенной операции?

   - Что именно?

   - Ваша оценка. Все ли вам нравилось, были ли вы согласны с тем планом действий, который одобрило командование, а затем и высшие офицеры во главе с Лангардом. Обычно "штабные" очень отдалено понимают, что происходит на поле боя, поэтому часто критикуются со стороны боевых пилотов, которые не понаслышке знают как должна вестись атака на такие крупные города.

   - Было много нюансов, которые бы я поменял.

   - Например.

   Я сделал небольшой вдох и посмотрел на трибуну, где сидел Лангард. И хоть он находился далеко, его лицо было хорошо видно мне.

   - Мистер Граубар, я слушаю вас.

   Встрепенувшись от резкого голоса, я вновь вернул взгляд на судей.

   - Как уже было сказано ранее, я бы изменил атакующий порядок машин. Сделал бы его гораздо шире и растянул. В данной ситуации это бы дало бы очень много преимуществ перед противником.

   - Но зачем? Разве в подобной ситуации это могло как-то значительно повлиять на результат?

   - Конечно. Рассредоточившиеся машины имели бы гораздо больше пространство для маневра и ухода от управляемых ракет, коими были вооружены огневые точки противника. В плотном строю такое невозможно.

   - Но тогда пилоты стали бы лакомой целью, так как находились друг от друга на значительном расстоянии. Фокусируя огонь с одного на другого, они бы просто уничтожили их не получив в ответ никакой ответной реакции.

   Люди в зале одобрительно загудели, но все это были лишь эмоции, которые не имели ничего общего с реальностью, которая происходила на поле боя. Очень многие просто не представляли, что ожидало людей на поле боя. Ведь неожиданность, часто играла злую шутку с воевавшей стороной.

   - В какой-то степени да, но разведка за несколько часов до атаки сообщила, что противник не имеет в своем распоряжении тяжелых машин в достаточном количестве, чтобы наносить концентрированный и гарантированно-смертельный огонь. Это знали и офицеры, но изменить что-то в плане действий не решились.

   - Почему?

   - Это у них надо спросить.

   Судья повернулся к тому месту, где в это время находился Лангард и подозрительно посмотрел на него.

   - Я так понимаю - судья вновь повернулся ко мне лицом, - подобный порядок мог бы спасти очень многих пилотов от массированного огня со стороны топей?

   - Да, именно. Процентов на шестьдесят так точно.

   Все замолчали. Зал в одно мгновение превратился в безмолвную площадку, где изредка доносился еле слышимый шепот.

   - Еще что-нибудь?

   - Я же сказал, нюансов много.

   - Давайте последний.

   Это было странно. "Почему им все это интересно? Может они что-то готовят для меня. Пытаются понять смогу ли принимать адекватные решения."

   - Изменил бы состав атакующей группы.

   - Это немыслимо! - гневный голос Лангарда донесся с дальних рядов. Он встал и направился ко мне, к тому самому месту, где стоял до этого. Судьи попытались остановить его, но главный из них, тот, что изучал мое личное дело, поднял руку, тем самым позволив офицеру завершить свой демарш.

   - Мне искренне непонятно, почему трибунал занимается обсуждением вопросов правильности и неправильности принятых решений. Это не в вашей компетенции!

   - Попрошу вас успокоиться, офицер Лангард, мы здесь не для того, чтобы упрекать вас в ваших же ошибках, а в том, чтобы решить судьбу пилота Граубара. Ведь это именно вы созвали трибунал по данному вопросу, вот мы всеми силами стараемся решить его, вникнув во все детали произошедшего. Вами было выдвинуто сомнение в психическом состоянии пилота, в адекватности его решений и действий, это очень серьезно, ведь пилот боевой машины должен быть АБСОЛЮТНО здоров, как физически так и психически. Поэтому подобные обвинения должны быть расследованы самым тщательным образом.

   Офицер замолк. Ответ явно не обрадовал его и он просто стал ждать.

   - Вы хотели высказаться? Что ж , думаю никто из судей не будет против если мы выделим несколько минут для ваших слов.

   Главный судья посмотрел на офцера и стал ждать.

   - Я... -не уверенно начал Лангард, - ...Мне хотелось бы попросить трибунал не касаться вопросов подготовки операции, состава атакующей группы и прочих организационных элементов никак не относящихся к делу пилота Рика Граубара. И мне и вам известно, что решения по таким крупным операциям принимаются не несколькими офицерами из корпуса, а видными и опытными генералами на самом верху. В нашу компетенцию не входят глобальные правки, а лишь некоторые "штрихи", которые, к сожалению, стратегически ничего поменять не могут.

   - Это я знаю. - сказал судья.

   - Но если вы знали о том, что противник не обладает достаточной мощью, почему не изменили атакующий порядок.

   - Повторюсь это не в моей компетенции.

   - Хорошо. Пусть будет так и вы, зная о всем том, что говорил нам мистер Граубар, ничего не предприняли, зачем же тогда пытаетесь свалить всю вину за понесенные потери на него?

   Лангард натянуто улыбнулся и посмотрел на меня.

   - Я такого не говорил и ничего ни на кого не вешаю.

   - Ну а как объяснить ваше желание сделать его виновным во всем случившемся? Иначе как "свалить вину на другого" это назвать нельзя, хотя и технический отчет, и те действия, предпринятые пилотом, говорят о правильности его решений. Вы не глупый человек, мистер Лангард, но ваши попытки снять с себя вину и переложить на другого, очень позорны как для офицера. Поэтому хочу вас предупредить на будущее - больше так не делайте.

   Договорив, он бросил последний взгляд на присутствующих судей и встал со своего места. Это был знак к тому, что трибунал удаляется на обсуждение вопроса. Теперь оставалось только ждать и ждать не так долго. Люди начали немного расходиться.

   Лангард был рядом. Его глаза потухли и осознание провала всей его затеи свело на "нет" его позитивные ожидания.

   - Ты был великолепен - женский голос появился позади меня.

   - Кель, что ты здесь делаешь?

   - Пришла поддержать тебя. Извини, что так получилось, но я не хотела тебе сразу говорить.

   - Но-о твоя работа.

   - Мне дали один день отдохнуть после прилета.

   Она посмотрела на стоящего рядом офицера и кивнула головой в сторону. Мы отошли.

   - Чего он от тебя хочет?

   - Все просто - такие потери не могут остаться незамеченными. Наверняка сверху поступил приказа найти крайнего во всем этом, но план провалился и вот теперь он думает как самому не попасть в ту яму, куда он хотел бросить тебя.

   - А что это за место?

   Я немного помолчал.

   - Может в другой раз?

   - Нет, Рик. ТЫ слишком часто все откладываешь на "другой раз". Не задумывался. Что его может и не быть.

   "Почему она так говорит? Это на нее не похоже".

   - Да, иногда такие мысли приходят ко мне в голову, особенно, когда броню машины сотрясают взрыв от снарядов. Там начинаешь жалеть об очень многом.

   - Ну так, что же это за такая тюрьма, если смерть гораздо лучше пребывания в ней.

   - Это не тюрьма, Кель, это... отдельная группа, сформированная из осужденных солдат и офицеров, которых по закону военного времени должны были расстрелять сразу после суда, но вскоре решили использовать в качестве пушечного мяса. Их отправляют на самые безнадежные направления, где официальная статистика закрывает глаза на все, что они делают и какие несут потери. Своего рода таран, которым не жалко пожертвовать.