Л: Во всей этой ситуации меня бесят «критики», которые считают, что смерть отца не является уважительной причиной для срыва! Бесчувственные козлы

Ф: Новый Кристиан в подметки Нацу не годится! >_<

Д: Я была на премьере, и постановка была просто нереальной! Но уже во втором акте стало понятно, что что-то случилось… Очень переживаю за Нацу! #драконынесгорают

Е: Люди, вы видели новую статью от гнилого яблока, именуемого себя «The Big Apple»?

К: Это та статья, в которой они отказались от всех своих прошлых слов? Говорят, их информатор слился.

М: Где-то слышала, что информатором была менеджер Нацу.

К: М, Эвер? Что-то с трудом верится.

М: К, а почему нет? Она этими статьями приличную шумиху подняла. Да и всю эту информацию могла знать из первых уст, прямиком от Нацу. Интересно другое, он знал о том, кто сливает инфу?

Ф: Воу-воу-воу, люди, так значит вся эта ахинея с Нацу и Люси правда? Они что реально вместе?

Л: Ф, Я тебе больше скажу, мой друг, Люси именно та девушка, с которой он когда-то переписывался!

Ф: Л, ПАЕНРИЦАЕЦРМИАМЦПМОРПНВМЦРОВМНММ

К: Человек в шоке

Д: #драконынесгорают: D

***

 — Все не так ужасно, как ты думаешь, — заметила Лис, медленно проматывая на Макбуке страницу какой-то статьи. — По крайней мере, 60% всех откликов положительные.

 — А из этих 60-ти 90% написаны в духе «у него умер отец, давайте пожалеем его», — сказал Нацу, подавая девушке кружку с горячим латте. Себе же он сделал крепкий коретто с двойной порцией коньяка. Аромат кофе заглушал запах алкоголя. То, что и было нужно. — Лис, меня не нужно успокаивать. Я не парюсь по этому поводу, и на все это мне откровенно плевать, — ложь.

Лисанна посмотрела на него из-за крышки макбука. В ее взгляде не было ни капли доверия к его словам.

 — Я знаю тебя двадцать лет, Нацу Драгнил. И я знаю, каким ты скрытным говнюком иногда можешь быть.

 — Со мной все в порядке, Лис, правда, — медленно, выговаривая каждое слово, проговорил Нацу, изо всех сил стараясь убедить ее (себя) в этом. — Да, это неприятно. Да, я чертовски скучаю по отцу, и да, моя карьера сейчас висит на волоске. Но на этом свет клином не сошелся. Рано или поздно вся эта шумиха уляжется, а боль притупится. Сейчас моей главной задачей является упорная работа, а не самобичевание. Если я выпущу новый альбом, который будет лучшим в моей карьере, разве кто-то вспомнит о том, что происходит сейчас? Это станет лишь очередной страницей в истории моей карьеры, — кофе был горячим и согревающим, а отражение его лица на его темной поверхности непроницаемым. — А после такого скандала ажиотаж вокруг моего творчества будет огромен. Как сказала Эвер, — Нацу усмехнулся своему отражению, — «чем больше скандал, тем больше продажи».

Девушка медленно закрыла крышку мака.

 — Я не узнаю тебя, Нацу, — прошептала она, пододвинувшись к нему. Касания ее теплых рук к его собственным не были успокаивающими. Он напрягся, чувствуя себя загнанным в угол зверем, и голубые глаза Лисанны, внимательно вглядывающимися в его лицо, были для него арбалетом, способным в любой момент выпустить стрелу. Он физически чувствовал исходящую от нее опасность. Она слишком хорошо его знала. Она могла своими теплыми касаниями и словами, проникающими глубже, чем чьи-либо еще, уничтожить все его маски. Она и Грей — два человека, которых он боялся, запертый в своем мыльном пузыре.

 — Я все тот же, — наконец, ответил он ей, но звенящий в тишине голос и застывшее в напряжении тело выдавали его с головой.

Лисанна осторожно вытянула из рук Нацу стакан, поставив его на столик, и обхватила его ладони.

 — Нет, это не так, — прошептала она. — Ты не тот же. И никто не был бы тем же, пережив такое. Ты не славишься стальными нервами. Ты не как Люси. Ты раним, и я знаю, — Лисанна коснулась его груди, там, где гулко билось сердце, — что здесь, как бы ты ни пытался прятаться, у тебя все рушится. Я знаю это, потому что я знаю тебя. Ты всегда это делал. Прятал свою боль, лишь бы другие не переживали за тебя. Но это не выход. Так ты только разрушишь себя и причинишь боль людям, которым ты дорог. Доверься кому-нибудь… позволь, чтобы кто-нибудь помог тебе. Не я или Грей, так пусть хотя бы Люси. Если ты можешь довериться только самому близкому человеку, так доверься ей. Прятаться и пытаться справиться со всем самим — не выход, и глубоко в душе ты это знаешь.

Довериться? Переложить на кого-то свои проблемы? Заставить переживать? Заставить испытывать боль и сочувствие? Он не хотел этого. Он хотел, чтобы все оставалось по-прежнему. Хэппи в ногах и звон шести будильников, разноцветные браслеты и улыбка Люси, аромат кофе и звон колокольчиков. Он не хотел жалости. Он не хотел видеть, как люди, которых он привык видеть улыбающимися, изменялись в лице под тяжестью его демонов. Он не хотел видеть жалость в глазах Люси или слышать клишированное «все будет хорошо». Он и так это знал. Он знал, что «завтра» — лучшее лекарство. Что однажды «завтра» будет другим, и все, что сейчас разъедает душу, медленно уйдет, и он мог справиться с этим в одиночку. Ему всего лишь нужен был глоток бренди, чтобы забыть на несколько часов. Ему нужна была одна затяжка недорогих сигарет. Ему всего лишь на время нужно было что-то, что помогло бы ему пережить «сегодня» в ожидании этого «завтра».

Нацу посмотрел в глаза девушки. Беспокойство и непреклонность. Она не отступит, пока не получит свое.

— Хорошо, Лис, — дал он то, что так хотела подруга. И хоть он врал ей сейчас, где-то на краю сознания появилась дурацкая мысль «а может?..» — Я поговорю с Люси.

Лисанна улыбнулась, ободряюще сжав его руки, перед тем как встать и вернуться на свое место.

— Вот и отлично. И если я узнаю, что ты не поговорил, я притащу сюда Гажила и Грея, и вот тогда тебе действительно не поздоровится.

Нацу усмехнулся, спрятав свою улыбку в кружке с кофе. Угрозы были действенны. Вот только Грей был в медовом месяце, далеко в Европе, а Гажил был полностью погружен в хлопоты и безграничную любовь к маленькому чуду Робби Рейчел Рэдфокс.

Именно в это время… Именно сейчас… Он был одинок.

По крайней мере, он так думал.